травы, они должны вам помочь.
Мэйр густо покраснел и едва не подавился.
– Моя нижайшая благодарность, – поклонилась Самнэйна. – а то я прямо поражаюсь, ей-ей. Слушайте, а вы не хотите поселиться в нашем городе, добрый сэр? Уж столько лет прошло, как к нам заходил травник.
– Вообще-то я подумываю об этом. Я уже слишком стар, чтобы бродить по дорогам, и мне нужно поселиться в тихом месте.
– О, нет города спокойнее, чем Каннобайн! – Самвэйна засмеялась. – Самое волнующее событие – собаки для охоты на вепря, принадлежащие лорду Пертису, задрали двух цыплят на Мининой ферме!
Невин, довольный, улыбнулся. Он прикоснулся к опалу, спрятанному под рубашкой. Если в Аберуине ожидаются волнения, ну его к чертям, этот Аберуин. Несомненно, до захолустного Каннобайна не доберутся даже слухи о мятеже.
– Черт побери, как можно быть таким упрямым?
– Это связано с именем моей семьи. – Пертис Майлвад прикоснулся к эмблеме на рубашке. – Мы Барсуки, друг мой, Мы не сдаемся.
– Ну, если так рассуждать, то мы, Медведи, не должны вылезать из берлоги! – Данри, тьерин Кернметона и лучший друг Пертиса, взгромоздился на край резного стола и посмотрел на приятеля. – Но будь я проклят, если так поступлю!
– А почему, ты думаешь, я прозвал тебя Соколом еще когда мы были мальчишками? Но на этот раз ты взлетел слишком высоко.
Они уединились в маленьком кабинете Пертиса, заперев дверь, и поступили правильно, потому что слова Данри попахивали государственной изменой. Комната была забита вещами: большой письменный стол, полка с двадцатью томами сводов законов в кожаных переплетах, два стула, куча маленьких бардекианских ковриков и две поби;ых молью оленьих головы на стенах – трофеи с какой-то давно забытой охоты одного из предков. Шлем Пертиса небрежно болтался на рогах большого оленя, а его щит был прислонен к конторке с вырезанными на ней собаками и барсуками.
– Мне всегда нравилось мое поместье, – рассеянно заметил Пертис. – Так далеко от всех. Тихо и спокойно. В таком месте, как Каннобайн, легко остаться в стороне от всех заварушек.
– Ты никак не поймешь, что сейчас невозможно остаться в стороне.
– Да что ты? Погоди, сам увидишь.
Данри опять вздохнул. Он был высоким, с надменным лицом, на котором часто отражался еле сдерживаемый гнев, и густыми светлыми усами, всегда влажными от меда. Однако в последнее время Данри замкнулся в себе, а усы походили на крысиные хвосты, словно он постоянно жевал их, думая о чем-то. Пертис не мог понять, что на уме у его друга. И вот на тебе. Конечно, все шестьдесят лет после того, как два королевства объединились, в Элдисе постоянно ворчали, мечтая о независимости и былой славе, недовольство кипело, как каша на медленном огне. Теперь огонь раздули; каша начала выплескиваться через край.
– Я всегда надеялся, что мы к этому придем, – говорил Данри. – И мне трудно поверить, что ты настолько слеп, что не видишь эля в собственной кружке.
– Я никогда не любил кислый эль. Какая мне разница, присягать на верность одному королю или другому?
– Перро, это же дело чести!
– О каком мятеже ты говоришь, если у вас даже нет короля, под чьи знамена можно встать? Или вы отыскали какого-нибудь неизвестного наследника престола?
– Конечно, не следует так отзываться о нем, но мы действительно его нашли. – Данри взял со стола кожаный собачий ошейник и начал теребить медную пряжку. – Парень дважды по женской линии связан родством со старинным королевским родом, и есть девушка, у которой родство по мужской линии. Если мы их поженим, они будут достойными претендентами. У них обоих в жилах течет добрая элдисская кровь, и наше дело правое. – Он продел конец ошейника в пряжку и затянул. – Между прочим, друг мой, твои права на трон ничуть не меньше, чем его.
– Нет! Нет у меня никаких прав! Никаких, ты слышишь меня? Мой самый знатный предок отрекся от престола; я происхожу по линии его жены-простолюдинки и хватит об этом! Ни один жрец в королевстве не поддержит моих притязаний на престол, и ты это прекрасно знаешь!
– К любому жрецу можно найти подход. – Данри положил ошейник. – Но ты, безусловно, трав. Я просто кое-что обдумывал.
– Слушай, даже шакалы убивают свою добычу прежде, чем начинают драться за нее.
Данри поморщился.
– Когда я достиг зрелого возраста, – продолжал Пертис, – я принес клятву королю Айрику, обещая служить ему хорошо и верно и положить свою жизнь за него. Кажется мне, что и ты, и остальные наши друзья приносили такую же клятву.
– Да к черту все! Ни одна клятва не считается обязательной, если ее давали под принуждением!
– Никто не приставлял к моей глотке меч. И возле твоей я тоже меча не видел.
Выругавшись, Данри вскочил со стола и попытался пройтись по забитой мебелью комнате.
– Принуждение было в прошлом. Они лишили Элдис всех прав и независимости под угрозой начать резню. Это дело чести, Перро.
– Если я нарушу клятву, у меня не останется чести, за которую стоит сражаться. – И Пертис погладил барсука, вышитого на рубашке.
– Ах, черт подери всех твоих проклятых Барсуков! А если ты не с нами, что тогда? Побежишь с доносом к этому фальшивому королю?
