ГЛАВА XXIX
Бросив корзины с рыбой, Май-Бака, как верный пес, пошел за Аутой. Временами он исподтишка бросал взгляд на красавицу Неферт, но спрашивать о чем-либо не осмеливался.
— Я рассказал бы богам, через что мне пришлось пройти за эти десять лет. Но боги сами знают это! — сказал Май-Бака на своем родном языке.
— Ничего мы не знаем, Май-Бака. Расскажи нам обо всем! — сказал Аута, оглядываясь по сторонам. — Но ты говори на языке атлантов, чтобы тебя смогли понять все.
— Здешние господа говорили, что их язык является языком роме и что нигде нет более великой страны, чем Та Кемет. Теперь же они говорят на языке атлантов…
Аута улыбнулся.
— Но где же нам поговорить? — продолжал Май-Бака. — Здесь нельзя: мимо проходят жрецы, солдаты… Я знаю недалеко отсюда среди домов и деревьев одно укромное местечко.
И он повел их туда. Там все сели на разбитые плиты.
— Ну, Май-Бака, рассказывай! — попросил Аута. — Сколько лет прошло с тех пор? — И он посмотрел на друга с какой-то озабоченностью.
— Десять лет прошло, мой добрый бог. Ты молод и смертен, а я постарел.
Аута обменялся взглядом с Неферт и с чужеземцем. Раб заметил это и осмелился наконец спросить:
— Это твоя богиня? — и смиренно взглянул на Неферт.
— Я жена Ауты! — засмеялась Неферт.
Аута же думал совсем о другом. Он неожиданно произнес:
— Скажи, Май-Бака, кто такой Менер?
Услышав это имя, Май-Бака испуганно вздрогнул и сделал знак молчать. Понизив немного голос, Аута продолжал:
— Я помню, во дворец Святой Вершины несколько раз приходил маленький глуповатый сын владыки… его тоже звали Менер.
Май-Бака испуганно замахал руками и огляделся кругом. На пустынную площадь, окруженную редкими деревьями, выходили задворки нескольких домов без окон. Лишь на другом конце ее играли ребятишки. Раб продолжал шепотом:
— Когда прибыло все войско атлантов, со всеми жрецами и начальниками, спасшимися от потопа, они его… одним словом, он теперь повелитель в Большом Доме.
— А прежний? — спросил Аута.
— Умер в дороге! — прошептал поспешно Май-Бака.
— Сюда прибыли все атланты? — спросила Неферт.
— Нет, богиня! — тихо проговорил раб. — И двух тысяч кораблей не будет. Остальные пошли на дно кормить рыб.
— А ты прибыл на корабле? Ты же был около пещер… — сказал Аута.
Май-Бака снова его прервал, опять оглядываясь по сторонам:
— Отсюда начинается мой рассказ.
— Я кое о чем догадался, — произнес Аута. — Когда встретил мальчишку, который сказал, что он сын писца Амено. Был такой писец Амено в Великом Городе. Его иногда старец вызывал в книжный зал на Святой Вершине. Ты слышал о нем?
— Нет, о нем я ничего не слышал, — ответил Май-Бака и наклонился к уху Ауты, — но я тебе расскажу о Великом Жреце. Люди говорят, что он не человек, а бог. Великий бог Тот живет в его сердце, а бог Тот и есть Великий Жрец, так говорят люди.
— Теперь я все понимаю, — сказал, улыбаясь, Аута. — Ну, Май-Бака, продолжай, мне хочется послушать тебя. Как это случилось, что ты в Бехдете стал таскать рыбу в корзинах?
— Об этом долго рассказывать, славный мой бог!
— Да не называй ты меня богом, я же обыкновенный человек, а не бог! И как бы твой рассказ ни был долог, мы все хотим его послушать.
— Когда огонь вырвался из горы, — начал Май-Бака, — из нее потекла вниз горячая грязь. Но сначала в кратер упала звезда. Когда она появилась над горой, я не заметил. Одни говорили, что это ты, но стоило звезде исчезнуть в кратере, как я сразу понял, что это не так: ведь ты же бог, даже если и отрицаешь это. Вот доказательство того, что ты бог: я смотрю на тебя и вижу тебя таким же молодым, как двенадцать лег тому назад, когда ты прибыл в наш оазис, а мы все, не только я, состарились. Кое-кто говорил, что звезда была вашим знаком о конце мира. Однако мир не кончил свое существование, погибла лишь та проклятая страна, и хорошо, что погибла. Потом я увидел огромный глаз на небе, но не на юге, как тогда, а выше, на самом затылке неба. Когда гора раскололась и выплеснула из себя огонь, мы бросились бежать. Одни предлагали идти в сторону Великого Города, и все, кто ушел в этом направлении, погибли по дороге: под ними разверзлась земля и появилась вода… Я и другие…
— А где Нтомби? — не дав ему договорить, спросил Аута.
— Не забыл ее, мой добрый бог? Она со мной, у меня нет другой радости, кроме нее. Детей наших у нас забрали на продажу…
Аута печально опустил глаза. И немного погодя спросил:
— А Агбонгботиле?
— Умер. Он не смог бежать и утонул в огненной реке.
— Хорошо, что осталась хоть Нтомби. Бери ее с собой, и приходите к нам.
Май-Бака вздохнул:
— Мы не можем идти с вами. Нам негде спрятаться. Здесь страна маленькая, и солдаты нас сразу найдут. Да и за рыбу, которую я там оставил, хозяин даст мне сто плетей и на три дня оставит без пищи.
Чужеземец внимательно слушал рассказ Май-Баки и, взяв его под руку, успокоил:
— Никто более не коснется ни тебя, ни твоей жены.
Май-Бака с признательностью посмотрел на него и хотел упасть перед ним на колени, но чужеземец остановил его и попросил рассказывать дальше. Май-Бака продолжал:
— Я и мои товарищи побежали к берегу. Не знаю, почему мы бросились бежать туда, море ведь тогда свирепствовало. Так мы бежали, сами не зная куда, вдоль берега к югу. Но боги смилостивились: мы нашли судно без паруса, брошенное атлантами. Море еще не разбило его, и мы залезли туда. Отошли от берега с помощью найденных на нем весел и стали грести. Хотя был день, наступила темнота. Звезд не было, и мы не знали, где восток. Я помнил, что на восток от Огненной Горы находится тот берег, откуда прибыл ты, мой добрый бог, идя через пустыню к оазису. Я смотрел на Огненную Гору и старался грести так, чтобы она находилась сзади. Мы плыли, может быть, день и ночь, точно не знаю, так как ни солнце, ни лупа не появлялись на небосклоне. Потом я услышал слабый человеческий крик. Временами небо освещалось молнией, и при свете ее я увидел человека на доске рядом с нами. Я протянул ему весло и вытащил из воды. Он был черный, но не из нашего племени. Я не знаю, откуда он был, мы поняли друг друга на языке атлантов. Он говорил о тебе, бог Аута, он был рад тому, что видел тебя вместе с другими богами на Святой Вершине около серебряной башни.
— Уж не Мпунзи ли это был? — спросил Аута.
— Нет! Мпунзи, я думаю, погиб. Мы плыли рядом на двух лодках. Одна из них, где находился Мпунзи, исчезла и разбилась. Остался в живых лишь тот человек, на доске, о котором я говорил. Мне он сказал, что его имя Валукага. Мы взяли его с собой и поплыли дальше. И он был среди рабов, пришедших ко мне на гору. Раньше я его не знал, он-то меня знал. Плыть было тяжело, и двое из нас умерли от жажды. Мы все перенесли. И Нтомби выдержала. Потом наше судно разбили волны. Но берег находился неподалеку, и мы спаслись. Берег оказался безлюдным, мы были одни. Мы сделали себе луки и деревянные копья. У меня был топор, у Валукаги нашелся нож. Вот так мы и шли по берегу, пока не нашли пещеру, где и остановились. Валукага увидел в пещере колодец, спустился в него, а когда вылез оттуда, мы увидели у него в руках отливавшие желтым светом камни. Валукага сказал нам, что он по профессии плавильщик меди и может
