– Живи для меня, Апостолос, – сказала она, её слёзы начали литься. Они падали, как лёд, вниз по её холодным щекам, сверкая в темноте. – Когда придёт время, ты вернёшься сюда и потребуешь своё законное место, как царь богов. Я позабочусь об этом. – Она прикоснулась своими губами к его голубому лбу.
Он открыл глаза и посмотрел на нее. Они переливались серебром, как и ее. И в них светилась мудрость, значительно превосходящая даже ее собственную. Именно по его глазам мир людей узнает в нем божество и станет обращаться с ним соответственно. Он погладил крошечным кулачком ее щеку, словно понимал, что его ждет.
Аполлими рыдала, прикасаясь к нему. Боги, это несправедливо! Он был ее ребенком. Ждать его целую жизнь и теперь…
– Будь ты проклят, Архонт, будь ты проклят! Я никогда не прощу тебе этого.
Крепко прижимала к себе сына и не могла, не хотела отпускать его.
Но она должна.
– Бази? – Аполлими прикрикнула на свою племянницу, которая все еще кружилась вокруг прикроватного столбика.
– Ммм?
– Возьми его. Помести его в чрево беременной королевы. Ты поняла?
Она опустилась на пол и выпрямилась.
– Эммм, я могу сделать это. Что насчёт отродья королевы?
– Соедини жизненную силу Апостолоса с ребёнком королевы. Позволь ей узнать от Оракула, что если мой ребёнок умрёт, то её тоже. – Это позволит защитить его больше, чем что-либо ещё.
Но предстояло сделать ещё одну вещь. Аполлими сорвала белую сфору со своей шеи и приложила её к груди Апостолоса. Если кто-нибудь заподозрит, что Апостолос её сын или один из богов обнаружит его в мире людей, они убьют его мгновенно.
Силы Апостолоса должны быть связаны и спрятаны до тех пор, пока он не будет достаточно взрослым и сильным, чтобы защищаться. Она приложила шар к его груди, и его божественность перетекла в сфору, а цвет маленького тельца из синего превратился в бледную кожу человека.
Теперь он будет в безопасности. Даже боги не узнают, что она сделала.
Крепко сжимая сфору в своей руке, Аполлими поцеловала сына в бровь ещё раз, прежде чем отдала своей племяннице.
– Возьми его. И не предавай меня, Бази. Если ты сделаешь это, Архонт будет наименьшим из твоих страхов. Поэтому помоги мне или я не успокоюсь, пока не искупаюсь в твоих внутренностях.
Карие глаза Бази расширились:
– Ребенок в чреве. Мир людей. Никому не говорить и не облажаться. Будет сделано.
И она мгновенно исчезла.
Аполлими сидела там, смотря на место, где они только что стояли. Её сердце кричало, желая, чтобы её ребёнок вернулся.
Если только…
– Ксиамара, следуй за ней и убедись, что она делает, как ей приказали.
Демоница поклонилась, прежде чем исчезнуть.
Её сердце было разбито, Аполлими оставалась в своей окровавленной кровати. Она хотела плакать и кричать, но зачем волноваться? Это не принесёт ничего хорошего. Её слёзы и просьбы не помешали бы убить Архонту её ребёнка. Его отродья убедили его, что Апостолос уничтожит их пантеон и заменит Архонта, как царь богов.
Да будет так.
Её тело болело, она подвинулась к кровати.
– Кседрикс?
Сын Ксиамары появился перед ней.
– Да, акра?
– Принеси мне камень из моря, пожалуйста.
Он казалось смущён её приказом, но быстро подчинился.
Когда он вернулся, Аполлими обернула камень в пелёнку. Слабая из-за рождения её сына и собственного гнева и страха, она прислонилась к Кседриксу и держала его за руку.
– Возьми меня к Архонту.
– Ты уверена, акра?
Она кивнула.
Демон помог ей вернуться в Катотерос. Они появились в центре зала, где Архонт стоял со своими дочерьми Чарой и Агапой – богинями радости и любви. Они обе родились в тот момент, когда Архонт впервые увидел Аполлими. Богини чувства просто выпрыгнули из его груди. Его любовь к Аполими была легендарна. Пока он не разрушил все, попросив единственную вещь, которую она никогда не смогла бы дать ему.
Жизнь её сына.
Особенностью Архонта было отличное телосложение. Высокий и мускулистый, он стоял со своими светлыми волосами, сияющими в тусклом свете. Действительно, он был самым красивым из всех богов. Жаль, что его красота была только поверхностной.
Его голубые глаза сузились, смотря на свёрток в её руках.
– Ты вовремя пришла в чувство. Отдай мне этого ребёнка.
Она отошла от Кседрикса и положила каменного ребёнка в руки своего мужа.
Архон уставился на неё.
– Что это?
– Это то, чего ты достоин, ты ублюдок, и это всё, что ты когда-либо получишь от меня.
По свету в его глазах, она поняла, что он хотел ударить её. Но не осмелится. Они оба знали, кто был сильнейшим богом и это был не он. Он правил только потому, что она была на его стороне. Восстать против неё будет последней ошибкой, которую он когда-либо совершит.
Согласно Закона Хтониана, одному богу запрещалось убийство какого-либо другого. Совершить это значило бы навлечь гнев Хтониана на глупого бога, который нарушил закон. Наказание за такие действия было быстрым, зверским и необратимым.
Прямо сейчас Аполлими следила за потоком мыслей Архонта по бурным эмоциям, выплескивающимся через край. Ударив ее, Архонт преступит границы, и он знал это. Это позволило бы ей забыть страх перед Хтонианом, и тогда бы она уж обратила всю свою ярость против него. Она больше не заботилась бы, кто будет наказан и кто умрет… и даже непосредственно за себя.
Терпение паука… Она напомнила себе о самом любимом высказывании своей матери.
Аполлими дождется, пока Апостолос станет самим собой. Когда он станет править вместо Архонта и покажет королю богов, что значит быть воистину сильным.
Ради сына она не должна восстанавливать против себя капризного Хтониана, который мог бы примкнуть к Архонту и убить ее ребенка. Они вдвоем могли надолго лишить ее власти и уничтожить Апостолоса. В конце концов, трем внебрачным дочерям Архонта от возлюбленной Фемиды был дан дар быть Судьбами для всех и вся. И из-за их глупости и страха Греческие Мойры по ошибке прокляли ее сына.
Одного этого было достаточно, чтобы ей захотелось убить мужа, который уставился на нее задумчивым хмурым взглядом.
– Ты проклянешь нас всех ради одного ребенка? – спросил Архонт.
– А ты проклянешь моего ребенка ради трех полугреческих ублюдков?
Его ноздри раздулись.
– Давай будем разумными. Девочки не понимали, на что обрекают его, когда говорили это. Они только начали постигать свои способности. И они боялись, что он вытеснит их из наших сердец. Поэтому они держались за руки, когда говорили о своих страхах. И потому их слово – закон, и это необратимо. Если он останется жить, мы умрем.
– Тогда мы умрем, потому что он будет жить. Я уверена в этом.
Архонт заорал прежде чем бросил завёрнутый впеленку камень об стену. Он потянулся к Агапе и Чаре и стал скандировать.
