провела в уютной комнате, освещенной невероятно удобной лампой, с регулируемой яркостью и углом наклона, лампой, которую можно включить и выключить в любую минуту. А потом я почти нехотя вышла оттуда и увидела солнце, которое ведёт себя как попало, – то всходит, то заходит, то прячется за тучи, то едва греет, то жжёт. И я опять взлетела, как дура, и соединилась с ним, с этим солнцем, – и стала целой.
Четвёртое, Марта
Если запоминаешь какую-нибудь дату, потому что счастлив и не хочешь забыть, как это – быть счастливым, можешь не сомневаться: через несколько лет, иногда – скоро, она превратится в день очень большой тоски. А ещё позже она станет такой ночью, когда особенно понимаешь – я ничего не чувствую. И если собственная ровность души в остальное время не беспокоит, сегодня она – невыносима. Нет, без пафоса, – ощутима. Нет. Она просто теперь с тобой.
Весна в Фиальте
Есть тексты – и есть люди, – с которыми никогда не жил и не собирался (разве что по юности, глупости, мимолётной увлечённости), но подле которых, ты точно знаешь, однажды будешь умирать, как собака. Потом, когда-нибудь, когда не останется ни амбиций, ни гордости, а только надсадный кашель из глубины лёгких, ты придёшь и, не глядя в глаза, – потому что нечего в них глядеть, смотрено-пересмотрено, – свернёшься клубком, тяжело прислонившись плешивым боком, и станешь ждать, следя, как в тепло между его ногой и твоей спиной утекает сначала боль, а потом и вся твоя жизнь.
Эти тексты – и этих людей – можно распознать по одному мгновению, если Бог вас когда-нибудь накажет такими отношениями, вы их узнаете. Вот здесь: «С невыносимой силой я пережил (или так мне кажется теперь) все, что когда-либо было между нами, начиная вот с такого же поцелуя, как этот; и я сказал, наше дешевое, официальное ты заменяя тем одухотворенным, выразительным вы, к которому кругосветный пловец возвращается, обогащенный кругом: «А что, если я вас люблю?»
Нина взглянула, я повторил, я хотел добавить... но что-то, как летучая мышь, мелькнуло по ее лицу, быстрое, странное, почти некрасивое выражение, и она, которая запросто, как в раю, произносила непристойные словечки, смутилась; мне тоже стало неловко... «Я пошутил, пошутил», – поспешил я воскликнуть, слегка обнимая ее под правую грудь».
Сейчас, пока ещё достаточно гордости и амбиций, нет ничего стыднее, чем заподозрить – а что, если я Вас люблю, а что, если я, как и все остальные романтические уродцы, собираюсь испортить нашу удобную, радостную, дизайнерски выверенную связь вот этим безобразным, мучительным, перекашивающим и разрывающим рот «люблю». Это лишь чуть менее стыдно, чем увидеть в ответ на чужом лице «быстрое, странное, почти некрасивое выражение» разочарования и скуки – и ты туда же, а, опять, вроде обо всём уже поговорили, мне казалось, у тебя эта блажь давно прошла...
И потому не нужно, ах, не нужно, писать всю жизнь один и тот же текст – и раз за разом разбиваться об одного и того же человека, – ведь главное между вами уже произошло, и ты уже богаче многих других, потому что знаешь, в чей промерзший панельный подъезд, в чью бессмертную библиотеку придёшь однажды умирать.
Примечания
1
Frequently Asked Questions — часто задаваемые вопросы (англ. сокр.).
2
Mardjori Casas.
3
Guara — койот (исп.)
4
Все эпиграфы взяты из книги Якова Шпренгера и Генриха Крамера «Молот ведьм». Перевод с лат. Н. Цветкова.
5
Линор Горалик.
6
B u t c h — грубый, наглый, брутальный, мужеподобный (англ.).
7
Стихотворение Дмитрия Озерского «Ягода».
8
Бассейн в городе Банья Виньони, где Андрей Тарковский снимал одну из заключительных сцен фильма
