поубивали слуг и все разгромили. Сейчас они спят со служанками, так что самое время окружить дом и захватить их, как крыс, забившихся в нору. Еще раненого интересовало, ждет ли его награда.
Солдаты были готовы убить его за такие речи и вообще за появление, так они устали и такие тяжелые у них были головы от вина. Но командир стремился выслужиться, поэтому развернул свою горе- роту. В миле от перекрестка находилась ферма, разбуженные слуги которой снабдили солдат факелами. Через двадцать минут рота достигла трактира Фанния.
Дом казался пустым, факелы не столько горели, сколько дымили. Командир приказал своим людям окружить дом, потом постучал рукояткой меча в ворота. Ворота были сколочены на славу. Изнутри никто не ответил.
— Может, их там уже нет? — предположил один из солдат. Ему и всем остальным очень не хотелось драться.
Десяток человек послали на ферму за топорами, чтобы рубить ворота. Шло время. В окруженном доме было только два внешних окошка в верхнем этаже — одно с фасада, другое с видом в поле. Все остальные окна выходили во внутренний двор. Ожидание топоров затянулось.
Наемники сели на землю, некоторые уснули. Время от времени кто-нибудь подходил к воротам, стучал, бранился и отходил. Внутри все словно вымерло. Может, беглецы и впрямь ушли? Все полагали, что сторожат пустую нору.
По прошествии часа топоры, наконец, появились. Ворота и впрямь оказались толстыми. Когда их разнесли, двор встретил разгоряченных рубщиков полной тишиной. Первому полагалось идти Фаннию, но он предпочел пропустить вперед командира. Остальные сгрудились за ними. Квадратный двор выглядел в свете факелов угрожающе. Во всех окнах верхнего этажа стояли, глядя вниз, гладиаторы.
Командир — звали его Мамий, он был молод и храбр — крикнул, хотя повышать голос не было необходимости:
— Довольно бесчинств! — Он никак не мог решить, к кому обращаться, и растерянно крутил головой. — Спускайтесь, сопротивление бессмысленно!
Когда его крик стих, во дворе снова стало неестественно тихо.
— Покажи нам лестницу, — приказал командир Фаннию. Тот указал в сторону кухни. Командир направился к лестнице.
— Лучше ступайте, откуда пришли, — посоветовали сверху. Командир остановился.
— Вы согласны спуститься добровольно? — спросил он, повернувшись на голос.
— Смотрите, старикан Никос! — крикнули из другого окна. — Хочешь передать нам привет от хозяина?
Никос, старый раб Лентула, задрал голову.
— Возьмитесь за ум и возвращайтесь, — прокряхтел он. — Хозяин страсть как зол.
Ответом ему был смех.
Наемники, окружившие дом, не сводили глаз с окон.
— Где Спартак? — спросил Никос, глядя туда же.
Человек в шкурах, высунувшись из дальнего окна, дружелюбно улыбнулся старику.
— Привет тебе, Никос!
— Хотя бы ты их надоумил! Ты всегда был такой рассудительный.
Факелы солдат давали все меньше света и все больше дымили.
— Ну так как, спускаетесь вы или нет? — спросил командир и снова подступил к лестнице. Сверху на него обрушилось что-то непонятное, бесформенное, и он упал, отчаянно бранясь; чем больше он барахтался в сети, тем больше запутывался. Люди в окнах радостно гоготали.
— Тащите его наверх! — прозвучал приказ, перекрывший гогот.
Командир уже охрип от брани. Несколько наемников боязливо подкрались к углу дома с мыслью помочь своему командиру, но в следующую секунду один рухнул, как подкошенный, издав истошный крик, остальные беспомощно замерли. И тут в них полетело все, что оказалось у осажденных в руках и под рукой: кинжалы, копья, камни, обломки мебели.
Солдаты разбежались, прикрывая головы щитами и побросав факелы; однако в щитах было очень мало толку, смертоносные снаряды летели отовсюду. Некоторые солдаты пытались метать копья в окна, но это были для осажденных желанные подарки, немедленно возвращавшиеся дарителям с гораздо большим толком. Факелы окончательно потухли, и в темноте солдаты почувствовали себя не в пример хуже. Жуткий рев, доносившийся сверху, вселял в них растерянность. Они бросились было к воротам, но ворота оказались на засове, и те, кто пытался вырваться, получали удар меча или дубины. Гладиаторы хлынули вниз по лестнице во двор и зажали солдат в угол. В окнах загорелись новые факелы, и злополучная наемная братия превратилась в одну освещенную мишень, не способную сопротивляться. Тот же голос, который прежде приказал тащить наверх римлянина, теперь крикнул:
— Бросайте оружие!
После этого воцарилась зловещая тишина.
Некоторые солдаты отшвырнули мечи и сели на землю, некоторые остались стоять. Кто-то крикнул, чтобы никто ничего не бросал. Крикс вышел в центр двора и попросил кричавшего шагнуть ему навстречу, но тот не шелохнулся. Крикс повторил свое предложение, объяснив, что поединок лучше кровавой бани. Солдаты сочли это хорошей идеей и расступились, чтобы пропустить несчастного, вспомнившего в недобрый час про свой воинский долг. Тот застыл, как вкопанный. Тогда вся оставшаяся в живых рота побросала оружие и села в углу двора.
Гладиаторы собрали оружие и потащили его наверх, обмениваясь веселыми шутками. Убитых и раненых отнесли в сарай; Фанний был мертв, командир солдат тоже — он случайно удавился в сети. Каст, хилый и вертлявый человечек, окрестил сарай споларием — так называлось место, куда убирали с арены тела убитых. Его шутка была встречена громовым смехом. Слуг, выведенных из коровника, толкнули к солдатам. Слуги были перепуганы: они поняли по звукам, что происходило во дворе, и предпочли бы остаться с коровами.
На высунувшихся наружу служанок никто не обратил внимания. Некоторые из гладиаторов вернулись в дом, досыпать. Старик Никос сидел среди солдат, привалясь к стене. Человек в шкурах подошел к нему.
— Ты плохо кончишь, — предупредил его Никос.
— Послушай, Никос, — медленно проговорил человек в шкурах, — разве смерть на арене — это, по- твоему, хороший конец?
Все во дворе навострили уши.
— Вы пошли наперекор заведенному порядку, — сказал Никос. — К чему это может привести?
— К дьяволу все порядки! — откликнулся вертлявый Каст. В этот раз никто не засмеялся.
— Что скажет хозяин, когда мы вернемся без вас? — молвил Никос.
— Сомнительно, что вы вообще вернетесь, — подсказал Каст. Все ждали продолжения.
— Ты мог бы уйти с нами, Никос, — предложил человек в шкурах.
— Не для того я сорок лет честно прослужил, — возразил Никос, — чтобы теперь превратиться в убийцу и головореза.
Постепенно вокруг него образовался круг из гладиаторов.
— Как вы поступите со всеми ними? — спросил Никос, указывая кивком головы на солдат, многие из которых растянулись на земле, в большинстве пожилых людей.
Гладиаторы молчали. Стоя группками по три-четыре человека, они поглядывали на солдат в углу двора. Некоторые солдаты храпели, некоторые беседовали между собой.
— Когда мы вернемся, — заговорил один немолодой солдат, — нас выгонят из полка, а может, и того хуже. Может быть, нас всех повесят на крестах.
— Поделом вам, — сказал один из гладиаторов.
— Почему? — удивился солдат.
— Вопрос в том, вернетесь ли вы вообще, — повторил свою мысль Каст.
— Вы всех нас перебьете? — подал голос другой солдат.
— Тебя в первую очередь, подонок! — огрызнулся Каст.
— Спокойно! — призвал всех человек в шкурах.
