– Артемида! – крикнул он в потолок.
Богиня появилась в хижине.
– Спаси его.
– Я не могу изменить правила, Ашерон. Я поставила условия, и ты согласился с ними.
Он указал на женщину, которая превратилась в статую.
– Почему ты не сказала мне, что она не любит его?
– Я знала об этом не больше, чем ты. – Ее глаза потускнели. – Даже боги совершают ошибки.
– Тогда почему ты не сказала мне хотя бы о том, что медальон обожжет ее?
– Я не знала этого. Он не обжег нас с тобой. Я никогда раньше не давала держать медальон человеку.
Голова Ашерона гудела из-за вины и горя. Ненависти к ней и самому себе.
– Что теперь с ним будет?
– Он Тень. Без тела и души, его сущность заперта в Катотеросе.
Ашерон заревел от боли из-за того, что она сказала ему. Он только что убил человека и обрек его на судьбу, гораздо худшую, чем смерть.
И за что?
За любовь?
За милосердие?
Боги, он был таким глупцом.
Ему, лучше чем кому-либо еще, следовало знать, что нужно задавать правильные вопросы. Ему не следовало верить в любовь.
Черт побери, когда же он усвоит?
Артемида подошла к нему и взяла за подбородок, пока он не посмотрел на нее.
– Скажи мне, Ашерон, есть ли на свете такой человек, которому бы ты доверял настолько, чтобы позволить высвободить свою душу?
Он покачал головой.
– Ты знаешь лучше. Ты слишком хорошо обучила меня тому, как порочны женщины. Тому, как губит и разрушает любовь. Спасибо за урок, Артемида. Это было как раз то, что мне нужно. И я уверяю тебя, об этом я никогда не забуду.
Часть 2
Глава 62
Ты никогда не замечаешь подступающие моменты, которые могут навсегда искалечить твою жизнь – по крайней мере, пока они не подкосят тебя. (Савитар.)
21 октября, 2008 год.
Парфенон, г. Нэшвилль, штат Теннесси.
18.30, вторник.
Ашерон телепортировался в главную комнату, где стояла статуя Афины, покрытая золотом. Из-за лекции, которая должна была начаться через несколько минут в другой части Парфенона, территория вокруг статуи была огорожена. Возможно, следовало бы соблюдать правила, но зачем? Это было одной из нескольких его причуд в роли бога. Экспонаты из натурального мрамора стояли на постаментах, которые выстроились вдоль обеих стен. И все равно интерьер выглядел не совсем таким, каким был в Древней Греции. Ему так нравилось приходить сюда. Что-то в этом месте успокаивало его. Каждый раз, когда Ашерон был в Нэшвилле, он старался остановиться и осмотреть его. Ашерон пошел в центр комнаты, чтобы поближе взглянуть на видение скульптора богини Афины. Статуя совсем не была похожа на нее. С волосами цвета воронова крыла и абсолютно бледная внешность Афины показывала как ее хрупкость, так и поразительность. Но все это было определенно обманчивым. Как богиня войны, Афина могла дать фору любому здоровенному мужику.
– Ашерон… – сказала статуя, оживая перед ним, – скажи мне, чего ты ищешь?
Он закатил глаза.
– Ночь без тебя. Как будто ты этого не знаешь, Артемида.
Она вышла из статуи и предстала перед ним в своем естественном росте.
– О, это совсем не смешно.
– Ах, да конечно. Извини. Статуя растеряла все свое чувство юмора одиннадцать тысяч лет назад и со временем нового не приобрела.
Скрестив руки у себя на груди, она надулась.
– Ты выдуваешь абсолютно все веселье.
Эш медленно и нетерпеливо вздохнул.
– Херишь, Артемида. Фраза звучит так: херишь все веселье.
– Выдуваешь, херишь, одно и то же.
Он ухмыльнулся, проходя мимо нее, чтобы взглянуть на экспонаты напротив стены.
– Нет, не одно. Узнай это у кого-нибудь, кто хорошо осведомлен о втором слове.
Она скривила лицо.
– Ненавижу, когда ты такой грубый.
Именно поэтому он так себя и вел. К сожалению, всей грубости в мире было недостаточно, чтобы она отцепилась от него.
– Зачем ты сюда пришла? – спросил Ашерон через плечо.
– А ты зачем?
Артемида следовала за ним по пятам, и снова он отодвинулся от своей последней любимой скульптуры.
– Есть одна археолог, которая считает, что нашла Атлантиду. Мне стало любопытно, поэтому я здесь.
Ее глаза зажглись.
– О, я должна это увидеть. Обожаю, когда ты бьешь их по языку.
– В самое слабое место, – исправил он сквозь зубы.
Плохо, что у него не было того же энтузиазма. Он ненавидел подвергать сомнению правдоподобность людей, или что еще хуже, публично смущать их. Но еще меньше всего Ашерону нужно было, чтобы мир обнаружил Атлантиду, а потом выяснил, кем он был там. Впервые за все его существование, люди смотрели на него с уважением и не оспаривали его достоинства. Если бы они только знали… Он лучше еще раз умрет. Нет, лучше все-таки задеть самолюбие профессора, чем свое собственное. Иногда на Ашерона нападали приступы альтруизма, но в данном случае этому не бывать. Никто больше не раскроет его. Артемида заморгала в счастливом ожидании.
– Где будет проходить лекция?
– В комнате внизу.
Она испарилась, а Ашерон покачал головой. У него заняло несколько минут, чтобы обойти всю выставку, а затем улыбнуться от современной интерпретации мира прошлого. Как человечество может быть таким странно проницательным и в тоже время настолько тупым? Их ощущения находились в диапазоне от
