– Вы мудрая. И у вас чудесное платье.
– Угадали.
– Нет, я точно знаю. Вы ведь сейчас на Сретенском?
– Да… – Она быстро осматривает бульвар перед собой, стараясь не вертеть головой. – Можно я обернусь?
– Не нужно, – отвечает он, а через мгновение гладит её запястье.
Пока происходит этот мысленный разговор, она всё время улыбается, слегка шевелит губами, иногда крутит кистью, склоняет голову к плечу, а в самом конце делает полупируэт – разворачивается так, чтобы ветер, подталкивавший её в спину, освежил порозовевшие щёки и сдул пряди со лба. Снова звучит трамвай, она опять проверяет телефон, но больше уже не хмурится.
Та женщина из сети – с ней ничего не произошло. Я приглядывала за её жизнью, но всё шло хорошо, я отвлеклась, и тут случилось так, что нам пришлось встретиться. Знаете, вся эта виртуальность порождает множество мелких дел и связей между незнакомыми, иногда оказывается, что ты знаешь кого-то, кому до смерти хочется получить подарок от дальней подруги, а её братец уже три месяца не находит времени его передать, но работает по соседству с твоим домом, и не могла бы ты?.. И с этой женщиной мы оказались третьим и четвёртым звеном в цепочке таких мелких услуг, и договорились пересечься на «Китай-городе», под чучелом Ногина. Я как раз собиралась в этническую лавочку на Кузнецком за очередной порцией экзотических чаёв и трав, а там до «Китая» семь минут пешком.
Волновалась. Надела синюю юбку и белую кофту в цветочек, чтобы выглядеть безопасной и нежной – ещё нежней и ещё безопасней, чем обычно. Она должна легко довериться мне, когда Ноэль исчезнет, иначе Гланвилл появится нескоро.
Наша встреча продлилась около трёх минут, я вернулась домой и немедленно позвонила подруге. Она пришла, закурила и сделала подбородком движение, которое означает «ну, рассказывай».
– Сдохнуть можно, как я разочарована. Тут в сети есть одна дамочка. – И вкратце описала ей историю. – И мы сегодня виделись.
– Что, страшная оказалась?
– Нет! Нет, даже на фотографии свои похожа, хотя фотошоп, конечно, на самом деле попроще. Но смотрю, идёт она, а за ней этот… призрак её. Которого на самом деле нет. Прикинь, подходит обыкновенный красавчик с капризным профилем. То есть всего лишь просто мужчина. Реальный. О-о-оллин. Тьфу.
– Какая подлость!
– Тебе смешно, а я так красиво всё придумала. А она!.. Она мне нравилась.
– А ты не замечала, что уже не первый случай?
– В смысле?
– Ты как-то говорила, тебе кажется, будто мой Н. выдумка – так я о нём рассказываю, что не верится. И про М. ты это подозревала.
– Может, всё дело в том, что я их никогда не видела.
– Так я твоего Л. тоже никогда не видела, но мне в голову не приходит сомневаться.
Между нами действительно не водится привычки показывать друг другу мужчин. Не из бабских опасений, но обеим нравится разделять свою жизнь на сегменты: здесь дружба, здесь работа, а здесь любовь. Я, например, не хочу, чтобы моя подруга, знающая меня довольно независимой, увидела, какая иногда восковая, какая покорная я бываю.
– Видимо, мне кажется, что у каждой порядочной женщины должен быть воображаемый друг. Ей должно хватить ума и таланта, чтобы довести свой мир до идеального состояния и при этом не стать слишком уязвимой для какого-то «всего лишь мужчины». Хочется слияния и безопасности. А ведь надолго не выходит.
– Нет, ну есть ж твой Л., который души в тебе не чает. Сколько у вас уже длится, пару лет? К тому идёт, что ты к нему переедешь.
– Не начинай опять. Мне нравится жить одной, к тому же у него аллергия на кошек, и куда я своего кота? Но у нас всё хорошо. Надеюсь, Л. ещё долго будет живым ради меня. Ну, не сделает ничего такого… Ладно, я поняла, похоже, и правда какой-то мой тайный заскок, с воображаемыми-то. Чаю хочешь? Л. «Белый пион» подарил.
– Давай. Только скажи сначала. Так, на всякий случай. Твой Л., он действительно существует?
– Конечно. И жасмина добавлю, а то пион сам по себе простоват.
«Конечно, Л. существует. Даже больше, чем ты и я».
А у меня скоро будет любовь
Я несла белокожие нарциссы – сорный сорт с красным ободочком, а вокруг задницы у меня был обвязан развевающийся шёлковый шарф, и когда шла мимо местных подростков в спортивном, кто-то из них сказал:
– Какая весенняя девушка.
Уж если гопота запуталась в лексических пластах, значит, лето ещё не скоро.
Эти цветы я купила сама, у трамвайной линии, пятнадцать штук за сто двадцать рублей, и когда искала по карманам мелочь, к нам с торговкой пристал попрошайка, протянул левую руку, показывая пальцы с обрубленными первыми фалангами, и строго сказал:
– В тяжёлом состоянии.
Мы обе посмотрели на него угрюмо – тётке он портил торговлю, а я обиделась за неё: по мне, так пожилая приличная дамочка, в одиннадцать вечера вынужденная вытаптывать на остановке четыре бакса, находится в более тяжёлом состоянии.
А предыдущие, сирень, я получила в подарок.
Мы гуляли в ботаническом саду, а когда расставались у метро, моя спутница отошла на минутку и вернулась с фиолетовым букетом. Надо же, внимательная, – я рассказывала ей, что белая слишком душная, а про персидскую мама говорила, что пахнет покойником. И эта женщина выбрала правильную, и я сразу нашла пятилепестковый цветок, загадала желание и съела.
А до того мы сидели под сосною. Точней, полулежали на моём розовом палантине – хотя это парадное слово не очень подходит для двухметрового куска линялого хлопка, который я уже много лет таскаю за собой по кустам и пляжам разных морей.
Я как раз пыталась процитировать ей стихи Саши Переверзина, но не с моей памятью, я это не умею и не запоминаю стихи:
– «На пригорке там повыше посуше», как-то так, «там сосна еще стоит под сосною», короче, хорошие, поищи потом.
А она, не слушая, перевернулась на живот, оперлась на локти, сплела пальцы под подбородком и сказала:
– А у меня скоро будет любовь.
Ну-ну.
– У меня, ты знаешь, каждые пять лет любовь. Недавно посчитала – начиная с шестнадцати, раз в пятилетку возникает мужчина, который меняет мою жизнь. Не обязательно в лучшую сторону, но что-то происходит со мной. И сейчас как раз пора.
Я прикинула её годы. Н-ну, если честно, я бы уже как-то о душе. А про любовь – не о душе, это про нервы. Но вслух ничего не сказала, только взглянула повнимательней. Овал лица вроде не поплыл, хотя в такой позе было бы незаметно, зато морщины на лбу, как рельсы у Курского, в шесть рядов. Кожа, волосы… впрочем, когда и кому физические кондиции мешали влюбляться. Люди в поиске похожи на уличных собак с мягкими ушами и глупыми умильными глазами. Смотрит на каждого снизу вверх, молча спрашивает: «Ты? ты мой новый хозяин? у тебя моя косточка, место и поводок? нет? тогда почеши мне здесь и здесь». И на
