Когда Акхор пал, отец позвал меня, рассудив, что Марик больше не опасен.
— Кейдра, помоги мне: государя нужно отнести в его вех-чертог — воскликнул Шикрар, не обращая внимания на собственную рану; голос его с трудом вырывался из горла. Мне пришлось отвернуться. Возможно ли было, что Акхор до сих пор был жив? Я никогда не видел и не представлял себе подобных ран.
— Помоги мне, Кейдра, мне не под силу унести его одному.
Взяв себя в руки, я подошел к ним, размышляя, как же нам поднять его, если Шикрар и сам тяжело ранен. Неожиданно я услышал голос:
«Кейдра, Шикрар, я прибыла. Где вы?»
«Предупреждаю, Идай, раны его тяжелые, — произнес Шикрар, когда она подлетела ближе. — Мы должны отнести его в вех-чертог и отчаянно нуждаемся в твоей силе. Отложи горе на потом, сейчас ему нужно, чтобы мы действовали».
И все-таки она закричала, когда увидела его. Подле него была Ланен, склонившаяся к земле; я рассудил, что этим она выражает горесть и отчаяние, будучи не в силах чем-либо помочь.
Она встала, развернувшись к Акхору спиной, и сейчас больше всего походила на мать, защищающую своего детеныша: ноги ее прочно стояли на земле — насколько это вообще возможно при двух ногах, — руки подняты, она словно приготовилась ринуться в бой; ярость ее была очевидной, и она чуть ли не зашипела в ответ:
«Акор мой, так же, как я — его, и я останусь с ним, даже если ты убьешь меня, будь ты проклята!»
Так они стояли в напряжении друг против друга несколько мгновений, потом Ланен пала на колени, и я учуял запах морской воды.
«Во имя Владычицы, он истекает кровью, пока мы тут стоим! Я бы с радостью приняла смерть, если бы это могло его спасти. Но что я могу сделать? Милостивая Богиня, что мне делать?»
Гнев Идай приостыл, ибо и она чувствовала то же, что и Ланен, которая, несмотря на свою смелость, была совершенно подавлена.
«Давай подымем его в воздух, дитя. Он должен отправиться в свой вех-чертог и пребывать там во сне, чтобы исцелиться или умереть. Отодвинься, малышка».
Ланен поспешно отошла от Акхора и быстро переговорила о чем-то с Реллой. А мы втроем перевернули государя на спину, потом я на миг остановился и приклонился к земле.
«Давай же, госпожа. Я понесу тебя», — сказал я Ланен.
Она кивнула Релле и запрыгнула ко мне на шею.
Я уже достаточно все обдумала и теперь воззвала к Совету — ко всем сразу, сообщив им, что Релла доставит сосуд с самоцветами душ Потерянных к месту встреч у Рубежа. Переговорив с ними, я тут же совершенно об этом забыла.
Надеюсь, мне больше никогда не придется переживать столь ужасные моменты. Я страшно боялась за Акора. Богиня! Святая Шиа! Мать всех нас! Я не могла оторвать от него взгляда, пока товарищи несли его, лишенного чувств, по утреннему воздуху. Огромные зияющие раны страшно кровоточили. Я и представить не могла, что столь могучему созданию можно нанести такие увечья. Милостивая Богиня! Я не могла этого вынести, это было выше моих сил. Но выбора у меня не было. Я должна была вытерпеть это.
Я не рыдала. Думаю, на это у меня просто уже не хватило сил, хотя чувствовала, что щеки у меня по- прежнему мокрые. Я крепко цеплялась за рога Кейдры, когда полет всех троих становился неровным, моля Ветры, Владычицу — любого, кто слышал меня, — чтобы Акору была оставлена жизнь. Ничто иное не имело для меня значения.
Наконец, уже ни на что не надеясь, я увидела впереди под нами холм с озерцом возле него. Трое драконов принялись снижаться широкими кругами — медленно, осторожно. Приземление не было мягким, и я возблагодарила небо за то, что долгие годы нелегкого труда сделали мои руки достаточно сильными, чтобы я могла удержаться. Расжав хватку, я спрыгнула наземь, ибо Кейдра сказал мне, что он единственный, кто может проникнуть в пещеру, благодаря своим не слишком крупным размерам, и ему придется тащить Акора следом. Я поплелась за ним — так, точно уже умерла, но почему-то забыла лечь в могилу.
Кейдре удалось дотащить Акора до золотого пола, где он уложил его в пятне солнечного света, проходящего через отверстие вверху. Акор лежал на спине, и раны его находились сверху; Кейдра же — я не поверила своим глазам! — принялся соскребать со стены золото, дыша на него огнем, пока металл не запылал, сделавшись мягким, точно глина; тогда Кейдра стал лепить из него нечто, очень напоминавшее повязку.
— Кейдра? — проговорила я негромко.
— Это остановит кровь, которая в нем еще осталась, и ускорит выздоровление, — сказал он, не глядя на меня. — Так мы всегда делаем, Ланен. Дай мне закончить.
Я попятилась, обеими руками прикрыв рот, чтобы вновь не отвлечь Кейдру, и следила за его действиями, не замечая, как слезы капают на руки.
Когда он закончил, серебристо-алое тело Акхора было тщательно покрыто сияющими золотыми заплатами; после этого Кейдра опустил голову, позволив наконец предаться своему горю.
— Ланен, — сказал он негромко. — Меня он не услышит. А мне следует знать, не нужно ли ему что- нибудь. Когда мы бываем ранены, у тела нашего возникают иные потребности, и только сам раненый знает, что ему нужно. Воззови к нему, прошу тебя, ради его же исцеления. Ты его возлюбленная, ради тебя он пробудится.
Сжав зубы, я заставила себя перестать реветь. Каким-то внутренним чувством я знала, что должна оставаться спокойной, чтобы мое страдание не отвлекло разум Акора от его собственных забот… Глубокий вздох, Ланен. Давай.
«Акор, дорогой!»
Он не ответил.
«Акор, любимый, Ланен зовет тебя, Ланен Кайлар. Дорогой мой, ответь мне, прошу тебя, хотя бы за миг до того, как на тебя снизойдет вех-сон. Акор?»
Ничего.
«Прости, дорогой, — подумала я про себя. — но Кейдра тут, и я не могу заставить его уйти. Я должна сделать то, что должна».
Затем, изо все,х сил стараясь придать своему голосу повелительный оттенок, я произнесла — одновременно вслух и на Языке Истины.
— Кордешкистриакор! Проснись! Ланен Кайлар зовет тебя!
Словно всплыв из водных глубин, он поднял голову:
— Ч-чего ты хоч-чеш-шь, милая? Я долж-жен ус-снуть…
«Лиш-ш-шъ во с-сне, Кхейдхра, — ответил Акор так же громко. — Ты налож-жил на раны кхаадиш- ш?»
«Да, государь, — ответил Кейдра. — Не нужно ли тебе мяса, воды, тепла, железа?»
