поговорим.
Они прекрасно провели время, болтая обо всем и ни о чем, потом Габриэль отвез Грейс домой на такси, но вежливо отказался от приглашения зайти на чашечку кофе. Габриэль сказал, что Грейс подарила ему волшебный вечер, посоветовал не забивать голову проблемами и поцеловал ей на прощание руку. Именно этот последний жест, одновременно трогательно старомодный и невероятно эротичный, окончательно сразил Грейс, так что когда она наконец поднялась на площадку и открыла сумочку, то долго не могла вспомнить, зачем это сделала. Ноги едва держали ее, руки тряслись, а в наполнявшем голову тумане плавали абсолютно невозможные мысли.
Захлопнув за собой дверь. Грейс прошла в гостиную и со вздохом опустилась на диван. Они не условились относительно следующей встречи, и она восприняла это как знак нежелания Габриэля видеться с ней в будущем. А что в этом удивительного? Что он мог найти в ней? Что она могла дать ему? Такому мужчине, как Габриэль Санчес, нужна совсем другая женщина. Она упустила свой шанс. И виновата в этом сама.
Грейс закрыла глаза, но теплые соленые струйки уже предательски поползли по щекам. Жизнь не удалась. Столько времени, столько сил потрачено на то, чтобы вырваться из уныло-однообразного мира, в котором жили ее родители. Она верила, что сможет жить иначе, интересно и независимо. Она так жаждала успеха, так верила в себя… Отец, мать и сестра никогда не поддерживали ее, твердо веря в то, что женщина — это всего лишь приложение к мужчине, что ее удел — это муж, дети, семья. И вот теперь оказалось, что они были правы, а она — нет. Она проиграла.
5
Дождливая, ветреная погода в одночасье сменилась неимоверной жарой, и те самые люди, которые совсем недавно были готовы отдать полгода жизни за пару солнечных деньков, теперь проклинали «чертову парилку».
Габриэль сам не знал, как и почему оказался вдруг на этой улице, у знакомой двери с невзрачной табличкой. Заглянув в окно, он увидел светловолосую женщину лет тридцати в белой блузке, которая энергично объясняла что-то молодому человеку в расстегнутой клетчатой рубашке и маленьких круглых очочках, введенных в моду Джоном Ленноном. Парень внимательно слушал блондинку и время от времени кивал. Грейс видно не было.
Наверное, пошла на ланч, подумал Габриэль и взглянул на часы. Четверть двенадцатого. Может быть, вышла выпить кофе? Пожалуй, лучше не гадать, а войти и спросить.
Услышав звон колокольчика, Кэтрин подняла голову и посмотрела на гостя, в котором сразу узнала таинственного незнакомца, приходившего несколько дней назад.
— Здравствуйте, — приветливо сказала она. — Ищете Грейс?
— Да. Она здесь?
— Там, в задней комнате. Проводит ревизию.
— О, тогда я, пожалуй, не стану ей мешать.
Огорченно вздохнув, Габриэль повернулся и шагнул к выходу, но был остановлен фразой:
— Вы нисколько ей не помешаете. Смею даже предположить, что Грейс будет только рада поводу отвлечься. Проходите, не стесняйтесь.
Благодарно кивнув, Габриэль пересек большую комнату и остановился на пороге маленькой.
Грейс стояла к нему спиной. На ней была довольно короткая, выше колен, салатного цвета юбка и шелковая блузка на тон темнее. Встав на табурет, Грейс пыталась достать что-то с верхней полки. Напряженная поза позволила Габриэлю еще раз оценить достоинства ее фигуры, в которой зрелость форм идеально сочеталась с гибкостью и изяществом.
— Вам помочь? — негромко спросил он, делая шаг вперед и протягивая Грейс руку.
Проклятие, уже готовое сорваться с ее губ, так и осталось непроизнесенным. Сердце Грейс дрогнуло и остановилось, а потом, словно опомнившись, сорвалось в галоп. Грейс повернулась, потеряла равновесие, пошатнулась и, наверное, рухнула бы вниз, если бы ее не подхватил тот, думать о ком она себе категорически запретила.
Убедившись, что она твердо стоит на ногах, Габриэль не без сожаления убрал руки с ее талии. Грейс сделала шаг назад.
— Вы подоспели как раз вовремя.
— Я рад, что застал вас.
— А мне приятно, что вы не забыли сюда дорогу.
Она скользнула по нему взглядом. Удивительное дело, даже в такую жару Габриэль Санчес выглядел на зависть свежим: аккуратно зачесанные черные волосы, подернутые на висках легкой сединой, идеально выглаженные, без единой складки брюки песочного цвета, бежевая рубашка-поло, замшевые мокасины и плюс к этому едва уловимый запах табака.
Габриэль улыбнулся.
— Мы могли бы поговорить? Конечно, если вы заняты сейчас, то я подожду.
Она убрала за ухо выбившуюся прядь волос и огляделась.
— Вы не станете возражать, если мы поговорим здесь? Правда, у нас тут немного…
Заметив ее смущение, Габриэль поспешил прийти ей на помощь.
— Я обратил внимание, что через дорогу есть небольшой сквер. Может быть, прогуляемся? Обещаю угостить вас мороженым.
Грейс замялась, потом решительно тряхнула головой.
— Почему бы и нет? Подождите меня на улице, я только переброшусь парой слов с Кэтрин.
Вскоре они уже брели по усыпанной мелкой галькой дорожке, вьющейся между цветущих кустов.
— В Испании бывает такая жара?
— Да, особенно в Андалусии.
— Вы там живете?
— Нет, мой дом в Барселоне, но я провожу там не более пяти-шести месяцев в году.
Минуту или две они шли молча, а когда решили заговорить, то начали одновременно:
— Я хотел поговорить…
— Вы хотели рассказать…
Они посмотрели друг на друга и улыбнулись.
— Давайте сядем, — предложил Габриэль. — Но сначала я выполню свое обещание и угощу вас мороженым.
Грейс опустилась на деревянную скамью в тени зеленой изгороди и тут же поёжилась. Ей было не по себе. В его голосе появились новые нотки, и они обещали… Что? Что он хочет ей сказать?
— Выбирайте — ванильное или шоколадное?
Она подумала, что предпочла бы мороженому глоток бренди.
— Ванильное. — Голос Грейс предательски дрогнул, а в висках застучали настойчивые молоточки.
Габриэль откашлялся.
— Я могу помочь вам с вашим бизнесом, — начал он без предисловий, сухо и по-деловому.
Грейс ожидала чего угодно, но только не этого.
— Что? Что вы сказали?
— Я помогу вам с бизнесом, — терпеливо повторил Габриэль. — Дам деньги и окажу любую помощь, какая только потребуется.
С ней творилось что-то неладное. Его слова с трудом, словно пробиваясь через ватную стену, доходили до ее сознания. Она видела, как шевелятся его губы, слышала какие-то звуки, но совершенно не улавливала смысл сказанного.
— О чем вы говорите, Габриэль? Я не понимаю.
Он глубоко вздохнул, опустил и тут же поднял голову. Грейс поразило серьезное, почти трагичное
