– Лучше иди, пока тебя не поймали. Отец будет невероятно зол на нас двоих.
Кивнув, она взяла ребенка и ушла. Вид малыша все еще был у него перед глазами. Он был воплощением невинности. Было тяжело поверить в то, что Ашерон тоже был таким маленьким, и еще сложнее было поверить в то, что он смог выжить вопреки всей злобе и враждебности, которую испытывали по отношению к нему члены его семьи. Когда он снова попытался заснуть, то подумал о том, каково это, когда женщина будет держать на руках его ребенка с той же любовью и гордостью. Он представил женское лицо полное радости и веселья, только потому что она родила частицу него… Но этого никогда не случится. Лекари его дяди предусмотрели и это. Его член дернулся от воспоминания об их операции. Это к лучшему. Было невыносимо плохо и больно, что весь мир ненавидел его, но еще хуже этого было бы то, если его собственный ребенок будет презирать и отрекаться от него. Конечно, если бы Ашерону все-таки представился случай иметь такого, он никогда бы не дал малышу повода для ненависти к нему. Он бы был с ним и любил его, несмотря ни на что. Засыпай, Ашерон. Просто выкинь все из головы. Закрыв глаза, он издал усталый стон и попытался снова заснуть.
– Что ты делаешь?
Ашерон открыл глаза и увидел Артемиду рядом с собой в его кровати.
– Я пытаюсь поспать.
– А-а… Ты уже слышал о нашем племяннике?
– Да. Рисса только что была здесь с ним.
Она сморщила лицо.
– Разве ты не находишь детей противными и отвратительными?
– Нет. Я думаю, что он прекрасен.
Артемида ухмыльнулась.
– Ага, конечно, а я считаю, что от них постоянно воняет и много шума. Всегда сплошное недовольство, и только требуют и требуют чего-то. Фу-у-у, я не могу представить, что пройду через такое, чтобы получить нечто противное, которое тянется ко мне.
Ашерон закатил глаза, представив всех тех бедных младенцев, которые попадали ей в руки. Очевидно, она отдавала их кому-то, у кого лучше выражен материнский инстинкт.
– Я думаю, греки должны были сначала узнать эту твою сторону, прежде чем нарекать тебя богиней деторождения.
– Это все потому что я помогла своей матери родить Апполона. А это совсем другое дело.
Она подошла и нежно взяла его за фалос.
– И что тут у нас?
– Если ты сама до сих пор этого не знаешь, ни одно из объяснений тебе не поможет.
Она звонко рассмеялась и от этого его член еще больше налился.
– Я надеялась застать тебя все еще бодрствующим.
Ашерон ничего не сказал, когда она опустила голову, чтобы взять его член в рот. Он уставился в потолок, пока она водила по нему языком. Это возможно было бы намного более приятным, если бы ему каждый раз не приходилось быть на чеку и контролировать себя. Ашерон прекрасно знал, что не стоит разряжаться вот так на нее. Артемида любила его вкус, но ненавидела, когда он освобождался где-то еще, а не внутри нее. И только это она допускала. Ашерон дернулся, когда она резко схватила его и чуть не поранила. Она запустила свои пальцы в волосы вокруг его члена. Охая, Ашерону вдруг захотелось вернуться в начало их отношений, в то время, когда все это значило гораздо больше, чем просто сосать у него. Она в последний раз долго облизала его и оторвалась. Он ожидал, что она вернется к губам, но вместо этого, Артемида вонзила свои клыки в него чуть выше бедра, едва ли в двух дюймах от его жезла. Заорав от боли, он заставил себя не оттолкнуть ее и этим не причинить себе еще больше вреда. Боль быстро переросла в волну невероятного наслаждения. Но Артемида все еще не позволяла ему кончить.
– Я хочу, чтобы ты глубоко проник в меня, Ашерон.
Перевернув ее на живот, он подложил под ее бедра подушки и выполнил ее просьбу. Ашерон придерживал ее бедра руками, а сам глубоко вошел в нее. Он резко двигался в ней до тех пор, пока Артемида не достигла нескольких оргазмов и не стала умолять его, чтобы он остановился. Перекатившись на спину, она засмеялась от удовольствия. Артемида вздохнула удовлетворенно, пока не поняла, что Ашерон все еще был возбужден.
– Почему ты не кончил?
Ашерон пожал плечами.
– Но ты же получила желаемое.
– А ты нет.
– Я это как-нибудь переживу.
Артемида испустила звук отвращения.
– Ашерон, что с тобой творится в последнее время?
Он стиснул зубы, зная, что не следует отвечать на ее вопрос. Она ничего не хотела слышать, кроме того, как хороша она была.
– Я не хочу ругаться, Артемида. Какая тебе от этого разница? Ты удовлетворилась, не так ли?
– Да.
– Значит все в мире в порядке.
Она облокотилась на одну руку и посмотрела вниз, так как он лежал на кровати рядом с ней.
– Я действительно совсем не понимаю тебя.
– А я не такой уж сложный.
Он просил всего о двух вещах, которые она так и не смогла ему дать. Любовь и уважение.
Артемида провела длинным ногтем по его шее.
– Где кольцо, которое я подарила тебе?
Ашерона передернуло от воспоминания того, как его насильно заставили проглотить кольцо.
– Оно потерялось.
– Как ты можешь быть таким бессердечным?
Он и бессердечным? По крайней мере, Ашерон не швырнул ей ее подарок в лицо, а затем избил ее за него же.
– А где жемчуг, который я тебе подарил?
Она покраснела.
– Прекрасно. Я дам тебе другое.
– Не стоит. Мне не нужно другое.
Ее глаза потемнели от злости.
– Ты остерегаешься моего подарка?
Как будто он получал еще что-то в этом роде от нее. С него хватит плохого обращения.
– Я ничего не остерегаюсь. Я просто не хочу, чтобы что-то могло опозорить тебя. Учитывая все произошедшее, я не думаю, что очень мудрое решение давать мне то, что является исконно твоим.
– Это ты хорошо отметил, – засмеялась она, – ты предан мне, ведь так?
– Да.
Артемида поцеловала его в щеку.
– Я лучше пойду. Спокойной ночи.
После того, как она ушла. Ашерон перевернулся и лег на спину. Закрыв глаза, он позволил своим мыслям завладеть им. Он представлял женщину с добрыми глазами. Такую, которая держала его за руку прилюдно и гордилась тем, что была с Ашероном. Он придумывал, как могли бы пахнуть ее волосы, как загорались бы ее глаза каждый раз, когда она смотрела на него. А еще представлял улыбки, которыми бы они обменивались. Но самой яркой картинкой стало для него то, как она целовала все его тело и смотрела на него в то время, когда была на нем. Его дыхание участилось, Ашерон все делал своей собственной рукой, представляя, что именно эта девушка занимается с ним любовью. «Я люблю тебя, Ашерон». Он мог слышать даже ее голос, такой милый и успокаивающий, но что самое важное, он был полон искренности. Ашерон охнул, когда его теплое семя залило ему руку и стало просачиваться сквозь пальцы, а не внутри той женщины, которая любила его. Содрогнувшись и только частично насытившись, Ашерон открыл глаза в суровую действительность своей жизни. Он был одинок. Не было никакой женщины, смертной или какой-
