Чары кинжала

доверяют нам и пользуются нашими услугами. И если пара негодяев придет в отряд и запятнает нашу репутацию, мы все умрем с голоду.

— Папа, а почему ты решил стать серебряным кинжалом?

— Не разговаривай с набитым ртом. Я не хотел, но другого выбора у меня не было, вот и все. Я не такой дурак, чтобы зарабатывать с клинком на жизнь просто потому, что мне так хочется.

— Я не понимаю.

Каллин продолжал, стерев остатки пены с верхней губы тыльной стороной ладони:

— Ну, ни один человек не станет кинжалом, если он имеет возможность вести приличную жизнь в крепости. Иногда люди поступают необдуманно и совершают такие глупости, из-за которых им заказан путь в приличный отряд. И когда такое случается… ну, тогда носить клинок — намного лучше, чем чистить конюшни или что-нибудь в этом роде. Тогда хотя бы ты зарабатываешь на жизнь, сражаясь как мужчина.

— Разве ты мог сделать глупость?!

Губы Каллина дрогнули в мимолетной улыбке.

— Выходит, что мог. Когда-то давным-давно твой папа был всадником в Керморском отряде, но потом сам накликал на себя беду. Никогда не позорь свое имя, Джилл. Послушай меня. Позор прилипает к тебе, как грязь липнет к рукам. Мой лорд выгнал меня, и правильно сделал. И мне ничего не оставалось, кроме длинной Дороги.

— Кроме чего?

— Длинной Дороги. Так серебряные кинжалы называют свою жизнь.

— Папа, а что ты такое сделал?

Каллин повернулся и бросил на нее такой холодный взгляд, что Джилл даже испугалась: не собирается ли он ударить ее?

— Когда ты поешь, — сказал он, смягчившись, — мы пойдем на базар и купим тебе какую-нибудь мальчишечью одежду. Платье не годится для езды верхом, да и мало ли что ждет нас в пути.

Джилл поняла, что у нее больше никогда в жизни не хватит смелости снова задать ему этот вопрос.

Каллин сдержал слово и в самом деле накупил много вещей: башмаки, штаны, рубашки, хороший шерстяной плащ и маленькую круглую брошку вместо застежки. Джилл никогда не видела, чтобы у него было так много денег прежде, настоящих денег — блестящих серебряных монет. Заметив ее вопросительный взгляд, отец объяснил, что захватил сына знатного лорда на поле боя, и эти деньги были платой за то, что он вернул сына родителям.

— Ты поступил благородно, папа, — заметила Джилл. — Ты не убил его, а отпустил на свободу.

— Благородно? — Каллин едва улыбнулся. — Я скажу тебе, дочка, что это мечта каждого серебряного кинжала — захватить в плен знатного лорда. Это приносит деньги, а не славу. И, проклятье, таким способом многие бедняки превратились в богачей.

Джилл была искренне удивлена. Взять в плен, чтобы заработать на этом деньги, — об этом никогда не упоминалось в народных песнях и великолепных сказаниях о войне. И все же она по-детски радовалась, что у них достаточно денег, особенно когда Каллин купил ей серого пони, которого она тут же назвала Гвиндик — по имени великого героя древности. Когда они вернулись на постоялый двор, Каллин сменил ей одежду, а потом бесцеремонно обрезал волосы серебряным клинком. Теперь она была похожа на мальчика.

— Длинные волосы будут помехой в дороге, — пояснил он. — Я не могу тратить свое время на то, чтобы ухаживать за тобой как нянька.

Джилл согласилась с ним, но, взглянув на себя в осколок зеркала, вздрогнула. Ну вот, теперь она даже не знает толком, кем отныне ей предстоит стать. Это ощущение не покидало ее и тогда, когда они спустились в таверну постоялого двора, чтобы подкрепиться. Она почувствовала, что должна встать и помочь хозяину постоялого двора Блэйру обслуживать посетителей, вместо того чтобы обедать со всеми. Был базарный день, таверна была полна торговцев, в широких штанах, что служило признаком их общественного положения. На Каллина они смотрели с презрением и по возможности избегали общения с ним.

Джилл только что покончила с тушеным мясом, когда трое молодых воинов ввалились в таверну и заказали эль. Джилл поняла, что это всадники из отряда лорда, потому что их рубашки на груди были украшены гербами с изображением бегущих оленей. Они остановились справа у двери и долго что-то оживленно рассказывали Блэйру. Каллин захотел еще эля, и ему пришлось самому идти к стойке.

Возвращался он с полной кружкой мимо трех парней. Один из них намеренно шагнул вперед и толкнул его под руку, так что из кружки плеснулся эль.

— Смотри, куда идешь, серебряный кинжал, — усмехнулся один из них.

Каллин поставил кружку и повернулся к нему лицом. Джилл забралась на стол, чтобы ей было видно, что происходит. Скаля зубы, двое других отступили к стене, оставив свободным пространство между Каллином и их приятелем.

— Хочешь затеять драку? — спросил Каллин.

— Хочу только научить неотесанного серебряного кинжала приличным манерам, — ответил парень. — Как тебя зовут, отребье?

— Каллин из Кермора. А тебе какое дело?

В комнате воцарилась мертвая тишина, и все повернулись в их сторону. Двое отошедших к стене пытались отговорить своего приятеля, удерживая его за плечи:

— Идем, Груффид. Допивай свое проклятое пиво. Ты еще слишком молод, чтобы умереть.

— Отойдите, — прорычал Груффид. — Вы хотите сказать, что я трус?

— Хотим сказать, что ты дурак, — не выдержал его приятель. — Извини нас, — обратился он к Каллину.

— За меня не извиняйтесь, — сказал Груффид. — Послушай, серебряный кинжал. Не может быть, чтобы хоть половина басен, которые сочинили о тебе, оказались правдой.

— Неужели? — Каллин положил руку на рукоятку своего меча. Казалось, будто сама комната застыла в ожидании, даже стены. Джилл зажала руками рот, сдерживая крик. Испуганные люди отодвигались назад, расступаясь и оставляя Каллина и Груффида наедине друг с другом.

— Эй, послушайте! — крикнул Блэйр. — Только не в моей гостинице.

Но было уже слишком поздно. Груффид выхватил меч. Раздраженно улыбнувшись, Каллин тоже извлек меч из ножен, но опустил руку с мечом вниз так, что кончик лезвия касался пола, В комнате воцарилась такая тишина, что Джилл слышала, как бьется ее сердце. Груффид сделал выпад и нанес удар — меч вылетел из его руки. Отскочив в сторону, он с грохотом упал на пол, а перепуганные посетители с визгом разбежались по комнате, от греха подальше. Каллин поднял лезвие своего меча, но не для того, чтобы нанести удар, а как будто указывая им на что-то. На мече было пятно крови. Выругавшись шепотом, Груффид стиснул запястье правой руки левой. Кровь сочилась сквозь пальцы.

— Я прошу всех быть свидетелями, что он нанес удар первым, — устало проговорил Каллин.

Комната наполнилась возбужденным шепотом, когда друзья Груффида удалились со своим раненым товарищем. Побледневший Блэйр бросился вслед, захватив меч Груффида. Каллин тем временем вытер лезвие о штанину, вложил меч в ножны, затем взял кружку и повернулся к своему столу.

— Джилл, а ну-ка слезай со стола, — сказал он раздраженно. — Что за невоспитанность?

— Я только хотела посмотреть, папочка, — ответила Джилл, спрыгивая вниз, — это было так здорово! Я даже не заметила твоего движения.

— Так же как и он, — сказал Каллин. — Ну ладно, Джилл, я допью эль, потом мы уложим все вещи и двинемся в путь.

— А я думала, мы останемся здесь ночевать.

Все еще возбужденный, Блэйр подбежал к ним:

— Проклятье, и часто с тобой такое случается?

— Частенько, — ответил Каллин. — Каждый из этих щенков думает, что его сильно зауважают, если он убьет Каллина из Кермора. — Он отпил эль большим глотком. — Все они хотят прославиться, поэтому цепляются ко мне, но мне это уже чертовски надоело.