– Джейми, прекрати, – сказала она сердито. Джейми, конечно, не послушался. Впрочем, сахарница к этому моменту уже почти опустела.
Вероника повернулась к Элис и похлопала ее по руке.
– Элис, голубка, может, пойдешь полежишь?
Элис слабо кивнула и вышла, прихватив из ящика с овощами головку чеснока.
Я пошла за ней.
– Чеснок-то тебе зачем?
– Мэган, ну ты даешь. Помнишь, в книжке было написано, что, когда аппендицит, плохо пахнет изо рта? Чеснок для этого лучшее средство.
Едва ли в книжке имелось в виду чесночное дыхание, но мне неохота было спорить. Я слишком устала.
Элис села на кровать и принялась ногтями счищать кожицу с двух огромных зубчиков чеснока. Потом она запихала чесночины в рот, прожевала, корча при этом жуткие рожи, проглотила с усилием, наклонилась и дыхнула мне в лицо.
– Пахнет?
Я аж отпрыгнула.
– Да! Ужасно! Воняет не то слово.
Она бросила шелуху под кровать, забралась под одеяло и изобразила немощь. Я сидела в кресле-мешке и ждала. И ждала. И ждала. За дверью стоял и шум и гам: Джейми закатывал истерику, Вероника пыталась его утешить. Что-то грохнулось на кафельный пол в кухне и, судя по звуку, разбилось – наверное, сахарница. Прошла куча времени, прежде чем Вероника сунула голову в дверь. Она успела накраситься и уложить волосы.
– Тебе получше, детка?
Элис схватилась за живот.
– Мне хуже, мам. Совсем плохо.
Вероника зашла и села на кровать.
– Фу. Что за запах? Это у тебя изо рта. – Она отвернулась на секунду, и Элис показала мне большой палец. Я не рискнула ей ответить. – От тебя чесноком пахнет, – сказала Вероника, наклонившись к Элис. – Почему от тебя пахнет чесноком? Мы неделю чеснока не ели.
Элис слабо пожала плечами.
– Не знаю. Может, это из-за того, что живот болит. Есть какая-нибудь болезнь, от которой изо рта несет?
Вероника погладила ее по голове.
– Откуда мне знать? Я же не врач. Послушай, малыш, мне скоро надо будет уйти. По делам. Мэган с тобой побудет, хорошо?
Элис яростно замотала головой.
– Мам, не уходи. Так живот болит. Не уходи, пожалуйста. Посиди со мной. – Она схватила руку Вероники и сильно сжала.
– Надо же, как тебя прихватило. – Вид у Вероники был озадаченный.
Элис кашлянула.
– Ну да… мам… – Она снова схватилась за живот и громко застонала. Я сама почти поверила, хотя и знала, что она притворяется. В школьных спектаклях Элис всегда была лучше всех.
Вероника встала.
– Я только отведу Джейми в сад и сразу вернусь.
Такой вариант мы предусмотрели. Элис решила, что если Вероника поведет Джейми в сад, она успеет на обратном пути пересечься с Норманом. Чтобы план сработал, их надо было разделить. Норман должен думать, что Вероника по горло занята с детьми и ни на минуту не может вырваться.
Элис скрючилась и застонала еще громче. Если здесь тонкие стены, соседи скоро начнут жаловаться, подумала я.
Затем она вскинула голову, волосы упали на лицо.
– Ну не уходи, мама, – захныкала она тоненьким голоском. – Умоляю, останься. Не бросай меня. Только не уходи. Ты мне так нужна.
Моя мама бы уже в панике звонила семейному врачу и в неотложку и, может, священнику, чтобы наверняка. К счастью, Вероника замешена покруче. Она посмотрела на часы и вздохнула.
– Ладно, малыш. Я никуда не пойду. И Джейми остается. Посидим сегодня все вместе дома. Сейчас только позвоню… мне надо… в общем…
Мы с Элис переглянулись. Мы знали, кому ей надо позвонить, но Вероника не догадывалась, что мы знаем, и ничего не заметила. Подумав секунду, Вероника быстро сказала:
– Сейчас только позвоню в сад, скажу, что Джейми сегодня не будет.
Она вышла, и я увидела, как она взяла трубку и пошла к себе. Она плотно закрыла дверь в свою комнату. Через пару минут она вернулась.
– Ну вот. Я все отменила. Весь день буду с вами.
Вид у нее был разочарованный, и на мгновение я ее пожалела. Может, она не виновата, что у нее не сложилось с мужем. Может, Норман – ее первая настоящая любовь. Может, они заслуживают счастья. А я участвую в осквернении величайшей в мире истории любви.
Потом я посмотрела на Элис, всю из себя несчастную, свернувшуюся под одеялом и тихонько поскуливающую. Послышались вопли Джейми из кухни и хлопанье дверей. Я посмотрела на фотографию папы Элис, в рамке, на тумбочке у кровати. И решила…
Ну, я не уверена, что именно я решила, – все это было слишком сложно. Но у меня был ужасный день, взаперти в маленькой квартире со злой Элис, которая притворялась больной, невыносимым Джейми и скучающей Вероникой.
Думаю, это был худший день в моей жизни.
Пока что.
Глава одиннадцатая
На следующее утро Элис подняла меня еще раньше. Я была не в восторге. Все-таки каникулы же. Можно дать человеку выспаться. Но Элис не обратила никакого внимания на мои протесты.
– Вставай, Мэг. Девятый час. Уже полдня прошло.
Точно как моя мама, подумала я, но мудро оставила свое мнение при себе. Нехотя одевшись, я набралась храбрости и задала страшный вопрос:
– Элис, зачем мы встали в такую рань? Что ты задумала?
Я, как обычно, сомневалась, что хочу знать ответ. Но в любом случае я зря напрягалась, Элис все равно не собиралась отвечать.
– Потом скажу, сейчас некогда. Нам надо быстренько сгонять в магазин.
– Зачем?
– Дурацкий вопрос. Надо кое-что купить.
– Дурацкий ответ. Что купить?
– Все узнаешь, обещаю. Давай, собирайся. Времени в обрез.
Я покорно потащилась с Элис в соседний магазин, где она принялась изучать состав на всех пакетах с конфетами. Мне стало смешно. Один в один моя мама. Ааааа! Вдруг Элис превращается в мою маму? Какой ужас! Отличный фильм бы получился – «Как моя подруга превратилась в мою маму». Хотя, пожалуй, нет, слишком уж страшный.
Наконец Элис изучила все сладости без исключения.
– Что ты делаешь, если не секрет? Смотришь, где какие пищевые красители? – сострила я.
– Вообще-то да.
Это уже ни в какие ворота не лезло. Я втиснулась между Элис и прилавком, скрестила руки на груди и решила показать, что шутки кончились.
– Слушай, Эл. Так нечестно. Хватит уже тайн, объясни, что происходит.
Она пожала плечами.
– О'кей. Как скажешь.
