Я вышел на гололед, развернул крылья и, включив форсаж, полетел назад, к черной дыре бетонного забора. Бедолага Куракин. Сам у себя тачку свистнул. Такое, конечно, бывает, страховой полис там, еще что… Но его «мокрый асфальт» не застрахован, значит, «еще что»… Теперь ясно, почему авто он с легким сердцем мне завещал. Просто был уверен, что я ее никогда не найду. Ну, хитер…
А дедки молодцы, мировые. «Будьте любезны техпаспорт». Ну да, он до сих пор в моем несгораемо- дворянском томится. Однако что у нас на часах? Бог мой, уже семь. Все, все, быстренько на ужин, рабочий день не бесконечен, особенно когда за дополнительное время мимо денег пролетаешь. У меня частная жизнь тоже присутствует.
Щебенка, дырка, троллейбус, метро, дверь, звонок.
– Привет, Вика…
– И только я нацепил курточку, чтобы пойти на обед, в мое дворянское гнездышко, то есть кабинет, вваливается какой-то обмороженный господин в лиловом колпаке на шапке и с поролоновой бородой. Включается кассетник с дебильной мелодией типа «Happy Birthday To You», а гражданин произносит примерно следующее: «Здравствуйте, я веселый гном. Наша российско-турецкая фирма поздравляет вас с наступающим Рождеством и предлагает купить у нас замечательную складную вешалку. Это прекрасный подарок вашей женщине. Взгляните сюда, можно повесить сразу пять вещей. Ваша подруга будет просто счастлива. Это абсолютно необходимая вещь в хозяйстве. Нет, нет, не женщина – вешалка! Она может разбираться и занимает мало места. Мы предлагаем ее вам по оптовой цене. Всего за сорок тысяч. Испытания в лабораторных условиях показали, что она выдерживает нагрузку до семидесяти килограммов!» Вика, Вика, почему ты смеешься? Я не говорил ему в ответ то, о чем ты подумала. Кошмар какой! Повеситься на этой вешалке мог предложить только Филиппов, он парень прямой. Я просто вышвырнул «гнома» за дверь вместе с колпаком, мелодией и вешалкой.
– Ларин, в чем смысл твоей жизни?
Вот это переходик. Так, между прочим, словно папироску стрельнула.
– Что-нибудь не так?
– Мне тяжело, Ларин.
– Тяжело со мной? Со мной, да?
– Не знаю.
– Так. Что я опять натворил?
– Ничего. Но ты не ответил. Зачем ты живешь?
– Ну ни фига себе! Так получилось, это уж кому как…
– Хватит, Ларин.
– Для тебя имеет значение смысл моей жизни?
– Имеет.
– Брось ты. Поменьше смотри глупые телесериалы. Там любят подобные размышления. Так, все-все, быстренько ищем смысл жизни. Под диван загляните, в шкаф. Вот ведь, специально так не спрячешь. Надо у соседей спросить, может, ненароком они прихватили. Как нам теперь без смысла? Никак.
– Уходи.
– Не уйду. А ты, Бинго, не рычи, тебя никто не спрашивает, это наши с ней заморочки.
– Мне тяжело, Ларин.
– Хорошо, я больше не буду.
– Я не любовница, Ларин.
– Я тоже не любовница.
– Я люблю тебя, Ларин, но я не любовница тебе. Разницу понимаешь?
– Никто и не говорит, что ты моя любовница.
– Ничего ты не понимаешь. Уходи.
– Детский сад какой-то… Уходи-приходи. Вика, мы давно вышли из школьного возраста. Ты что, плачешь? О Боже мой! Бинго, это все из-за тебя. Пошел в коридор. Вика, не надо, а? Все хорошо, родная… Я понимаю, о чем ты, все понимаю. Мы не любовники, Вика. Мы партнеры, тьфу ты… Извини, ну, эти, о, слов нет… В общем, больше чем любовники, больше чем мужчина и женщина. Не плачь. И ничего не бойся. Ну что такое нашло на тебя сегодня?
Я прижался щекой к ее волосам и стал нежно гладить ее лицо.
Я, конечно, понимаю, телевизор здесь ни при чем, но все равно завтра же повытаскиваю из него предохранители.
Глава 6
Дверь открылась сразу. Потому что я на западный манер позвонил накануне и предупредил, что завтра заявлюсь с визитом. Хозяин не суетился передо мной, не предлагал тапочки и кофе, поэтому я сразу почувствовал его высокий общественный статус. Он молча указал на дверь в комнату, куда я и проследовал.
– Прошу. Я сел.
– Слушаю вас.
Как обычно я бегло оглядел комнату, убедился в правоте мебельной рекламы, изяществе посуды и аппаратуры. И сделал соответствующий вывод: высокий общественный статус собеседника благоприятно влияет на его кошелек. Или наоборот, это кошелек влияет на его статус.
