убежит». Но в ответ она налегала еще сильнее, будто ей постоянно надо было быть в движении. Позднее она призналась, что постоянная работа приглушала ее воспоминания.
– Воспоминания о чем?
Сестра Беатрис смущенно отвела взгляд в сторону луга.
Две женщины перешли к следующему столбу изгороди. козы следовали за ними.
– Перед тем как она отправилась учиться, мы с ней говорили обо всем. Но все эти разговоры останутся между нами. Ее жизнь до… не предусматривала огласки.
За этими ее словами мне все же послышалась необходимость поговорить.
– Я уважаю ваши правила, сестра, но, возможно смерть Мари как-то связана с ее прошлой жизнью, той что превратила ее в ту потерянную маленькую, девочку много лет назад.
В глазах сестры Беатрис вспыхнул злой огонек, голос ее стал жестким.
– Ее бросили с самого рождения, детектив Райдер. Ее отец был зажиточным развращенным мужчиной, щеголявшим своим образом жизни. Мать же, напротив, – сдержанной и безразличной. Мари была случайным, нежеланным ребенком, и родители постоянно укоряли ее этим фактом, пока, в конце концов, не выставили за дверь, когда ей исполнилось семнадцать.
Гарри тяжело вздохнул, отведя глаза в сторону. Истории, которые так начинаются, редко имеют хороший конец.
– Поначалу свобода для робкой, но умной девушки стала неожиданным приключением, – продолжала сестра Беатрис. – Но отверженные непроизвольно ищут себе суррогатную семью. Она нашла ее в группе студентов академии искусств, которые были несколько старше ее. Они стали…
– Академии искусств в Париже? – перебил я ее, и словно холодная сталь коснулась моей спины.
Сестра Беатрис посмотрела на меня удивленно. И подозрительно.
– Как вы догадались?
– Не знаете ли вы, был ли среди этих студентов некто по имени Марсден Гекскамп?
Сестра Беатрис резко встала; пустое кресло-качалка мерно раскачивалось, постукивая о пол.
– Что вам об этом известно? – понизила она голос почти до шепота;
– Немного, имя и кое-что из его деяний. В качестве убийцы.
– Детектив, Мари никому не причинила вреда. Она лишь последовала за этой группой из Франции, и к этому времени зубы Марсдена Гекскампа уже рвали ее душу. Я знаю, что некоторые из последователей этого негодяя тоже были убийцами. Другие – просто наблюдателями. Гекскамп – этот цветок зла – любил всевозможные… эротические развлечения. Именно для этого он и использовал Мари. В других более темных действах этого ужасного человека – в убийствах – она не участвовала.
– Это она вам об этом рассказала? – спросил я.
– Мари отдала себя в руки Господа. После этого у нее не осталось никаких тайн. Она перестала смотреть в глаза дьявола и заглянула в глаза Бога. Я приняла ее отречение от позорного прошлого, и она говорила со мной обо всем, потому что стала свободной.
Я наклонился к ней поближе.
– Возможно, вопрос покажется вам грубым, но это очень важно. Была ли она когда-нибудь проституткой?
Сестра Беатрис странно посмотрела на меня.
– В классическом смысле этого слова – нет. Ее отец выплачивал ей немалое содержание для жизни вне дома. Первоначально именно наличие денег и привлекло к ней эту студенческую группу. Она не продавала себя за деньги незнакомым людям, но говорила так: «Для Гекскампа я была шлюхой». В этом смысле, мне кажется, она чувствовала себя проституткой.
– Расскажите про ее последние дни жизни здесь.
– Вставала до восхода солнца и работала, как всегда. Она любила трудиться в саду, консервировать фрукты кормить маленьких козлят. Как обычно, она была несколько взволнована предстоящей поездкой, главным образом, возможностью встреч с новыми людьми. Мари уехала, и больше мы о ней ничего не слышали.
– Можем мы осмотреть ее комнату? – спросил Гарри.
– Конечно.
Мы прошли за сестрой Беатрис через весь дом, мимо широких дверей тихой часовни с массивными деревянными скамьями, полукругом стоявшими перед большим распятием. Лучи солнца, пробивавшиеся сюда через цветные оконные витражи, были окрашены особенным алым цветом. Иисус, опустив глаза, смотрел вниз, несгибаемый в своих страданиях. Я поймал себя на мысли, что шел на цыпочках, пока мы не свернули в длинный коридор с дверьми по обе его стороны.
– Вот ее комната. Была ее…
Здесь все казалось обычным и безмятежным: в желтом свете, льющемся из большого окна, плясали золотистые пылинки; кровать, большой книжный шкаф, комод с выдвижными ящиками, письменный стол, стул, на полу небольшой плетеный коврик. Над столом висело распятие – уменьшенная версия того, что стояло в часовне. Меня привлекла одна деталь: венец размером со свадебный с острыми, как иголки, шипами.
– Может быть, вы обнаружили что-то, объясняющее исчезновение Мари? – спросил Гарри.
– Я посмотрела у нее в столе, но ничего там не нашла. Несколько дней назад приезжала полиция округа, но это было еще до того, как… как ее нашли…
Сестра Беатрис разрыдалась. Гарри подвел ее к стулу и помог сесть. Я осматривал книжные полки. Религиозные тома и биографии святых перемежались книгами по садоводству и животноводству. Здесь же – несколько детективов в бумажных обложках. В шкафу висела рабочая одежда, несколько платьев и брючных костюмов, две рясы. В комоде я тоже не нашел ничего предосудительного. Гарри умело встал между мною и сестрой Беатрис пока я рылся в белье сестры Мари, простом и без прикрас. Я заглянул под кровать, под матрас – ничего.
Далее – письменный стол. Небольшая пачка обтрепанных конвертов. И один нестандартный коричневый, на котором печатными буквами был написан только адрес монастыря.
– Это ее почта, сестра Беатрис?
– Да, за последние пару дней.
– Не возражаете, если я…
– Нет, прошу вас, делайте то, что считаете нужным.
Я вытащил из кармана куртки латексные перчатки и взял со стола коричневый конверт. Он был толщиной около сантиметра, проштампован в Мобиле в прошлую среду, на следующий день, после того как был снят номер в «Уютных хижинах». Я распечатал его и вытряхнул содержимое на стол.
Еще один конверт. Тоже коричневый, напоминающий тот, который, по описанию Лидии Барстоу, пришел Рубину Койлу.
– Почему-то мне кажется, что я знаю, что там внутри, – сказал Гарри.
Я вскрыл второй конверт и вытряхнул на ладонь два кусочка картона, склеенных между собой липкой лентой. Сняв ее, я разделил картонный сэндвич.
На руку мне упал кусочек чего-то яркого и красочного. Это был фрагмент рисунка на обрывке холста размером не больше почтовой открытки. Красные, белые и синие мазки, покрытые глазурью, имели удивительную глубину и объемную реалистичность. Он был поразительно красив. Присмотревшись повнимательнее, я заметил белую черточку, напоминавшую осколок кости, из которой сочится вязкое содержимое. По поверхности извивалось нечто, похожее на золоченых червей. Сестра Беатрис потянулась к рисунку, словно испытав действие магнита.
– Он прекрасен, – сказала она, пораженно замерев на месте. – И все же…
Гарри посмотрел на часы.
– Вот уже три часа, как мы выехали из Мобила, – сказал он. – Почему бы тебе не позвонить этому Уиллоу и не сказать, что компания продолжает действовать.
Глава 10
– Через неделю после того, как Гекскамп попал в тюрьму, я поселился на той же ферме, где он жил со своей бандой мутантов. – Уиллоу сделал паузу, чтобы отхлебнуть пиво из банки. – Полдюжины технарей-экспертов не нашли ничего. Но я шел по следам этого монстра долгие месяцы. И когда я увидел его
