— Так она была красивой? — спросила я шепотом.
Я всю жизнь слышала и от Джеми, и от Хадрона, будто я сильно походила на мать, но дальше этого разговор не заходил. К тому же, если я так высока (почти мужского роста, как они оба говорили), что «встречные только со второго раза разберут, что ты женщина», то чего уж больше! Мне стоило огромных усилий задать этот вопрос, но уж очень мне нужно было знать, почему этого красивого молодого человека так привлекла моя мать, на которую я была очень похожа.
Некоторое время Джеми молчал, раздумывая.
— Я не могу сказать наверняка, девочка моя, — сказал он наконец. — Не припомню, чтобы она была такой уж красавицей, когда я впервые ее увидел, но это, по-моему, никогда не имело для меня значения. Она была… она походила… нет, этого не выразить словами. Она была настолько живой — вот что замечалось в ней прежде всего; и рядом с ней другие были что свечки рядом с солнцем.
«Ага, — подумала я, — не красива, но привлекательна. Что ж, кое-кому выпадают жребии гораздо хуже».
— Маран и так была высокой, а казалась еще выше; Марик же по сравнению с ней выглядел попросту тощим. Вместе с тем он напоминал мне рыжего ястреба — сгорбленный в плечах, с крючковатым, похожим на клюв носом и зелеными глазами с желтоватым оттенком. Я до сих пор гадаю: что твоя .мать нашла в нем? Когда я спрашивал ее об этом, она не находила слов, хотя, по-моему, считала, что лучшее, что в нем есть, — его голос. На мой взгляд, голос его был высоким, нежным и вычурным, как у человека, который не привык иметь дела с мужчинами. Но тогда я этого еще не знал, — Джеми уставился в кружку. — И уж тем более никогда этого не понимал.
— Короче говоря, в тот же день она бросила меня ради него, не обмолвившись со мной ни словом после трех лет, проведенных вместе, — на мгновение голос Джеми сделался тише. — Я бы самого себя не пожалел ради того только, чтобы уберечь ее от беды, а она сама со всех ног понеслась к ней, — он посмотрел на меня, и печальная улыбка тронула его губы. — Ты, наверное, думаешь, что я пришел в ярость, да?
— Я бы так и поступила, — ответила я немного печально. — А она уже начинала мне нравиться…
Он хмыкнул.
— Я испытывал подобные чувства гораздо дольше. Все время говорил себе, пока мы с ней путешествовали, что настанет час, когда она покинет меня, но не верил, что такое возможно. И даже когда базарные сплетни начали связывать ее имя с именем Марика, я все еще выжидал. Я нашел случайную работу — зарабатывал немного, но этого хватало, чтобы оставаться рядом с ней, ибо в сердце мое закралось дурное предчувствие, да я и не отдал бы ему ее так сразу.
Лишь через пару месяцев я увидел ее вновь и смог поговорить с ней — так мне выпала последняя возможность вернуть ее. Я уже устал ждать и отправился на базар с намерением закупить съестных припасов и покинуть город — хотя, по правде, в мыслях своих был далек от подобного — как вдруг кто-то схватил меня сзади за руку.
При моем ремесле, если ты позволяешь подобному случиться, долго не протянешь. Без раздумий я развернулся, напрягся и принял боевую стойку, выставив вперед кинжал, который сам не помнил, как вынул; между мной и нападавшим оказалось достаточное расстояние.
Она рассмеялась — частью от неожиданности, частью от чего-то такого, чего я раньше в ней никогда не замечал.
«Вот уж не думал увидеть тебя здесь, — сказал я, убирая клинок; при этом гнев, копившийся во мне два месяца, так и готов был вырваться наружу. — Что, возлюбленный бросил или, может, ты его?»
«Ни то ни другое, — ответила она, и во взгляде ее мне почудилась озабоченность. — Давай найдем какое-нибудь укромное место. Надо поговорить».
Я бы не дал за ее слова и гнутого медяка, я бы проклял ее и удалился, ибо был вне себя от ярости; но когда я уже развернулся и собрался было уйти, то вдруг понял, что было в ее глазах, неведомое мне ранее. Это был страх, — Джеми слегка тряхнул головой. — Мы с нею исходили весь Колмар за три года, Ланен. Нам приходилось бороться с зимними буранами, одолевать предательские утесы, отбиваться от случайно встреченных шаек и много чего похуже, но за все это время я ни разу не видел, чтобы ей бывало страшно. И я поклялся себе, что изгоню из нее этот страх; если этот ублюдок Марик каким-то образом запутал мою неустрашимую Маран, я увенчаю свой жизненный путь тем, что прикончу его. С готовностью.
Он отхлебнул еще пива.
— Но, конечно же, вышло все иначе. Обычно так и бывает.
На мгновение он умолк. Парочка в углу громко переговаривалась: им подали обед. Я ждала — но Джеми, казалось, заблудился где-то в собственных воспоминаниях.
— Джеми!
— Что? Ах, да… — он взял мою кружку, взвесил ее в руке и поставил на место. — Ты не пьешь, — сказал он и, поглядев на меня, слегка нахмурился. — Что-то не так?
— Нет, — солгала я. — Пожалуйста, продолжай.
— История эта не очень забавная, моя дорогая Ланен, — сказал он с грустью. — Давай-ка договоримся: ты пьешь — я рассказываю. Перестаешь пить — я умолкаю. Идет?
— Идет, — ответила я, взяла кружку и опорожнила ее наполовину. Снова наполнила до краев и принялась потягивать пиво через равные промежутки. Оно уже начинало на меня действовать, но я пила небольшими глоточками и старалась слушать как можно внимательнее.
— Мы отыскали укромный уголок в полном народа трактире — почти таком же, как этот, — где с горем пополам смогли уединиться. Оказалось, что она обнаружила в доме Марика тайный ход и, оставаясь верной самой себе, немедленно проникла туда. Там она услышала два голоса: один принадлежал Марику, другой был совершенно ей незнаком.
«Они торговались, Джеми, — рассказывала она мне. — Незнакомец оказался повелителем демонов по имени Берис. Говорил, что он магистр пятого круга, — что бы это значило? Он гневался на Марика и утверждал, что тот должен дать ему еще золота. Когда Марик спросил, где же он его возьмет, Берис велел ему отправить корабль к Драконьему острову».
Глянув на меня, Джеми прервал рассказ.
— Ты опять не пьешь, девочка, — сказал он, и губы его искривились в едва заметной усмешке. — И не забывай дышать, пока слушаешь.
Я покорно кивнула и сделала глубокий вздох. Он продолжал:
— Маран рассказала мне, что Марик пытался упросить незнакомца избавить его от этой затеи — ссылаясь на морские бури и на то, что все без исключения корабли пропадали бесследно вот уже в течение целого столетия. Похоже, Бериса это не особо волновало.
«Он сказал Марику, чтобы тот вызвал его снова лет через тридцать-сорок, — говорила она. — Берис собрался было исчезнуть, но Марик вновь воззвал к нему. Он заявил, что власть нужна ему сейчас, а не через тридцать лет. И Берис ответил, что создаст для Марика Шар-Дальновидец. Хвала Богине, что удивленный вздох Марика был громче, чем мой собственный. Я и Марик считали подобные вещи легендой; однако Берис говорил всерьез, а ценой за это должен был стать… ох, Джеми, мне плохо!» — произнесла она, прикрывая рот.
Когда она вновь смогла говорить, то сказала:
«Ценой для Марика должен был стать его первый ребенок. На какой-то миг я подумала, что это шутка, но незнакомец и не думал шутить, — она поймала глазами мой взгляд и мотнула головой: — Нет, я не беременна, и у него нет ребенка. Пока нет, — добавила она, содрогнувшись. — Потом Марик спросил Бериса: „А вдруг тот вздумает отправиться к его соперникам, чтобы создать Дальновидцы и для них“; но Берис ответил, что в этом мире может быть только один из подобных предметов; если же у Марика никогда не будет детей, то никакой другой цены он с него требовать не станет. Марик спросил: что будет, если ребенка у него похитят? Берис лишь ответил что тогда Марик, возможно, и останется в живых, но это нельзя будет считать везеньем».
Короче говоря, Марик согласился на эту сделку и посулил незнакомцу жизнь своего первенца, пообещав расписаться кровью. Обряд должен был быть проведен в ту же ночь, на восходе луны, — Джеми обхватил обеими руками кружку и уставился в ее недра; голос его понизился до едва внятного бормотания.
— Некоторое время мы решали, что же нам делать. У нее уже был задуман один план, и вместе мы
