если на то будет королевское соизволение. Три дня Галрион ждал, отсчитывая мысленно каждую милю, на которую королевский гонец становился ближе к крепости Ястреба. В конце концов он послал пажа с просьбой, чтобы служанки королевы заштопали его старые рваные штаны. Столь банальная просьба едва ли могла встревожить короля, если бы он и узнал о такой безделице. Но хитрость сработала. На следующее утро королева сама принесла ему залатанные штаны, проскользнув в его комнату под видом служанки.
— Матушка, — бросился к ней Галрион, — тебе известны намерения короля?
— Да. И я сочувствую маленькой Бранвен так же как и ты, мой мальчик.
— Но она заслуживает еще большего сочувствия, потому что я недостоин ее. Ты поможешь мне, матушка, ради нее? Я дам тебе одежду для починки. Ты заберешь ее и велишь горничной, чтобы она оставила ее на столе в женской комнате на ночь. На том столе, что стоит возле двери.
— Хорошо, я все сделаю, — Илейна слегка вздрогнула. — И больше я ничего не хочу знать.
После полудня, когда гвардейцы должны были смениться после дневного дежурства, Галрион открыл дверь своей комнаты, чтобы поболтать. Ему как раз повезло — они сидели на полу и играли в кости.
— Можно и мне сыграть с вами? — сказал Галрион. — Если я сяду с этой стороны от двери, вы не нарушите королевского приказа.
Гвардейцы услужливо подвинулись. Обычно Галрион не делал ставок, играя в кости. Просто потому, что всегда знал, сколько выпадет… Сейчас, чтобы расположить к себе гвардейцев, он делал ставки, используя свое умение предвидеть. Он проигрывал намеренно.
— Вам сегодня не везет, мой принц, — заметил капитан. — Клянусь богами!
— А как может быть иначе? Все складывается против меня в последнее время! Если вы когда-нибудь завидовали принцу, пусть это будет вам уроком. Хуже всего потерять расположение своего отца.
Капитан кивнул в знак согласия.
— По правде сказать, на вашем месте я бы давно рехнулся… столько высидеть взаперти!
— Я и сам этого опасаюсь, — отозвался Галрион со вздохом. — Ночи больше утомляют, чем дни, потому что я не могу заснуть. Я знаю, что король дозволяет приносить то, чего я попрошу. Это касается и женщин тоже?
— Почему бы и нет, — капитан усмехнулся, перемигиваясь со своими людьми. — Что, среди горничных вашей матушки есть интересующая вас особа?
— Ты знаешь Мэй? Светловолосая девчонка… Я развлекался с ней время от времени.
— Ну вот и договорились. Мы потихоньку проведем ее сегодня ночью, — пообещал капитан.
В обеденный час Галрион отправил своего пажа за кувшином меда. Он приказал ему принести два кубка. Потом порылся в своем сундуке и достал пучки трав. Ре-гор научил его простым рецептам, и он привез свою ученическую работу домой как приятное воспоминание о днях, проведенных в лесу. Сейчас ему нужен был корень валерианы — наиболее сильного снотворного, применяемого травниками. Он приготовил щадящую дозу, потому что не хотел причинить Мэй вреда, и, кроме того, густой запах валерианы мог сорвать ему всю затею.
К полночи Галрион услышал хихиканье Мэй в коридоре. Капитан приказал ей вести себя потише. Он приоткрыл дверь и увидел Мэй, одетую в плащ с капюшоном, скрывающим ее лицо. На этом и был построен его расчет.
— Привет, моя милочка, — искренне обрадовался Галрион. — Как ты добра к обесчещенному принцу!..
Когда Мэй радостно рассмеялась в ответ, он зажал ей рот рукой, притворяясь испуганным.
— Смотри, чтобы она вела себя тихо, когда поведешь ее назад, — напомнил принц капитану.
— Слышала? — сказал капитан — Чтобы не пикнула, когда будем возвращаться.
Мэй кивнула, ее большие голубые глаза светились, как у ребенка, знающего какую-то тайну. Галрион впустил ее в комнату и закрыл за собой дверь. Мэй сбросила плащ и осталась в одном цветастом платье. «Довольно свободное, — подумал Галрион, — на меня как раз полезет». Он выбрал Мэй намеренно, потому что она была рослой и довольно крупной для девушки.
— Я велел, чтобы нам принесли меда, — улыбнулся принц, — присаживайся и выпей со мной.
— Вы всегда так обходительны, — защебетала Мэй. — Так жаль, что я вижу вас в немилости.
— Благодарю. А как насчет моей женитьбы? Это тоже огорчает тебя?
Мэй только пожала плечами и прошла в его спальню. Галрион подал ей кубок со снотворным, затем сделал глоток из своего, рассчитывая на то, что она послушно глотнет немного вслед за ним. Он сел рядом с девушкой на краешек кровати.
— Ну что ж, у нас были веселые деньки, — произнесла наконец Мэй. — Принц женится, когда это надо королевству. — Она усмехнулась, подмигнув ему: — Надеюсь только, что ваша жена никогда не услышит обо мне.
— Вот как? Должно быть, у тебя появился новый ухажер, коли ты стала так сговорчива?
Мэй отпила мед из бокала и подмигнула принцу снова.
— Может, да, а может, и нет, — сказала она, выразительно глядя на него. — В любом случае, никто не узнает, где я провела эту ночь. А если и узнает? Держу пари, он не станет спорить с принцем, пусть даже вы сейчас в немилости. — Она сделала еще один глоток. — Плохие времена пройдут, мой принц. Ваша матушка огорчена, но со временем она уговорит короля.
— Я надеюсь, — ответил принц смиренно.
Мэй зевнула, тряхнула головой, затем опять пригубила из кубка.
— Этот мед такой сладкий… — сказала она. — Очень вкусный.
— Самый лучший и только для тебя, — проговорил Галрион. — Допивай, и я налью еще.
Однако больше и не потребовалось. Осушив до дна первый кубок, Мэй зевнула, ее веки отяжелели, она попыталась справиться с собой, но не смогла открыть глаз. Она протянула руку, чтобы поставить кубок на стол возле кровати, но он выскользнул прямо на ковер. Сама Мэй упала прямо в объятия принца, он вовремя подхватил ее.
Галрион раздел девушку, бережно уложил в свою постель, затем достал пучок травы и положил рядом с ее кубком, чтобы было ясно, что ее усыпили и она вовсе не соучастница. Он мерил шагами комнату, отчаянно волнуясь, выжидая время, чтобы не вызвать подозрения у гвардейцев. Когда терпение его иссякло, он переоделся в платье Мэй, накинул на голову капюшон плаща и вышел как ни в чем не бывало в зал. Ничего не подозревающие гвардейцы перемигнулись друг с другом, а затем повели его длинными коридорами. У двери женского зала капитан дружески похлопал его пониже спины, сказал ему, что он должен быть хорошей девочкой, и галантно открыл перед ним дверь.
Тусклый лунный свет едва освещал безмолвную комнату. Галрион нащупал на столе свою одежду и кинжал в ножнах, пристроенный под штанами. Мысленно благодаря свою сообразительную мать, он переоделся в приготовленную одежду и спрятал клинок за пазуху, затем выглянул в окно. Двор был пуст. Он влез на подоконник, развернулся лицом к стене и начал спускаться вниз по шершавому камню на мостовую, моля бога, чтобы никто его не заметил. Его руки обдирались о камни и кровоточили.
Наконец он оказался во дворе. Галрион крадучись перебегал от постройки к постройке, пока наконец не добрался до конюшни. Прямо возле стены был сторожевой навес, на который он смог легко взобраться. Затем он перемахнул с крыши навеса на стену, прополз по ней на животе до того места, где ожидал его раскидистый дуб. Он перебрался на ветку дуба, спустился по стволу на землю и надежно спрятался в тени.
Ему хорошо был виден парк, примыкающий к наружной стене, по гребню которой на фоне звездного неба двигались силуэты ночных патрульных, охраняющих вал. Самая опасная часть пути была впереди. Галрион выбрал удобную площадку, с которой хорошо мог видеть Дорогу, спускающуюся к внешним воротам. Он двинулся, пригнувшись в высокой траве: его могли заметить гвардейцы, охраняющие внутренние ворота; затем в какой-то момент выпрямился и уверенно пошел вниз по Дороге. Подойдя ближе к посту стражи наружных ворот, он пустился бегом.
— Эй! — зачастил Галрион высоким мальчишеским голосом, как мальчик. — Открывайте! У меня поручение к повару.
— Не торопись, парень! — Гвардеец шагнул в его сторону, чтобы рассмотреть порученца в темноте. — Рассказывай, что там у тебя.
— Нерда рожает, — ответил Галрион, — и дело плохо, что-то не заладилось. Акушерке нужны целебные
