Они всегда были громче, когда он был под действием этих трав. «Мы хотим, чтобы ты вернулся домой, Апостолос. Скажи нам, где тебя найти».
Он осмотрелся и вздохнул.
«Я в темной комнате».
«Где?». Ашерон засмеялся, а потом перекатился на живот и зарычал, от ощущения под собой грубой ткани. Он коротко вздохнул, и его член тут же напрягся. Артемида выкинула его слишком рано. Наркотик всегда невероятно возбуждал его. И потом, ей не нравилось, какой бедлам он устраивал. Каждый раз, когда он оказывался у нее в постели, она морщила свой нос с отвращением. Именно поэтому ему было проще сначала разобраться с ней и удовлетворить себя позже, когда он будет один. Ашерон резко втянул воздух, когда его соски начали тереться о простынь. Удовольствие было мучительным, но он отказывался трогать себя. Ему не нужно было облегчение или какое-то удовольствие. Он хотел покоя. Больше этого Ашерону хотелось, чтобы к нему прикоснулся кто-то, кому он был нужен и важен. И уж точно, это был не он сам.
Глава 46
12 ноября,9528 г. до н.э.
Ашерон сидел снаружи на балконе, позволяя холодным ветрам морозить его, когда понял, что сестра была в окне и наблюдала за ним. Он показал ей жестом, чтобы она тоже выходила на улицу. Ее зубы сразу же перестали попадать один на один.
– Тут чертовски холодно!
– А для меня нормально.
Ашерон был вспотевшим. Рисса подозрительно прищурилась, когда приблизилась к нему.
– Что ты сделал?
– Я ничего не сделал. Абсолютно ничего.
У него едва хватало сил, чтобы поесть. Она покачала головой от злости.
– Ты снова принимаешь эти наркотики, так ведь?
Ашерон отвел взгляд. Она взяла его за подбородок и заставила посмотреть на нее.
– Зачем ты это делаешь?
– Не начинай, Рисса.
– Ашерон, пожалуйста, – сказала Рисса, ее голос напрягся, когда она отпустила его, – ты же убиваешь себя.
Как бы он хотел этого. Опустив взгляд, он повернул запястье, чтобы посмотреть на идеальную не тронутую кожу. Там не было следа от пореза, который глубоко разорвал его кожу и вены.
– Я не могу убить себя. Боги знают, как я пытался. Для меня нет спасения. Поэтому я сижу здесь, убиваю свое время и жду, когда боги, наконец, решат окончить мою жизнь. И еще стараюсь не попадаться никому на глаза.
Она убрала волосы с его глаз.
– Ты выглядишь просто ужасно. Когда в последний раз ты принимал ванну?
Он оттолкнул ее, разозлившись на ее вопрос.
– Когда я в последний раз принимал ванну, меня обвинили в изнасиловании, а затем кастрировали. Без обид, но я лучше буду пахнуть.
Она покачала головой.
– А когда в последний раз ты ел?
– Я незнаю, – он почесал бороду на своих щеках, – что это меняет? Отец все равно не позволит мне умереть с голоду. Я поем, когда мне придется, точнее, когда меня заставят.
В следующую секунду Рисса подлетела к нему и схватила за ухо.
– Ты сейчас же поешь.
– Эй!
Ашерон запротестовал, но она и не собиралась его отпускать. Решительной хваткой она стащила его с перил и потащила за собой к себе в комнату. Рисса была настолько меньше него, что ему пришлось сложиться практически пополам, чтобы поспеть за ее неистовыми и мелкими шагами.
– Вообще-то я больше, чем ты.
Напомнил он ей.
– Да, но я намного более свирепее и более сумасшедшая.
Она убрала руку, ущипнув в последний раз за мочку. Нахмурившись, Ашерон потер свое ухо. Она указала на украшенный столик, где стояла тарелка с фруктами, хлеб и сыр.
– Садись и ешь. Сейчас же!
– Да, ваше высочество.
Когда Ашерон дотянулся до кусочка сыра, то увидел свое отражение. Запавшие глаза пронзали красные полосы, которые выдавали в нем неухоженного человека. Его борода была колючей, а его коротко остриженные волосы были лохматыми. Он выглядел стариком, а не юношей. Ничего страшного, он чувствовал себя еще старше, чем выглядел. Отвернувшись, он засунул сыр себе в рот и ждал, пока Рисса нальет ему в кубок вина. Она покинула его и прошла к дверям, которые вели в покои ее служанок.
– Нера? Не могла бы ты попросить их принести сюда мне ванну? И пожалуйста, раздобудь где-нибудь лезвие.
Ашерон не разговаривал, пока ел. По правде, он просто умирал с голоду. Служанки не приносили ему еду, а он не смел, пойти на ее поиски самостоятельно. Учитывая то, как его отец отреагировал, когда в последний раз обнаружил Ашерона возле кухни и обеденной. Когда Рисса вернулась, то держала на руках Апполодоруса. Малыш улыбнулся, когда увидел Ашерона, и потянулся к нему. Не сумев отвергнуть его, Ашерон взял его на руки.
– Мои приветствия. Как ты тут поживал?
Он пронзительно завизжал в ответ. Ашерон посмотрел на Риссу, пока она складывала ткань, чтобы поменять малышу пеленки.
– Он вырос с тех пор, когда я в последний раз видел его.
– Да, ты прав.
Ашерон взглянул на детские редеющие волосики.
– Ты тоже лысеешь.
Рисса неожиданно засмеялась.
– У тебя было то же самое. Все твои черные волосы выпали, а на их месте появились светлые.
Апполодорус выкрутился и дотронулся до бороды. Ашерон вернул ребенка назад Риссе.
– Я слишком грязный, чтобы держать его.
– Он не возражает. Он просто рад снова видеть своего дядю. Он так по тебе тосковал.
Он тоже по нему скучал. Ашерон прижал малыша еще сильнее, глядя при этом на свою сестру.
– Это нечестно, Рисса. Ты знаешь, что со мной будет, если отец когда-нибудь обнаружит меня здесь, а если он увидит меня рядом с Апполодорусом…
Она положила руку ему на плечо.
– Я знаю, Ашерон.
Дверь отворилась, и показались слуги, которые принесли большую купальню и горячую воду. Рисса взяла ребенка, пока Ашерон еще немного подкрепился. Когда ванна была готова, она оставила его одного. Гораздо с большим энтузиазмом, чем он этого хотел, Ашерон погрузился в обжигающе горячую воду и вздохнул. Прошло много времени с тех пор, когда он в последний раз принимал ванну, что почти уже забыл, какое счастье она приносит. Однако это не стоило такого риска для него.
– Я люблю тебя, Рисса, – прошептал он.
Она была единственной, кто действительно заботился о нем. Артемида хотела любить его, но она была богиней и ее любовь была эгоистичной – очень похожей на любовь Эстеса. Если он хорошо ублажал
