Она игриво куснула его за плечо.
— Не всегда. Мужчины обычно против... почему-то.
Он скользнул взглядом по ее груди.
— Кажется, я знаю, что мешает им сосредоточиться.
Он наклонился, припал к ее соску, вобрал
Тейлон шумно вздохнул, чувствуя, как набухает сосок под его языком. Провел рукой по изгибу ее бедра, раздвинул ноги, скользнул внутрь — сквозь влажные заросли спутанных кудряшек пробрался к той части ее тела, которую так жаждал.
Саншайн вздрогнула всем телом и громко застонала, когда, осторожно раздвинув нежные складочки, он нащупал между ними щель. Да, он хочет в нее войти! Хочет увидеть, как, охваченная страстью, Саншайн откидывает голову на подушку; он хочет услышать, как в момент оргазма она выкрикивает его имя.
Прижав его голову к своей груди, Саншайн шире раздвинула ноги. Пусть входит, о, скорее, пусть делает с ней что хочет! Она стонала и извивалась, пока он гладил ее нежные губы, — и громко вскрикнула, когда пальцы его скользнули внутрь.
Тело ее, казалось, таяло, растворялось в наслаждении, превращалось в один большой костер желания. Никогда ни одного мужчину она не хотела так, как Тейлона! Любая близость казалась ей недостаточной — больше всего она хотела бы слиться с ним в единое существо.
Не в силах ждать, она опустила руку и, нащупав его орудие, направила его в себя.
Стон его слился с ее стоном.
Саншайн выгнула спину, впуская его глубже. Какой же он горячий, твердый, как он заполняет ее пустоту! Ее нельзя назвать неопытной, — но такое наслаждение открывается ей впервые в жизни.
Он присел на пятки и, обхватив ее за бедра, подтянул к себе, чтобы входить и выходить из нее беспрепятственно. Вперед и назад, вперед и назад... плавный ритм его движений доставлял ей неизъяснимое наслаждение.
Она не отрывала от него восторженных глаз, — а он смотрел на нее со странной нежностью.
— Ты прекрасна, — выдохнул он, приподнимаясь и входя в нее еще глубже, заполняя ее до самых сокровенных глубин.
— Ты тоже, — прошептала она.
Приподнимаясь и опускаясь, он скользил в нее мощными, уверенными, но плавными и нежными движениями, а руки его ни на секунду ни оставались в покое: умело, в такт движениям бёдер, они дразнили самые чувствительные местечки ее тела. Все ее существо содрогалось в наслаждении.
Достигнув вершины, она громко закричала и прильнула к нему.
Тейлон застонал от наслаждения, глядя на ее счастливые содрогания, чувствуя, что и сам близок к оргазму.
Она вновь упала на постель, потянув его за собой... а затем сделала нечто такое, чего он совсем не ожидал, — зарылась лицом ему в плечо и принялась осыпать его поцелуями.
Тейлон застыл, словно громом пораженный.
Он и сам не смог бы объяснить, что его так изумило. Просто в ее ласках была такая нежность, такое доверие, такая...
Как будто он и в самом деле ей небезразличен. Как будто он что-то для нее значит. Как будто она не просто переспала с незнакомцем — именно ему, Тейлону, она отдала свое тело. И, может быть, не только тело. Тейлону казалось, что та цепь, которой он много столетий назад сковал свои чувства, натягивается и вот-вот готова лопнуть.
Что-то подобное он ощущал лишь с одной женщиной на свете — и очень, очень давно...
Он задыхался от нахлынувших чувств. В первый раз за полторы тысячи лет, лежа в постели с женщиной, Тейлон не просто удовлетворял примитивное желание — он
Нет, это был не просто секс.
Он
Она по-прежнему покрывала поцелуями его шею и плечи. Тейлон закрыл глаза и прижал ее к себе, забыв обо всем, кроме наслаждения.
Наконец и его настиг оргазм — и потряс до самых глубин его усталого, измученного сердца.
Он лежал рядом с ней — счастливый, уязвимый... и страшно напуганный.
Этого не может быть. Нет, он не мог чувствовать ничего подобного. Это просто невозможно.
Должно быть, он ошибся.
Это ведь просто секс.
Да, изумительный, невероятный секс, — но и только.
Просто секс.
Самый обыкновенный.
Без признаний, без обязательств. Без всякой там романтики.
Без осложнений.
А если он в этом сомневается — надо попробовать еще раз...
Медленно, с трудом восстанавливая дыхание, Саншайн возвращалась из счастливого полузабытья. Только что она пережила самый необыкновенный в своей жизни оргазм. Боже, даже в самых смелых мечтах она не предполагала, что такое возможно! Неужели это не сон?
Голова Тейлона покоилась на ее груди; она слышала и чувствовала его шумное, горячее дыхание, ощущала теплую тяжесть его тела.
Саншайн привыкла к мужчинам, которые после секса поворачиваются к стене и засыпают, а потому немало изумилась, когда он вдруг перекатился на спину и потянул ее за собой, уложи и себе на грудь.
— Ты ведь не думаешь, что на этом все закончится? — прошептал он ей в ухо.
— Н-ну... я...
Он рассмеялся.
— Дорогая моя леди Саншайн, я только на
И следующие несколько часов Тейлон, к ее благоговейному восторгу, без устали доказывал истинность этих слов.
Они занимались любовью на кровати, на диване, на полу. В таких позах, как будто он задался целью воплотить в жизнь всю «Камасутру».
А потом перешли на кухню: здесь он усадил се на стойку и снова любил, медленно и нежно.
Боже, что за мужчина! Сил у него больше, чем у целой команды спортсменов. И никаких комплексов! Рядом с ним и она чувствовала себя свободно и уверенно, как никогда, — не стеснялась своего тела, не волновалась о том, оправдает ли его ожидания.
В дополнение ко всем прочим своим достоинствам он обладал, быть может, самым редким и ценным — с ним было легко.
Наконец, прилив страсти схлынул. Саншайн в полуобмороке сползла со стойки — боже, теперь каждый раз, глядя на это сооружение, она будет заливаться краской! А совершенно голый Тейлон, повернувшись к ней спиной и заправив за ухо свои косички, уже шарил в холодильнике в поисках еды — ему надо было подкрепиться.
Он все еще тяжело дышал после их последнего «забега». А Саншайн всерьез опасалась, что не сможет удержаться на ногах.
Тейлон методично обшаривал холодильник, демонстрируя роскошный вид сзади. Когда он нагнулся, чтобы осмотреть нижнюю полку, Саншайн не удержалась и провела рукой по внутренней стороне его мускулистого бедра.
Тейлон шумно втянул воздух сквозь сжатые зубы и выпрямился.
Саншайн лукаво улыбнулась в ответ — и получила в награду быстрый поцелуй, после чего Тейлон вернулся к своему занятию.
— Дорогая моя леди, неужели у вас нет ничего мясного?
