— Один вопрос, просто из любопытства, — вставил Тейлон. — Откуда ты все это узнал?
Ашерон, разумеется, не ответил.
— Итак, дети мои, — объявил он, — вперед, на защиту мира!
— У меня вопрос, — подал голос Эрик.
— Спрашивай.
— Может быть, я тупой, — но объясни, почему эти ребята устроили свой заговор именно в этом году? Почему не в прошлом году, не еще раньше? Чего они так долго ждали?
Ответ Ашерона не внушал оптимизма:
— Они не первый раз пытаются вернуть себе власть, но никогда еще не были так близки к успеху.
— Ясно, — протянул Эрик. — А почему они вообще потеряли власть?
Вместо Эша ответил Тейлон:
— Бог теряет силу, когда ему перестают поклоняться. Или если он побежден другим богом, то его сила переходит к победителю и он уже не может восстановить свое прежнее положение.
Эрик кивнул.
— Тогда последний вопрос. Что случится, если они восстановят свое положение?
— Будем надеяться, что этого мы никогда не узнаем, — глядя в сторону, медленно проговорил Эш.
— Почему?
— Потому что, согласно атлантийским мифам, освобожденная Разрушительница принесет на землю
Однако они не знают, что атлантийские боги не без причины заточили Аполлими в темницу между мирами. Даже другие боги боялись ее гнева — и не зря, поскольку в конце концов она истребила их всех. Нельзя допустить, чтобы она вырвалась на свободу! Если Дионис и Камул ее освободят, — мир, каким мы его знаем, исчезнет навсегда. — Эш глубоко вздохнул. — На этой жизнерадостной ноте предлагаю разойтись.
Тейлон кивнул, думая о том, что, возможно, никогда больше не увидит Саншайн.
Как бы он хотел еще раз взглянуть на ее лицо!
Долг перед человечеством... да будь он проклят, этот долг!
Валерий вышел первым.
Тейлон, Ник и Эрик покинули дом через заднюю дверь; процессию замыкал Эш.
Оказавшись на улице, Эш повернулся к Нику, взъерошил ему волосы, словно младшему брату.
— Удачи. Прикрывай нас — и не забывай успокаивать Аманду.
— Конечно.
Эш и Тейлон вышли за пределы кованой ограды и влились в густую, как туман, толпу прохожих.
Сотни людей — туристов и местных жителей — собрались на Карнавал в Новом Орлеане. И никто из них не подозревал, что судьбы мира покоятся сейчас в руках двух неторопливо идущих по городу мужчин, одетых в черное.
Двух усталых, измученных мужчин.
Один из которых давным-давно запретил себе думать о чем-либо и чувствовать что-либо, кроме тяжкого груза ответственности.
Ничего Ашерон так не желал, как хотя бы одного дня отдыха и покоя! Хотя бы нескольких мгновений спокойствия!
Вечность провел он в бегстве от самого себя — от страшных воспоминаний прошлого и неизбежного проклятия будущего.
Но сегодня ему предстоит встретиться с братом, с которым он расстался одиннадцать тысяч лет назад.
Они никогда не были друзьями. Стиккс ненавидел его с самого рождения.
Да, эта ночь для Ашерона будет долгой.
Что же до Тейлона — он думал только о Саншайн. О чувственных изгибах ее тела. О красоте лица. О нежности прикосновений.
Где она сейчас? Чем занята? Рисует у себя в мастерской?
Или думает о нем?
Тейлон стиснул зубы, едва не застонав, — так он тосковал по любимой. Лишь одна надежда хоть как- то успокаивала его: к сегодняшнему утру — так или иначе — Саншайн навеки освободится от угроз Камула.
— Верь, Тейлон, — проговорил Ашерон, словно подслушав его мысли. — Просто верь.
— Стараюсь.
Тейлон глубоко вздохнул.
Собственная смерть его не пугала. Но нельзя, чтобы погибла Саншайн. Этого он не допустит. Сегодня, еще до рассвета, она будет в безопасности.
Чего бы это ему ни стоило.
18
Зарек приказал Саншайн ехать в Складской район, — туда они и отправились. Хотя, учитывая карнавальную суматоху и пробки на улицах, добраться в эту часть города было не так-то легко.
Обычно пробки ее не раздражали. Но сейчас на соседнем сиденье огромной мрачной глыбой возвышался Зарек, и это, вкупе с пьяными гуляками, так и норовящими свалиться под колеса, изрядно действовало ей на нервы.
Саншайн не совсем понимала, зачем ей вообще сегодня выходить из дома. Но Зарек сказал, что таков приказ Ашерона.
Тейлон, сказал он, сможет заниматься своим делом, не тревожась о ней, если будет знать, что она находится в надежном укрытии.
— Давно ты стал Темным Охотником? — спросила она, чтобы хоть как-то поддержать разговор и разрядить напряженную атмосферу.
— Тебе на это плевать, — так зачем спрашиваешь?
— Ты всегда такой вежливый и покладистый?
Он холодно взглянул на нее:
— Знаешь, когда убиваешь, чтобы выжить, это эффективно избавляет и от вежливости, и от покладистости.
— Тейлон не такой.
— Что ж, мои поздравления.
Саншайн со стоном ударила по тормозам — прямо на капот ее машины рухнул с тротуара какой-то весельчак в костюме с рогами. Полежал немного, оглашая улицу нечленораздельными криками, отдохнул, свалился на асфальт и куда-то уполз.
Саншайн перевела дух и снова двинулась вперед.
— Ты не любишь Тейлона?
— От души желаю ему сдохнуть.
Саншайн взглянула на него, удивленная тем, каким бесстрастным, даже скучающим тоном произнес он эти слова:
— Мне кажется, ты это не всерьез.
