уложил его первой же очередью из автомата. Остальных партизаны окружили и привели к Савандееву.
– По-русски понимаете? – спросил командир отряда.
– Я пожалуй немножко говорийт по-русски, – ответил пожилой немец в форме полковника медицинской службы.
– Вы будете переводчиком. Передайте своим: оружие и документы сдать. Руки сложить за спину, без разрешения конвоя между собой не разговаривать, не выходить из строя. Переведите! – приказал Савандеев.
Немец перевел. Летчики, а их осталось трое, сдали документы и пистолеты, медики – только документы.
– Эти почему не сдают оружие? – спросил капитан, указывая на врачей.
– Женевская конвенция медикам оружие не разрешайт. Мы оружие не имейт, -ответил переводчик.
Савандеев внимательно следил за поведением пленных Мужчины более или менее были спокойны, а женщина в белом халате сильно волновалась, особенно когда летчики сдавали оружие. Она несколько раз открывала и закрывала свою сумочку. При этом ее холеные пальцы заметно дрожали. Все это командиру отряда показалось подозрительным, и он приказал командиру взвода обыскать ее. Тот взял из ее рук дамскую сумочку, открыл ее и вытащил оттуда небольшой пистолет.
– А это что? – строго спросил командир отряда. Между переводчиком и женщиной возник спор. Причем женщина все время плакала.
– Она говорит, что оружие оставляйт для самозащишайт. Она боялся русский партизан, – перевел полковник.
– Для самозащиты здесь оружие не понадобится. Передайте всем: вы в руках советских партизан. Если потребуется, они сами защитят вас. Сейчас мы с вами совершим небольшой марш. В пути не отставать, дисциплины не нарушать.
Пока переводчик переводил эти слова, Савандеев отвел в сторонку командиров взводов, чтобы объяснить им предстоящую задачу.
– С минуты на минуту сюда могут нагрянуть немцы. Район падения их самолета для нас небезопасен. Но передвигаться по открытой местности тоже рискованно. Поэтому поведем немцев лесом, кружным путем. Пошлите разведку вперед Позади оставьте охрану в составе одного отделения. Если нет вопросов, выступим через пять минут.
Задача была ясна, и через пять минут партизаны покинули место отдыха.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Геббельс и его пропагандистская кухня все годы войны были заняты изготовлением и распространением злобной клеветы на советский народ, на его воинов на фронте и в тылу. Особую ненависть питали они к советским партизанам, поэтому без зазрения совести приписывали им все мыслимые и немыслимые жестокости, которые творили сами. Не все немцы верили этим небылицам, но многие, будучи очевидцами бесчеловечного обращения гитлеровцев с военнопленными, серьезно опасались возмездия за нарушение элементарных человеческих прав, всегда существовавших в любом цивилизованном обществе.
Медики, захваченные в плен отрядом Савандеева, не только знали о нарушениях немцами законов войны, но и сами не раз совершали подобные преступления. В частности, рослый подполковник с аккуратно подстриженными усиками, занимая должность главного врача госпиталя, когда для переливания крови своим раненым не хватало материалов, договаривался с администрацией ближайшего концлагеря и насильно брал кровь у заключенных, а потом их по его указанию убивали, впрыснув сильнодействующие яды. Ему в этом помогали еще два врача, понуро шагавшие теперь в окружении партизан. Вполне понятно, – ничего хорошего не ожидали они от плена. Тем более донорами поневоле, у которых они брали кровь, в большинстве своем были советские люди – бывшие партизаны или военнопленные.
«Хорошо бы предупредить коллег, чтобы не проговорились во время допросов. Но как это сделать незаметно для партизан?» – мучительно думал бывший главврач. Улучив удобный момент, когда колонна остановилась по просьбе медсестры, он попытался шепнуть своим коллегам пару слов, но бдительная стража в лице молодого партизана пресекла его попытку в самом начале, бесцеремонно ткнув его в спину прикладом винтовки. Пришлось покориться судьбе. «Будем надеяться, мои помощники и без предупреждения сумеют держать язык за зубами. Ведь им и так ясно, чем может закончиться болтливость, – утешил себя подполковник, но тут же усомнился: – Положим, они не выдадут, но как поведут себя остальные?»
На свою базу партизаны вернулись поздно вечером, когда уже на небе зажглись первые звезды. Наблюдательный Савандеев еще на пути догадался, что главным в группе пленных медиков является не пожилой полковник, согласившийся быть временным переводчиком, а рослый подполковник с усиками.
– Надо отделить этого от остальных, – сказал он дежурному, указывая на него. – Поместите его в отдельную землянку. Предупредите часовых, чтобы глядели в оба. Ко мне пригласите командиров подразделений и начальников служб!
Дежурный побежал исполнять приказание, а партизаны, вернувшиеся с операции, сели ужинать. Поужинал и Савандеев, а затем провел совещание с командирами, на котором, по установившейся традиции, подвергли подробному разбору только что закончившуюся боевую операцию.
Ночь прошла без особых происшествий. Утром командир отряда, выслушав рапорт дежурного, первым пригласил в штаб начальника тыла. Зильберман, занимавший эту должность еще при Турханове, появился тут же, словно поджидая вызова за дверью землянки. Как всегда аккуратный и опрятный, он уже успел побриться, причесаться и одеться в хорошо выглаженный костюм, словно жил не в лесу, а в большом городе.
– Лев Давыдович, помогите мне разобраться в этих документах, – обратился к нему Савандеев после взаимного приветствия, показывая на кучу бумаг и книжечек, лежавшую на столе. – Все они отобраны у немцев, а следовательно, и написаны по-немецки.
Зильберман быстро разложил документы по фамилиям их владельцев.
– Это удостоверение личности. Как видите, всего их десять. Это – членский билет национал- социалистской партии. Их девять штук. Значит, кто-то из пленных не является членом нацистской партии.
– Который же из них? – заинтересовался Савандеев. – Не женщина ли?
– Нет, не она. Вот ее членский билет, – показал Зильберман на книжечку в коричневой обложке. – В партии не состоит полковник Эрих Флеминг, он же доктор медицины, профессор Венского университета, ординатор хирургического отделения госпиталя, – добавил он.
– Теперь приступим к личному знакомству с каждым из них, – сказал Савандеев, разобравшись с документами пленных. – Как по-вашему, с кого лучше начать?
– Начнем с женщины. Послушаем, что она скажет. Зовут ее Элизабет, фамилия – Штокман. Член нацистской партии с 1938 года. В госпитале работала старшей медсестрой хирургического отделения. А как работала, может быть, расскажет сама.
Скоро сестру привели под конвоем. Вид у нее был не из лучших. Синие круги вокруг ее огромных глаз, мертвенная бледность лица, вялые движения – все это говорило о том, что она провела бессонную ночь.
Увидев в руках Савандеева свой партийный билет, она как-то странно съежилась, словно ожидала страшного удара. «Видать, пришел мне конец, – промелькнуло у нее в голове. – Нам тут не будет пощады».
– Переведите, Лев Давыдович, – пускай расскажет свою биографию. Предупредите, чтобы говорила только правду, – предложил Савандеев.
Элизабет рассказала. Очевидно, желая разжалобить партизан, она прикинулась бедной сироткой и подробно рассказала, как злые французы безжалостно убили ее отца под Верденом, из-за чего ей с раннего
