некрасивом проступке Колин компаньон не сознался, но улик, к его сожалению, хватило. На обыске отыскали какой-то налоговый компромат и добавили к покушению до кучи. Как сказал Виталик, на всякий случай, если дело по «мокрухе» вдруг развалится. Хотя не должно.
Поскольку президент стойко молчал, Колю органы не тронули и ничего не предъявили. Виталик больше своего агента не колол. Но и не извинился по поводу напрасного подозрения. Секретарша Ксюша на допросе в прокуратуре вспомнила, что Николай Иванович просил подтвердить жене взлом дверей в ту самую ночь, когда задержали Руслана, но следователь этому факту, слава Богу, значения не придал.
Колю тоже допросили. Он ничего не скрывал, кроме того, что компаньон сильно напился в день исполнения заказа. Из своего неглубокого кармана оплатил услуги хорошего адвоката.
На следующий день после ареста Сергея, за ужином Татьяна осторожно спросила мужа:
– Коль. А ты. Ты догадывался?
– Нет. Серега все делал без меня. Коммерческая тайна.
Больше она ни о чем не допытывалась. А в глубине души даже вздохнула с облегчением. Не потому что поверила Коле. Главное, что в ту ночь он ездил не к женщине.
Ужин прервала теща, крикнув из комнаты:
– Идите скорее, про вас показывают!
На экране перед частоколом микрофонов надувал щеки большой милицейский чин: «.Около года назад мы вышли на след опасной преступной группировки, специализирующейся на заказных убийствах. Благодаря тщательной и серьезной разработке удалось задержать киллера с поличным и установить заказчиков… Пока я не могу назвать всех имен, но в ближайшем будущем вы все узнаете. Сейчас проверяем членов банды на причастность и к другим преступлениям…»
«Про вас показывают…» Даже родная теща не сомневается.
Хромированная, украшенная мексиканским орнаментом бейсбольная бита встретилась с челюстью Коляныча между первым и вторым этажами тещиного подъезда. И, как это обычно случается, встреча застала последнего врасплох и была не очень полезной для здоровья. Два передних зуба, со свистом вылетев, отрикошетили от стены и оставили на ней печальный след. Очки упали в лестничный проем и разбились. Вслед за челюстью безвинно пострадала поясничная область и пах. Дворники не стелили на бетонных ступенях ковров, поэтому падение тоже оказалось болезненным.
«Вот и икнулось…» – успела промелькнуть невеселая мысль.
Но убивать насмерть Колю явно не хотели, иначе бы бита опустилась на головушку второй, контрольный раз. Дубасили кулаками и ногами по корпусу и конечностям, ни от кого не передавая приветов. Молотили обстоятельно, не торопясь, на совесть. Коля не сопротивлялся, ибо плохо ориентировался в мгновенно почерневшем пространстве. И тоже молчал, не успев прокричать даже трагичного «Ой!». Хорошо, сумел пересчитать тени врагов. Насчитал две, но существенного облегчения этот факт не принес.
Из ближайших квартир никто не выглянул, хотя чавкающие звуки ударов по мясу долетели до последнего этажа, распугав чердачных котов.
После двухминутной обработки, когда Колины ребра были благополучно перемешаны с внутренностями, а лицо напоминало натюрморт «Мертвая дичь на кухне охотника», бойцы приостановили забаву. Один, пнув подкованным ботинком выбитый зуб, снял перчатку, громко высморкался и удовлетворенно констатировал:
– Готов, очкарик… Восстановлению не подлежит.
– «Бугор» сказал, чтоб не убивали, – добродушно напомнил второй.
– Не боись. Козлы живучие. Слышь, четырехглазый, – боец нагнулся и вытер пальцы о Колино пальто, – скажи спасибо, что Михал Анатольевич добрый человек. Я б на его месте за такое – с крыши без парашюта.
Господа закурили и, делясь полученными приятными впечатлениями, не спеша спустились вниз, где помогли незнакомой женщине занести в подъезд коляску.
Из рубрики «Это любопытно». Доброго кошкинского дядюшку тоже звали Михаил Анатольевич.
ГЕРОЙ МЕРТВ.
ПРОДОЛЖИТЬ ИГРУ С ЧЕК-ПОЙНТА?
ДА? НЕТ?
ДА.
– Привет, предок.
– Здравствуй, батюшка.
– Скажи, только без балды. Почему ты сдал царю декабристов?
– Хм. Прости, но я никого не сдавал, как ты выражаешься. Нехорошее слово. Видишь ли, Коленька. Государь сделал для нашей семьи много хорошего. Моего отца, английского придворного механика, пригласили в Россию – развивать промышленность. Наша семья была обласкана российским императором, что не только смягчило пребывание на чужбине, но и сделало его весьма приятным. С Александром I я был знаком лично. Своим необыкновенным сердечным и любовным вниманием он озарял все окружающее и возбуждал к себе почти обожание. И когда, будучи довольно близко знаком с заговорщиками, я узнал, что на благодетеля моей семьи готовится покушение. Разве я мог промолчать?
– А у нас пишут, что ты ради привилегий Бенкендорфу продался.
– Что поделать?.. Не читай всякие глупости. Никто не может знать твоих истинных помыслов, кроме тебя самого. Поэтому строят недалекие версии. Либо судят по себе. А почему ты спрашиваешь?
– Я вот тоже людей сдаю. Даже Серегу Кошкина сдал. Нечаянно. А он ведь меня поддержал в тяжелую годину, в малый бизнес за руку привел. Можно сказать, подобрал, очистил от очисток, помог найти свою дорогу. А я?!
– Смотря с какой стороны смотреть на ситуацию. Это вопрос риторический. А про Кошкина ты же не знал.
– От этого не легче.
– И потом, Коленька, насколько я осведомлен, ты спас от смерти другого человека. Это все оправдывает. Человек должен сказать тебе спасибо.
– Он и сказал. Поэтому я здесь. Все, оказывается, связано в этом мире. Как думаешь, выкарабкаюсь?
– Должен. Военно-медицинская академия всегда славилась своими хирургами. Сам не сталкивался, но наслышан. Реклама и к нам доходит.
– Я не буду больше Вадиком… В смысле…
– Я понял, о чем ты. Советовать не могу. Дело сугубо личное. Но, знаешь. Человек должен делать то, что у него получается лучше всего. А что лучше всего получается у тебя? А?
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
– Поезд отправляется, провожающие, покиньте вагон.
Молоденькая проводница бабочкой пропорхала из конца вагона в начало, на ходу еще несколько раз повторив просьбу. Провожающие и отбывающие слюняво чмокались, обнимались, пожимали друг другу руки и спешили на выход. Вагонное радио транслировало лирический шансон. Полноватый мужчина в серьезном костюме, стоя в проходе, на весь вагон орал в мобильный:
– Зайка, ну не было билетов на сегодня! Клянусь! Даже на плацкарту!.. Бардак! Послезавтра приеду! Нет-нет, никаких самолетов – они падают! Не волнуйся, переночую в гостинице!.. Соскучился, зайка, очень соскучился. Какой билет? Ты что, мне не веришь?!.. Господи, да привезу я тебе билет, привезу! Целую… Из гостиницы позвоню… Нет, встречать не надо, что я, инвалид? Все, пока.
Мужчина с раздражением отключил телефон, негромко выругался не по-латыни, скрылся в купе и с силой захлопнул дверь. Бдительная жена – угроза семье.
Коля ворвался в вагон СВ буквально за минуту до отхода состава. Сунул проводнице билет и паспорт, нашел свое купе, плюхнулся на сиденье, отдышался, потом снял плащ и пиджак, повесив на плечики. Кейс поставил под ноги. И только после этого поздоровался с сидящим напротив попутчиком – средней упитанности молодым человеком, похожим на вышедшего на покой единоборца:
– Добрый вечер.
Попутчик, наблюдавший за вокзальной жизнью через окно, сухо кивнул рано облысевшей головой.
