– Чуть-чуть.
– Минуточку.
– Аууууууу! – взвыл от боли Фердинанд.
– О, я вас очень прошу, пожалуйста, извините. Ужасно плохие булавки… Вам очень больно?
Фердинанд улыбнулся краешком губ, что должно было означать: конечно, больно, но боль уже проходит. Какое, впрочем значение могла иметь какая-то боль сейчас, когда рядом, в двух шагах, шевелилось в зеркале его отображение? Хотя пиджак был наскоро сметан и прихвачен булавками, выглядел он восхитительно. Фердинанд не узнавал себя.
– Я это или не я? – задавал он себе вопрос. А вслух сказал: – Даже в таком виде, собственно говоря, я мог бы уже выйти на улицу.
– Ни за что на свете, – категорически возразил Догг. – Вы еще увидите, как все получится, когда мы кончим работу. Наберитесь терпения, дорогой мой… дорогой мой…
– Фердинанд, – подсказал Фердинанд.
– Ах вот как! – воскликнул мастер Догг и сделал несколько шагов в сторону. – Прекрасное имя! – добавил он с восхищением. – Наберитесь терпения, дорогой Фердинанд, я постараюсь кончить как можно скорее.
С этими словами он снял с Фердинанда пиджак и исчез в дверях мастерской.
Прошло в самом деле не так уж много времени.
Фердинанд не успел и двух раз пройтись по салону, двух раз выглянуть из окна, двух раз зевнуть от нервного возбуждения, как мастер Догг появился с готовым костюмом.
Фердинанд отправился за ширму. Когда он вышел оттуда, Догг в восхищении потер руки.
– Фердинанд, – воскликнул он, – вы выглядите, как бог.
Фердинанд взглянул в зеркало и обмер. Можно было, конечно, предположить, что все получится очень и очень неплохо, но кто бы мог подумать, что это будет просто великолепно?
– Я себе очень нравлюсь, мастер Догг. – И, помедлив, добавил; – Догг, вы – король портных. Портной был тронут.
– Если вы не возражаете, позвольте, я дам вам совет, – шепнул он, наклонившись к левому уху Фердинанда, – к этому костюму больше всего пойдет рубашка в полоску.
– А ведь правда, – воскликнул оторопевший Фердинанд, – я совсем забыл о рубашке!
– К полосатой рубашке я бы предложил полосатый галстук, – нашептывал мастер.
– Да, да, галстук тоже должен быть с полосками, – согласился Фердинанд.
– Что касается шляпы, то больше всего вам пойдет… по-моему… котелок.
– Знаете, я сам подумал о том же!
– Не мешало бы также, – и тут Догг снова понизил голос до шепота, – не мешало бы также подумать и о ботиночках.
– Разумеется, как это раньше не пришло мне в голову!..
– Если позволите, я сейчас позвоню в магазин, и мне мигом все пришлют.
– Дело в том… – неуверенным голосом начал Фердинанд.
– Не трудитесь, – прервал его портной, – я знаю, что вы хотите сказать. Вы хотите сказать, что у вас нет при себе денег. Не страшно. Не в них дело. Ваше приятное обхождение, ваше восхищение доставляет больше радости, чем самая крупная сумма денег. Давайте не будем к этому возвращаться. Фердинанд, вы великолепны.
С большим трудом Фердинанду удалось овладеть собой.
Он все-таки не завизжал от радости и не завилял хвостом. С присущим ему обаянием он подал мастеру Доггу лапу.
III
По самой красивой улице города шел прохожий в безукоризненно сшитом костюме.
Время от времени он останавливался у витрин. Все смотрели на него с восхищением, а он шел и приятно улыбался. При этом обнажались его ослепительно белые зубы, обнажались они ровно настолько, насколько это было необходимо. Дойдя до конца улицы, он перешел на другую сторону и зашагал в противоположном направлении.
Легкий, изящный, счастливый. Это был Фердинанд.
Уже пятый или шестой раз проходил он все по той же самой улице. Да это и неудивительно. Если ты впервые в жизни надел на себя новенький костюм, то нет ничего удивительного в том, что тебе хочется ходить и ходить в нем по самой красивой улице города. Но самая красивая улица, как бы она ни была длинна, где-то все же кончается. Обнаружив это, Фердинанд оказался перед выбором:
свернуть ему в боковую улочку, или же повернуть обратно и пройти еще раз тот же путь. Он выбрал второе. Таким образом он снова дошел до конца самой красивой улицы. Опять ему не захотелось сворачивать в переулок, и поэтому он пошел обратно. Это повторил он еще раз. И еще раз. Теперь он шел по этой улице в пятый или шестой раз.
На первый взгляд может показаться, что это очень просто – ходить взад и вперед.
Но я с этим не согласен – Фердинанду это стоило немалых усилий. Подумайте только, какие искушения подстерегали его на каждом шагу. Во-первых, вдоль улицы были высажены деревья, да еще по обеим сторонам, во-вторых, через каждые двадцать метров стоял фонарь, в-третьих, – и это было самое страшное! – то и дело откуда ни возьмись появлялись кошки! Когда первая кошка, выскочив из ворот, бросилась прямо под ноги Фердинанду, он почувствовал, что с ним что-то происходит. Он хотел было кинуться за кошкой и только величайшим усилием воли заставил себя сдержаться. Чтоб немного успокоиться, он постоял с минуту возле оклеенного афишами киоска театральной кассы.
Заметив это, цветочница, которая продавала возле киоска цветы, сказала кассирше, сидевшей в киоске:
– Вы только посмотрите, как люди суеверны. Кошка ему дорогу перебежала, и он уже ни шагу, делает вид, будто читает оперную афишу.
'Это про меня, – подумал Фердинанд. – Ну, если бы не костюм, я б этой кошке показал!'
Он даже был несколько озадачен, что его сочли суеверным. ; – Должен вам сказать, – заметил он, обращаясь к цветочнице, – это вы напрасно.
Что касается кошек, то я совсем не суеверен.
– Эх, уважаемый, так говорит каждый, – ответила цветочница, – а стоит кошке дорогу перебежать, как прохожий останавливается, делает три шага назад или же поворачивается через левое плечо, чтобы кошачье заклятье не имело действия.
– Вы, кажется, мне не верите, но я сказал правду. Я не то, что пятиться от кошек, я готов целый день за ними гоняться.
– Вот как? – с недоверием проговорила цветочница. – Вы что-то не похожи на бегуна.
– А на кого же я похож? – поинтересовался Фердинанд.
– На франта, который от скуки прохаживается по улице. Пани Бискупская, – обратилась она к подружке в киоске, – ну скажите, разве он не великолепен?
Кассирша высунулась наружу, насколько позволяли ей размеры окошечка, оглядела Фердинанда с головы до ног и, кивнув головой, сказала:
– А знаете, пани Трибульская, вы правы! Он действительно великолепен!
Фердинанд моментально снял котелок и, поклонившись, почтительно произнес:
– Спасибо за доброе слово, от всего сердца благодарю вас, пани, до свиданья!
– Минуточку! – воскликнула цветочница. – Люблю вежливость. Не откажите принять на память. – Она
