Чтоб я еще раз села в машину к незнакомцу!
Так уже и не сядешь…
Ох, какой у него взгляд! Похоть плюс голод. Скорость не сбавляет даже на поворотах, торопится похоть унять…
Как же быть, что предпринять? Лучше бы я с собаками осталась! Может, они и не за мной гнались, а за кошкой…
Да, это выход! Люди из телевизора плохого не посоветуют, они умные! Им за это деньги платят:
Соблюдём… Вдох, выдох… Расслабься и сделай вид, что тебе хорошо… Что он тебе НРАВИТСЯ! Он твой ИДЕАЛ! Это надо, надо! Иного не дано, если хочешь остаться в живых.
Леночка расстегнула пальто, представив на суд зрителя сеточки-колготки. Зритель незримо зааплодировал. Ножки смотрелись на пять с плюсом.
— Сама-то кто по жизни? Если не секрет? — осклабился маньяк.
— Учусь… В академии.
— Студенточка, значит… А я вот не учился… Как был мудаком, так и остался. Не пойми кто.
«Конечно, зачем учиться? Этому учиться не надо. Сажай девчонок в машину да вези в лес…»
Усыпляй, усыпляй…
— Я за-за… закурю? — Леночка кивнула на пачку сигарет.
— Говно-вопрос… Держи.
Сделав затяжку, Леночка закашлялась. Лариска иногда угощала ее сигаретами, но слабенькими, дамскими. А здесь — тяжелая артиллерия. Смерть от разрыва легких. Но приходится терпеть. Ради жизни на земле.
— Классные сигареты…
— А то! — гордо согласился Жорик-носорог.
— И музыка стильная…
— Херни не слушаем. Чего дрожишь-то? Холодно? Скоро согреешься…
Он вновь лег на нужный курс, вырулив на широкий проспект.
Здесь вряд ли будет насиловать. Но успокаиваться нельзя. Маньяк на то и маньяк — если начал, то кончит.
Расскажем… С Ларискиной интонацией. Должно получиться, должно.
— Представляешь, еду сегодня утром в маршрутке. Водитель черный, туркмен. Поворачивается и так по борзому, ехидно у нас спрашивает: не дует, козлы? Не слабо, да? Ха-ха-ха…
— Охренеть… Мне б такое сказали, уши бы на ходу обрезал.
— Правильно говорить — отрезал, — деликатно поправила Леночка.
— Да какая разница? Вконец черножопые оборзели! Не проехать, не пройти!
— И не говори… Ему мужчины по лицу стукнули, так мы чуть в аварию не попали.
— Да, жесть…
Жорик не улыбнулся. Видимо, история была недостаточно весела. Или представлял, как отрезает уши.
Анекдотов у Леночки в запасе не было, она их плохо запоминала. А если и были, то детские… «Жил у капитана попугай…» Не очень смешные.
Драйвер, видимо, для отвода глаз начал жаловаться на проблемы с карбюратором, на отечественный автопром и на нехватку денег, но Леночка слушала в половину не отрезанного пока уха. Ей было не до автопрома.
Пора приступать к решительным действиям. На горизонте замаячил мост через Неву, а там до дома рукой подать. И, кстати, рядом тоже есть парк…
Не получится. Не поверит в искренность чувств. Не твоя роль…
Тихо, тихо. Если не пытаться, то и не получится. Твори, выдумывай, пробуй!
Вспомни, как Лариска с парнями общается. Вот и возьми за пример для подражания. Давай. И… раз!
— А ты ничего… Мне такие нравятся…
Ох, как нравятся… Когда в зоопарке, за решеткой…
Жорик пригладил сальные волосы и бросил еще один взгляд на колготки-сеточки. Изо рта потекла слюна. Людоед…
Сработало! А боялась, что не получится. Теперь главное — не тормозить, не останавливаться. Добить противника!
Леночка собралась с духом, зажмурилась и произнесла заветную фразу, словно волшебное, спасительное заклинание:
— Я одна живу. Квартиру снимаю… Может, заскочишь? Ты не очень торопишься?.. Телевизор посмотрим…
«Блин, с телевизором промашка… Какой телевизор?! Нужен он ему!»
— Ну, то есть… не телевизор… Музыку послушаем…
Жорик, разумеется, никуда не торопился. Кто же после таких предложений торопится? Музыку все любят.
— Лады… Не тороплюсь.
Маньячные глазки уже не просто раздевали нежное студенческое тело, а грубо срывали с него одежду (если такая метафора уместна).
— Только надо к чаю чего-нибудь купить… И самого чая…
— Чай есть, не беспокойся. — Жорик протянул руку на заднее сидение, пошарил и предъявил пассажирке полулитровую бутылку водки. — Без чая сейчас никуда, в жизни всякое бывает. Ларьки позакрывали, а до «супера» еще доехать надо. А у меня всегда под рукой.
Упомянутая рука с татуировкой рогатого черепа, вернув бутылку на место, легла не на переключатель передач, а на Леночкину ногу. Уже нагло и уверенно. По-хозяйски. А что? Дама сама предложила. Теперь разогрев, любовная прелюдия.
Леночка сжала зубы. Ладонь Жорика прожигала коленку сильнее утюга. Никто из лиц противоположного пола до сегодняшней ночи не был допущен к юному телу.
Но ничего, терпеть недолго. Она на правильном пути, она победит и выживет.
Щеки, кстати, горели еще сильнее коленки.
— А закусь купим.
Есть! Уйдет покупать, а я сбегу! Спасибо, Канарейкин! Спасибо, родной… Выберусь, обязательно напишу благодарственное письмо на телевидение.
Справа по курсу показались контуры продуктового ларька, работавшего двадцать пять часов в сутки.
Жорик начал тормозить, скелетик под зеркалом прекратил танец.
Ура! Спасение близко!
Но ларек, увы, не функционировал. Окошко было забито крест-накрест досками, а пояснительная табличка сообщала: «Меня убил супермаркет, простите».
Власти под предлогом борьбы с терроризмом уничтожали мелкие торговые точки как класс. Справедливо, ведь в ларек можно заложить бомбу, а в супермаркет — нет.
Сейчас фитилек от бомбы медленно тлел под сидением Леночки.
«Люди, что ж вы наделали?! За наживой гонитесь, а меня убивают!»
Жорик, естественно, не очень огорчился.
