– Так они сказали Снилину.
– Ну, ты права.
Холодный страх, пронёсшийся между ними, напоминал порыв ветра с моря. Саламандр содрогнулся, потряс головой, подобно собаке, заставляя себя выйти из состояния, которое угрожало перерасти в отчаяние.
– Давай лучше я тебя развлеку, моя дикая голубка. Великому Криселло надо бы попрактиковаться, представляя свой поразительный репертуар чудес.
Как выяснилось, Саламандр при помощи духов Огня и Эфира мог устроить поразительное представление истинной магии, замаскированной под ложную. Он отправлял плясать шары из голубого огня, покрывала красного пламени дрейфовали, как лодки, искры светились, падая водопадом, миниатюрные молнии выстреливали во все стороны. В темноте представление будет совершенно потрясающим. После того, как ему стали легко даваться визуальные эффекты, Саламандр добавил щелчки, удары, треск и шипение, с которыми ему помогли духи Воздуха. В конце он подбросил золотой огненный шар высоко над головой и создал грохот грома, когда шар летел вниз. Когда раскаты стихли, в дверь робко постучали. Джилл открыла её и обнаружила за ней пирата с побелевшим лицом.
– О, вы здесь, – нервно облизывая губы, пробормотал он. – С вами все в порядке?
– Да. А что?
– Мы слышали некие звуки.
– Это просто мой хозяин занимался чёрной магией. Ты посмеешь войти?
Пират вскрикнул, повернулся и убежал. Когда Джилл захлопнула дверь, Саламандр разразился диким хохотом.
– Ты была великолепна, – произнёс он между приступами хохота. – Думаю, у нас все получится прекрасно.
Купец Барума облокотился о подоконник в гостинице и посмотрел на город Валант, погруженный в сумерки. Далеко внизу, под горой, последние лучи солнца искрились на широкой реке. Тут и там в окнах домов мелькал свет зажжённых ламп или появлялся среди деревьев в саду. Звук ослиных колокольчиков донёсся до него с дальних улиц. Этим одиноким вечером Барума пребывал в хорошем настроении. Он не только успешно завершил работу для Старца. Его собственные дела также шли хорошо. В его тунику были зашиты бриллианты, а они поценнее золота. Золото на ту же сумму таскать с собой значительно труднее. Барума торговал товарами, которые нельзя было выставить ни на каком рынке или говорить о них открыто в одной из гильдий. Они приносили высокий доход человеку, знавшему, где их продавать. А яды Барумы все были высшего качества. Он лично проверял их на рабах, чтобы убедиться. Барума размышлял, кого из избранной группы покупателей посетить, и почёсывал между делом волосатый живот, лениво охотясь на крошечных чёрных вшей, которые были одной из неприятностей, сопровождающей путешествие на острова. Настало время покидать Бардектинну и переплывать на Суртинну. Его конечная цель находилась на том острове, высоко в горах, где жил Старец.
Когда вечером стало прохладно, Барума закрыл ставни и вернулся в роскошную комнату с белыми стенами и выложенным синими и зелёными плитками полом, по которому были разбросаны бархатные подушки и расставлены маленькие масляные лампы. В одном углу лежало его снаряжение для путешествия и два больших обёрнутых в парусину тюка, которые он никогда не выпускал из поля зрения.
Любой таможенник, который смотрел его товар, нашёл бы там покрытые вышивкой скатерти, салфетки и декоративные нашивки для туник и другой одежды, которые производились варварами в Дэверри на продажу богатым дамам Бардека. Однако производителям было неизвестно, что после того, как Барума привозил их работу в Бардек, она подвергалась небольшим изменениям. Он использовал различные традиционные узоры, как условные обозначения, указывающие на то, в каком яде вымочена ткань. Если поместить такую ткань в воду или вино, то снова получался яд, и все успешно скрывалось от любопытных взглядов людей архонта.
В одном из седельных вьюков находился серебряный кинжал Родри. Барума оставил его скорее как сувенир в память о тех исключительно приятных часах, которые провёл, ломая разум и волю пленника. Кинжал на самом деле облегчал видение его бывшего пленника на расстоянии. Скорее от скуки, чем по какой-либо другой причине, Барума достал кинжал, затем уселся на огромную подушку, уставился на свет масляной лампы и сконцентрировался. Поскольку он держал полумагический предмет, который очень много значил для Родри, то образ возник быстро. В жёлтом пляшущем свете лампы Барума увидел, как Родри сидит у костра и ест жаркое из деревянной миски. Родри выглядел усталым, но не измождённым, на него не были надеты цепи или кандалы, и очевидно к нему хорошо относились. Вспышка ярости Барумы рассеяла видение. Этот дурак Бриндемо! Почему он не продал Родри в шахты или на галеры, как ему приказали? Едва осознавая, что делает, Барума с силой воткнул кинжал в подушку.
Барума в ярости поднялся на ноги. Когда он убрал кинжал, до него дошло, что Бриндемо заплатит за свой провал. Гильдии покажут жирному торговцу, что случается с теми, кто идёт против воли тёмных сил. Что касается самого Родри – Старец не сказал ничего определённого насчёт того, куда следует продавать Родри (шахты или галеры предложил сам Барума), – то, как предполагал Барума, поручение выполнено достаточно хорошо. Затем он вспомнил угрозу, холодную ненависть в глазах серебряного кинжала и голос Родри, когда тот стоял на палубе корабля и говорил Баруме, что когда-нибудь убежит и убьёт его. Это просто глупое бахвальство, сказал себе Барума. Рабы в Бардеке никогда не убегают. Тем не менее он почувствовал, как по спине у него пробежал холодок. Родри относился к тому отчаянному типу людей, которые могут рискнуть всем ради мести – просто потому, что для него неважно, останется он жить или умрёт после того, как убьёт свою дичь.
На короткое время Барума задумался, стоит ли ему самому искать Родри. Старец особо подчёркивал, что запрещает ему убивать варвара. Если Родри предстоит умереть, то Барума должен позаботиться о том, чтобы никто не узнал о его участии. Барума мог, как он предполагал, просто выкупить Родри у нового хозяина и лично продать его в шахты. Опасности этого предприятия были полностью очевидны, учитывая строгость законов, регулирующих продажу варваров в рабство. Старец представлял собой худшую угрозу. Если Старец придёт к выводу, что Барума стал неосторожен или безрассуден, и, таким образом, больше не является абсолютно надёжным, то избавится от своего прежнего ученика – избавится способом, в сравнении с которым долгий медленный способ казни, применяемый архонтами, покажется куда более милосердным. Для Барумы лучше столкнуться с хорошо вооружённым освободившимся Родри, чем вынудить своего учителя принять подобное решение. Однако оставалась ещё наглость Бриндемо. Барума может утешиться, наказав строптивого работорговца.
Ниже по течению реки, на берегу, на узкой, заканчивающейся тупиком улочке Валанта стоял дом, который постепенно приходил в упадок и разрушался. С внешних стен, окружающих территорию, отваливалась штукатурка, они потрескались. Двор внутри зарос, заброшенным садом давно никто не занимался, и в результате растения спутались; древние статуи оказались полностью спрятаны в зарослях.
