Россию на Австро-Венгрию нападет Сербия, а наши войска увязнут в этой войне?» Австро-венгерские вооруженные силы численностью намного превосходили сербскую армию, и потому вопрос Конрада выглядел странным или специально поставленным для того, чтобы или уклониться от нападения на Россию, или получить дополнительные ручательства немцев на случай этой войны.
Ответом на вопрос — к удовольствию или неудовольствию Конрада — послужили новые немецкие обязательства. 19 марта 1909 года Мольтке письменно сообщил Конраду, что австро-венгерское наступление на Россию незамедлительно поддержат немецкие войска, дислоцированные в Восточной Пруссии. Заметим, что дав такое обещание Конраду, Мольтке вступил в противоречие с планом Шлиффена, не предусматривавшим военных действий против России до победы над Францией.
В мае 1914 года, когда начальники германского и австро-венгерского Генеральных штабов встретились в Карлсбаде, Мольтке, так и не изменив своего намерения при насущной необходимости отклониться от плана Шлиффена, снова заявил Конраду, что тот может твердо рассчитывать при нападении на Россию на наступление немцев из Восточной Пруссии.
Однако хотя Молътке и вносил собственные поправки в план Шлиффена, он не отказался от главной идеи плана: грандиозным охватывающим движением окружить французскую армию и разбить ее в одном крупном сражении. В то же время он, как и Шлиффен, не придавал серьезного значения английской помощи Франции, полагая, что англичане, если и решатся на такое содействие, то ограничатся посылкой на континент небольшого экспедиционного корпуса, который без особых усилий будет разгромлен превосходящими силами правофланговых немецких армий. Мольтке явно недооценивал возможности вероятных противников.
В апреле 1904 года между Англией и Францией было заключено «сердечное согласие», а годом позже, как мы уже отмечали, французский и английский Генеральные штабы начали переговоры о совместных военных действиях против Германии. Поначалу эти переговоры носили больше консультационный характер, хотя французам и ме пришлось долго уговаривать англичан помочь войсками в случае немецкого нападения. Согласившись оказать помощь французам, англичане преследовали и свою цель: уничтожить немецкий Флот открытого моря, если тот попытается помешать высадке на континент экспедиционного корпуса.
В 1911 году, когда во Франции начальником Генерального штаба стал Жозеф Жоффр, а в Англии на аналогичную должность назначили Генри Вильсона, переговоры между Генеральными штабами двух стран приобрели большую динамичность. Когда в том же году, в ноябре, Вильсон приехал в Париж, Жоффр ознакомил его с контурами французского 17-го плана войны. К тому времени Вильсон тоже преуспел в своих начинаниях. В августе он доложил Комитету имперской обороны о возможности направить во Францию, в случае нападения немцев на эту страну, шесть пехотных дивизий и представил план переброски этих войск через Английский канал. Эту информацию Вильсон довел до Жоффра, оставив при себе до времени лишь одно: данные о месте предполагаемой высадки английских дивизий. Но и полученные сведения удовлетворили Жозефа Жоффра, и французский Генеральный штаб, на основании обещаний Вильсона, включил в план № 17 предложения о развертывании английских войск на левом фланге французских армий.
Между тем английское правительство, в отличие от Генерального штаба страны, не торопилось связывать себя военными обязательствами. Только в ноябре 1912 года министр иностранных дел Англии Эдвард Грей довел до Франции официальную позицию своего государства, да и то придав ей несколько аморфный характер. Вот эта позиция, изложенная в виде плана совместных действий:
«Если Франция или Англия обнаружит с явной определенностью, что стране угрожает неспровоцированным нападением третья держава, равно как и в том случае, если выявится непосредственная опасность делу европейского мира, правительства наших стран обязаны незамедлительно обсудить возникшую ситуацию и принять решение, следует ли действовать сообща. Если правительства сочтут целесообразным начать совместные военные действия против третьей страны, им следует немедленно рассмотреть планы генеральных штабов и определить, какие конкретные меры надобно предпринять».
Осторожная позиция официального Лондона была объяснима: хотя Англия и пришла к «сердечному согласию» с Францией, она еще радикально не отказалась от проводимой в течение полувека политики «блестящей изоляции», предусматривавшей свободу действий и отказ от постоянных союзов. В отличие от континентальных держав, Англия могла полностью исключить свое участие в сухопутной войне или принять в ней участие силами, достаточными для защиты собственных интересов. Географическое положение Англии шло ей на пользу.
Францию и Германию, Австро-Венгрию и Россию море не разделяло. Эти страны, рассматривая возможность серьезных межгосударственных военных конфликтов, совместимых с посягательством на свою территориальную целостность, полагались главным образом на собственную армию, ее быструю мобилизацию, незамедлительное развертывание и, наконец, на нанесение упреждающего удара по неприятелю.
Однако существовал и другой способ разрешения международных конфликтов — переговоры между державами. Когда во второй половине XX века возникла угроза новой войны, на этот раз с применением ядерного оружия, ведущие мировые державы, несмотря на разные идеологические устои, путем регулярных переговоров на различных международных форумах и посредством контактов между главами государств, которые при необходимости связывались друг с другом по телефону, сумели отодвинуть эту опасность. В начале XX века коммуникационная техника была на более низком уровне, однако главным препятствием для урегулирования конфликтов являлось не отсутствие оперативной связи между правительствами или главами государств, а отсутствие доброй волн или готовности отыскать взаимоприемлемый выход из создавшейся ситуации. Обособленность государственных ведомств, характерная для большинства европейских стран, затрудняла такие поиски, даже если они начинали предприниматься. В монархических европейских странах — Германии, Австро-Венгрии и России — наиболее важные государственные решения принимались, по существу, одним самодержцем.
Наиболее характерная картина наблюдалась в Германии, где, по словам одного из историков, «не существовало ни одного органа, полномочного повлиять на решения кайзера, а те люди, которые с ним общались, были разделены и не имели легализированной возможности ни обсудить возникшую ситуацию, ни координировать свои действия». Добавим: планы войны и вовсе не подлежали широкому обсуждению — составленные в недрах Генерального штаба, за его стенами они были доступны одному кайзеру, проникнутому верой в свою провиденциальную миссию.
В современных Соединенных Штатах Америки планы использования ядерного оружия (по сути те же планы войны) также не подлежат многолюдному обсуждению, Они разрабатываются в обстановке секретности Стратегическим авиационным командованием, подчиненным непосредственно президенту. Но президент, в отличие от монарха, не станет единственно по своему усмотрению давать ход планам, которые могут обернуться трагедией.
Вильгельм II принимал решения сам. Однако, вооружившись в кризисной ситуации планом Шлиффена, он, имея возможность отказаться от его исполнения, не стал особо размышлять о последствиях и пустил в дело стопку исписанной бумаги.
Глава 3. Июльский кризис
Событие, послужившее формальным началом европейского политического кризиса, произошло 28 нюня 1914 года. В этот день в Сараево, центре Боснии, сербским националистом был убит наследник австрийского престола эрцгерцог Франц Фердинанд, племянник Франца Иосифа. Эта трагедия не стала случайностью. В начале XX века в Австро-Венгрии получило развитие националистическое движение славянских народов, вдохновителем которого была Сербия, небольшое христианское государство, завоевавшее независимость в результате долгой борьбы с Оттоманской империей и стремившееся к объединению всех балканских славян. Идея такого объединения оказывала большое влияние на славянское население Австро-Венгрии. Однако эта идея у наиболее радикальных ее приверженцев породила
