Армагеддон.
Все, кроме Страйкера, который уставился на блондина рядом с Эшем с таким выражением лица, которое можно было лучше всего описать, как болезненная ненависть.
– Ты посмел быть заодно с моим врагом?
– Против тебя, отец – я буду заодно даже с Микки Маусом. – Страйкер скривил губы.
– Ты никчемный сукин сын. Тебе стоило оставаться ни чем иным, как просто пятном извергнувшейся спермы. – Блондин ухмыльнулся.
– Тоже самое могу сказать и про тебя. Это бы спасло весь мир и всех нас от больших страданий, не так ли?
Даймоны стали надвигаться, но были отброшены назад невидимой силой. Эш повернулся к Страйкеру и зарычал.
– Довольно этого семейного дерьма. Где Сотерия?
Тори нахмурилась от слов Эша. И хотя голос был его, но теперь в нем слышался сильный греческий акцент, а не тот летящий атлантский, который он использовал, когда не говорил на разговорном американском языке.
Как странно.
И когда он говорил свободно на греческом, его акцент не был таким гортанным и традиционным.
– Она там. – В нескольких футах от Эша появилась высокая блондинка и указала на дверь, где стояла Тори щекой к щеке с высокомерным придурком.
Тори охнула от ее красоты, когда женщина пересекла, короткое расстояние, чтобы обнять Эша.
– В конце концов, сын мой. Ты пришел освободить меня. – Она поцеловала его в щеку и что-то прошептала ему на ухо.
Тори была ошеломлена, когда поняла, что это и есть богиня Аполлими. Мать Ашерона.
Богиня тотального уничтожения.
Эш посильнее обнял ее и кивнул прежде, чем отойти назад. С ухмылкой, брошенной в сторону Страйкера, он повернулся и направился к комнате.
Прежде чем Ник смог остановить ее, Тори распахнула дверь и побежала к Эшу. Она бросилась в его объятия и прижалась к нему в головокружительном облегчении. И когда их губы встретились…
Она похолодела от шока смущения.
Это был не Эш. По внешнему виду он был абсолютно идентичен, но совершенно не пах и не чувствовался, как Ашерон. И определенно он целовался не как Эш.
Ник побежал за двойником Эша, но прежде чем смог добраться до него, Уриан схватил Ника и отбросил его назад в комнату, где они только что были.
– Нам надо идти. – Сказал Уриан ей и поддельному Эшу, захлопывая дверь за ними. Потом посмотрел на Ника. – И тебе придется пойти с нами. – Ник скривил свои губы с очевидной ненавистью.
– Я никуда с ним не пойду. Я лучше умру. – Уриан заставил Ника посмотреть вниз на тело Сатары.
– Могу сделать безумное предположение, что Сатара умерла от твоей руки, и уж никак не от Тори. – Схватив Ника за щеку, он заставил его встретиться с ним взглядом. – А теперь послушай меня, каджун. Мой отец перерезал мне горло и убил мою жену лишь потому, что думал, я предал его, женившись. А до этого он любил меня больше жизни, ведь я был его последним выжившем ребенком. Вторым в его команде. Как ты думаешь, что он сделает с тобой, когда увидит ее тело? Я могу заверить, что это не будет веселым путешествием к Chuck E. Cheese. Несмотря на всю их враждебность друг к другу, Сатара была его сестрой и хорошо служила ему все эти века. Если ты действительно хочешь остаться здесь и поразвлекаться со Страйкером, я не буду тебя останавливать. Но я бы очень не рекомендовал бы тебе этого.
Это казалось подействовало на Ника. Даже здравый смысл вернулся в его глаза.
– Хорошо, я пойду с вами.
– Уриан. – Произнес поддельный Эш сквозь зубы. – Они кажется догадались.
– Догадались о чем? – Спросил Ник.
Тори закатила глаза от такого глупого вопроса.
– Это не Эш. – Едва слова слетели с ее губ, как они испарились из этой комнаты.
Золан, третий по званию в команде Страйкера и лидер его личной сумасшедшей наступательной силы, прочистил горло во все еще молчащей комнате.
– М-м, босс… не подумайте, что проявляю неуважение, но почему мы все еще находимся в этой комнате? Я имею ввиду, раз Ашерон пришел освободить Аполлими, разве не должно произойти взрыва или чего-нибудь еще?
Демоны и Даймоны стали озираться по сторонам, как будто ожидая, что вот-вот появится проход в мир иной или Аполлими пойдет в пляс и начнет петь, или хотя бы что-то произойдет сверхъестественное. Тем временем, Аполлими просто стоически стояла в стороне, и выглядела милым ангелочком, наблюдая за Страйкером вблизи.
Его второй член команды, Давин, почесал нервно шею.
– Я согласен, kyrios. – Сказал он Страйкеру, используя атлантский термин, обозначающий господин. – Совсем не пахнет концом света.
Страйкер повернулся с холодным оскалом к Аполлими.
– Да уж, не пахнет… – Аполлими вздернула издевательски бровь.
– Как там в песне поется 'Вот уж конец света, а я знаю об этом и мне хорошо'?
Что-то было не так, и через мгновение он понял, что именно, вскочив со своего трона, он побежал в комнату, как раз тогда, когда Уриан, Ник, Тори и, как оказалось брат-близнец Эша, Стикс уже исчезли.
Злоба от очевидного обмана возросла в нем до невиданных размеров, пока он не увидел Сатару, лежащую на полу в луже крови. Страх смыл его ярость, когда он подбежал и понял, что она мертва. Ее глаза застыли, а кожа стала синеть. С разбитым сердцем он взял ее на руки и прижал к себе, отчаянно борясь со слезами скорби и боли.
– Ты глупая сумасшедшая сука! – Зарычал он ей в холодную щеку, борясь с рыданиями, которые просто требовали выхода. – Что ты наделала на этот раз?
Аполлими стояла в дверях и ее сердце болело за Страйкера, когда он качал тело своей мертвой сестры, напомнив ей тот день, когда она сама нашла тело своего сына, выброшенное на скалы. Симпатия и новообретенное уважение к нему появились у богини.
Тот факт, что он мог любить кого-то настолько испорченного, как Сатара, говорил о многом. Да, он мог быть хладнокровным, но он не был бессердечным, закрыв глаза, она вспомнила его в тот день, когда они впервые встретились. Страйкер был молод и полон горечь из-за проклятия своего отца.
'Я отдавал все, чем только дорожил, ему и вот, как он отплатил мне за мою преданность? Чтобы я умер в муках через шесть лет? Мои маленькие дети изгнаны из-под солнца и прокляты пить кровь друг у друга вместо того, чтобы есть обычную еду, и умереть в муках всего лишь в двадцать семь. И за что? За смерть греческой шлюхи, убитой солдатами, которых я даже не видел никогда? Где здесь справедливость?'
Поэтому она взяла его под свое крыло и научила, как противостоять проклятию своего отца, путем впитывания человеческих душ, чтобы продлить их жизнь. Она дала ему и его детям убежище в той реальности, где люди не смогут причинить им вреда и где не было опасности, что кто-то из его детей случайно умрет от солнечного света. Затем она позволила ему собрать остальных и привести сюда жить.
В самом начале, богиня жалела его и даже полюбила, как своего родного сына.
Но он не был ее Апостолосом, и чем больше Страйкер находился рядом с ней, тем больше Аполлими хотела видеть своего сына у себя, чего бы это ни стоило. Она признавала, что именно по ее вине между ней и Страйкером появилась стена. И они оба использовали друг друга для того, чтобы добраться до тех, кого ненавидят. И теперь все это вылилось вот во что…
– Мне так жаль, Страйкер.
Он взглянул на нее, в его глазах Аполлими увидела водоворот боли.
– Правда? Или ты торжествуешь?
– Я никогда не ликую над смертью. Я могу посмаковать ее время от времени, если она заслуженная.
