Ждать пришлось недолго. Я учуял его гораздо раньше, чем увидел: до меня донеслось зловоние ракшасов и запах гедри — двое существ спешили по направлению к прогалине.
Увидев меня, они замерли как вкопанные.
У Рубежа Кейдра положил голову на землю, дав нам сойти. Ланен тотчас же припустилась во весь дух, словно знала направление, но я-то, в отличие от нее, совсем не спала и вся истомилась. И мне вовсе не хотелось подходить слишком близко туда, где невесть что могло случиться. Решив немного отклониться от прямого пути, я потащилась вдоль Рубежа по направлению к морю.
Внезапно, точно молния, на некотором расстоянии впереди меня приземлился еще один дракон (хвала Владычице, совсем не обративший на меня внимания!) и принялся принюхиваться, держа голову у самой земли. Оттуда, где я стояла, мне было хорошо его слышно, ветер дул в мою сторону, и я решила остановиться и посмотреть, что будет.
Очень скоро он обнаружил, что искал: повернув голову, он испустил пылающую струю огня, что ударила в землю. Оставшись, как мне показалось, довольным, он бросился вперед — ох и бегают же эти существа, скажу я вам! Казалось, что он движется даже быстрее Кейдры, — пригнувшись к земле, он несся стремительно, как змея. Пара ударов сердца — и он исчез из виду.
Мой путь лежал в том же направлении, так что через некоторое время я последовала за ним и вышла к месту лагеря, теперь пустовавшему. Уже начала заниматься заря. Я осторожно продвигалась вперед мимо примятой травы и куч золы от потухших костров.
И вот мне открылось зрелище готовой разразиться битвы. С одной стороны стоял серебряный дракон — это был Акор, спасший жизнь Ланен; того первого, медного цвета, нигде не было видно. С другой стороны я увидела Кадерана, который выглядел бодрым и сильным, и Марика — этот, казалось, дошел до предела и сейчас был готов хоть в петлю залезть: в отчаянии он мог выкинуть что угодно.
На северном конце прогалины я увидела Кейдру и Ланен: они встретились раньше, чем я добралась сюда. Кейдра припал к земле, точно огромный котище, готовый к прыжку; Ланен же отчаянно ухватилась за ствол старого ясеня, словно это было единственным, что могло удержать ее и не дать ринуться в схватку. Я остановилась на порядочном расстоянии, укрывшись за деревьями.
Я стоял среди деревьев у северо-восточного края прогалины, безмолвный и скрытый, находясь за спинами двух гедри, которые только что явились, и, ожидая, когда Акхор уничтожит их. К моей досаде, он этого не сделал, а обратился к ним.
— Отдай их, купец. Оставь свою ношу и верни их нам — и мы сохраним тебе жизнь.
— Стало быть, вы вновь нарушаете договор, на этот раз даже не удосужившись явить нам церемонию, — растягивая слова, произнес тот, что был пониже, от которого несло ракшасами. — А я слышал, что кантри — существа Порядка. Должно быть, я ошибался.
— Порядок обращается в хаос,
— О чем ты говоришь? Родичей? — переспросил высокий. — Как мы можем забрать твоих родичей? Мы же люди, не в нашей власти управлять драконами.
Это слово стало для гедри роковым. Драконами! Малым родом! Теми, чьи беспомощные души он украл!
Я не мог больше этого терпеть. Метнувшись вперед и испуская пламя, я намеревался уничтожить это отребье, как они того и заслуживали, и вернуть самоцветы душ Потерянных.
Но мой огонь не причинил им ни малейшего вреда.
Я двигался, словно в мрачном сне; время мчалось вперед, оставляя меня позади, мне с трудом удавалось совладать со своим телом, казавшимся неподатливым, точно камень. Пламя Ришкаана не коснулось их. Он стоял, широко раскрыв глаза, и вновь испустил сноп священного огня на этого ракшадакха, прихвостня демонов, что стоял подле Марика и говорил на языке лжи и мрака.
Ракшадакх рассмеялся, совершенно невредимый, и поднял руку. Ответное пламя взметнулось от его пальцев, багрово-черное, совсем не похожее на истинное, и я услышал, как Ришкаан закричал от боли. В один миг время вернулось на место. Вновь почувствовав свое тело, я взмыл в воздух. Если от огня толку не было, я намеревался по крайней мере достать их когтями и зубами. Разумеется, я не слишком ясно соображал, ибо беспрестанно слышал зов Потерянных, что взывали ко мне. Я снизился, готовый обрушится на гедри, выставив когти, и это было моим спасением, ибо едва самый большой мой коготь приблизился к ракшадакху, как тут же был словно начисто срезан. Даже упражняйся я в этом раньше, все равно казалось невозможным сделать то, что мне каким-то чудом удалось: я умудрился отклониться и неуклюже свалился на землю позади них, пока что невредимый. Упав, я почувствовал, как надо мной пронеслась струя темного пламени, и, каким бы невозможным это ни казалось, я наконец-то задумался.
Как могли мы бороться с ними? Огонь наш оказался бессилен, и теперь, похоже, мы не могли даже прикоснуться к ним. Что произошло, чего мы лишились? И тут в разуме у меня зазвенел голос Ланен.
Я не могла удержать себя. Не раздумывая я воззвала к нему: «Акор, в чем дело? Будь все проклято, что происходит? Я видела, как Кадеран выпустил из пальцев огонь. Он Мариков заклинатель. Почему же вы не спалите этого ублюдка на месте?» Акор сразу ответил, но голос его был изнуренным: «Пытался. От огня нет толку, коснуться его тоже не могу — ракшадакх обладает какой-то защитой против нас. Где ты?»
«Я с Кейдрой на северном конце прогалины, за деревьями. Ты ранен?».
Ответ его заставил меня похолодеть:
«Еще нет».
Страх, отвращение, гнев — внезапно все эти чувства обернулись холодной расчетливостью: ко мне вернулись навыки ведения боя, что прививал мне Джеми. Если враг безоружен, используй свой кулак; у тебя короткий размах, для противника это будет неожиданностью. Если на нем легкие доспехи, используй кинжал, чтобы проткнуть его в местах стыков. Если его доспехам нипочем твой нож, используй меч. Если же ему нипочем и меч, обмани его бдительность и, подставив подножку, опрокинь его навзничь — для него это тоже будет неожиданностью.
Я знала, что Кадеран, должно быть, использует одновременно несколько заклятий. Ему наверняка нелегко следить за всем сразу. Если бы я только сумела чем-нибудь его отвлечь.
Жрицы Владычицы говорят, что мысль порождает действие. Я верю в это, ибо стоило мне подумать, как Ришкаан, сияя в лучах рассвета, поднялся в воздух и, хлопая крыльями, стал быстро взмывать все выше в утреннее небо. Сначала я не поверила своим глазам: он отступал, оставляя Акора наедине с двумя врагами!
Марик, после первого нападения Ришкаана начавший что-то бормотать себе под нос, вдруг поднял руку, и в рассветных лучах я увидела, что у него на пальце что-то сверкает, словно отражая солнце, какое-то кольцо. Потом я поняла, что солнце тут ни при чем: свет, исходящий от кольца, был ярким и каким-то отвратительно алым. Он произнес что-то непонятное и направил руку тыльной стороной ладони на Акора.
Нечто маленькое, быстрое, полыхающее даже при дневном свете, выхлестнуло из его руки, ударив Акора в грудь. Я беспомощно смотрела, как из раны хлынула яркая кровь, устрашающе прекрасно окрашивая его серебряный доспех, а сама стояла, никем не замечаемая, под прикрытием деревьев — ужас, беспомощность и ярость охватывали меня.
Я не знал, что ранен, пока не услышал крик Ланен. Глянув вниз, я увидел тоненький красный ручеек, бегущий из совершенно круглой раны в верхней части груди, — лишь тогда я понял. Ничто не может пронзить нашу шкуру, кроме огня ракшасов. Марик служил им, и я готов был умертвить его. Если только он не убьет меня первым.
Впервые я начал понимать действия своих предком в битве с Владыкой демонов. Каким бы безумием это
