обратно. Целью Италии тогда было спровоцировать давление России на Турцию путем создания помех для экономики российских черноморских провинций, вывоз хлеба из которых проходил через Дарданеллы. Великобритания в 1915 году ставила куда более значительные задачи: открыть маршрут поставки в Россию через Дарданеллы и, заняв их, таким образом 'выбить Турцию из войны' обстрелами Стамбула. Косвенным эффектом этих действий британского флота должно было стать укрепление Италии в ее решении вступить в войну. Это гарантировало продолжение сопротивлению сербов Австрии. Тем самым австрийцы лишались возможности развертывать войска на австро-итальянской границе, что, в свою очередь, должно было удержать от военных действий Болгарию. И, наконец, появлялась возможность военных поставок в Россию в количестве достаточном, чтобы вооружить миллионы ее неоснащенных новобранцев и изменить баланс сил на Восточном фронте.
Территориальная жадность и стратегический расчет толкали Италию к объявлению войны в марте- апреле. Германский посол, князь Бернард Бюлов, прилагал все усилия, чтобы сдержать этот импульс, даже предлагая Италии австрийские территории, к чему правительство Вены прежде было не склонно. Большинство итальянцев, как простых людей, так и членов парламента, не выражало ни малейшего энтузиазма по поводу столь опасного и рискованного шага. Импульс исходил от премьер-министра Саландры, министра иностранных дел Соннино, короля Виктора Эммануила III и группы сторонников политической и культурной революции, включая Муссолини, тогда социалиста, а также поэта д’Аннунцио и художника Маринетти, родоначальника футуризма. Последний рассматривал войну как средство втащить отсталую Италию в настоящее и модернизировать ее, даже против воли. Конечные этапы военных приготовлений были проведены как настоящая конспирация между Саландрой, Соннино и королем. 26 апреля в условиях строгой секретности был подписан Лондонский договор с Великобританией, Францией и Россией, обязующий Италию вступить в войну в течение месяца (в обмен на большинство австрийских территории, которые она хотела получить вместе с островами Додеканес в восточном Средиземноморье). 23 мая она объявила войну Австрии, но еще не Германии.
Поначалу дела шли плохо, что можно было легко предвидеть, исходя из сколько-нибудь реалистичной оценки состояния итальянской армии и особенностей местности, где она должна была действовать. Вся австро-итальянская граница представляла собой естественное укрепление, проходя по самым высоким горам в Европе, от Тироля на западе до Юлианских Альп на востоке, образуя полукруг обрывистых скал протяженностью в 600 километров, гребни которых удерживал неприятель. На западной оконечности, в Трентино, девять маршрутов вели через перевалы в горы; на восточной, где река Изонцо прорезает скальную преграду, есть путь для наступления. Трентино, тем не менее, — захолустный угол австрийской территории, кажущийся совершенно бесполезным, пока за долиной Изонцo возвышенность не образует два заброшенных плато, Байнзицца и Карсо, 'огромные естественные крепости, возвышающиеся более чем на шестьсот метров над окружающими низинами'. Первое разбивается на ряд крутых хребтов, последнее описано как 'унылое нагромождение камней, острых, как ножи'.
Такие места бросали вызов способностям лучших горных войск. Италия обладала такими солдатами, завербованными из собственных альпийских округов. Однако они были слишком немногочисленны. Удалось сформировать только две бригады, обеспеченные собственной горной артиллерией. Большинство солдат армии происходили из городов и ферм, четверть были с юга и с Сицилии. Южане были подданными королевства Италии менее чем пятьдесят лет, имели скверную репутацию как военные и вовсе не в холодном и далеком севере своей страны, а скорее в Америке видели место, куда стоит отправиться подальше от своих бедных деревень и изнурительной работы на полях. Армия в целом была недообучена, не имея полигонов, подобных французским или германским, для отработки маневров. Не хватало современной артиллерии — имелось всего 120 тяжелых орудий. Итальянская армия в основном еще не восстановила потери по всем видам вооружения, утраченного во время Турецкой войны в Ливии 1911–1912 годов. Хотя Италия смогла с самого начала выставить двадцать пять пехотных дивизий, она оставалась самой слабой из воюющих сторон на протяжении всей войны.
Основной силой был офицерский корпус, который она унаследовала от королевства Савойя, чья армия была основным инструментом объединения Италии в 1870 году. Патриотичные, профессиональные, хорошо обученные — армия савойского короля была единственной в Европе, куда евреи привлекались свободно и достигали высоких званий, — северные офицеры знали свое дело и должны были научить этому других. Начальник штаба Луиджи Кадорна был сторонником строгой дисциплины. Когда началась война, он не только обладал конституционно закрепленными правами высшей власти в отношении армии — независимо от короля и премьер-министра, — но и осуществлял эти полномочия с жестокостью, какой не проявил ни один генерал Первой Мировой войны. В течение войны он отправил в отставку 217 генералов, а во время кризиса 1917 года приказал безжалостно и непреклонно расстреливать на месте офицеров, чьи части отступали. Этот стиль командования поначалу произвел в итальянской армии достаточно сильный эффект. Безнадежные атаки возобновлялись, тяжелые потери воспринимались как героические жертвы, столь же замечательные, как потери британцев на Сомме или французов в Вердене. И правда, учитывая уникальную непреодолимость фронта, который итальянская армия должна была атаковать, ее первые демонстрации самопожертвования кажутся беспрецедентными. Цена этого была уплачена впоследствии, при моральном крахе армии в Капоретто в октябре 1917 года.
План Кадорны для начала войны обещал быстрый прорыв, который должен был предотвратить потери. Выбрав Изонцо в качестве фронта атаки, он предвкушал наступление, как только горный барьер будет прорван, сквозь проходы, прорезанные реками Драва и Сава, в Клагенфурт и Аграм (Загреб), а отсюда — в сердце Австрийской империи. Его надежды имели сходство с упованиями русских, которые раньше, в 1915 году, полагали, что, взяв Карпатский хребет, они победоносно спустятся на Венгерскую равнину и возьмут Будапешт. Кадорна заблуждался сильнее. Земля за Изонцо — отнюдь не равнина, а Юлианские Альпы — препятствие куда более страшное, чем Карпаты. Когда 23 июня 1915 года итальянская армия атаковала, начав Первую — из двенадцати, хотя будущее милосердно скрыло это от участников, — битву на Изонцо, ее блестящая гвардия сумела лишь войти в контакт с вражеской передовой, состоявшей из единственного окопа с немногочисленным личным составом. Австрийская армия, уже воюющая на два фронта, в Польше и Сербии, до начала боевых действий удерживала итальянскую границу силами батальонов местной милиции. В феврале некоторые из этих батальонов были превращены в две дивизии. В начале мая одна дивизия была прислана из Сербии, в течение месяца — еще три из Польши. На 23 мая, день вступления Италии и войну, генерал Бориевич, командующий австрийскими частями сектора Изонцо, набрал в общей сложности семь дивизий, из которых была сформирована Пятая армия, но противник все равно значительно превосходил их по численности. Если бы не были приняты предосторожности в отношении складов дишгч мига в скалах Карсо и Байнзицца, и имей итальянцы возможность развернуть более 212 орудий, надежды Кадорны на прорыв, вероятно, осуществились бы. Но итальянская пехота, продвигавшаяся вперед с большой храбростью, но тактически не слишком умело, была остановлена на нейтральной полосе. Почти 2 тысячи были убиты и 12 тысяч ранены. Причиной столь высокого процента ранений стала ошибка, раз за разом повторявшаяся в ходе кампании: для пробивания проходов в скалах использовали взрывчатку, что давало массу осколков, которые часто были причиной повреждений, особенно головы и глаз. В 1915 году на Изонцо произошли еще три сражения — в июле, октябре и ноябре. Каждое следующее оплачивалось ценой все больших потерь — 6287, 10733 и 7498 убитых и раненых соответственно, при том, что итальянцы почти не продвинулись вперед. Австрийцы также сильно пострадали, поскольку артиллерия производила то же действие на защитников траншей, вырубленных в склонах скалы, что и на нападающих, находившихся на открытой местности. К концу Четвертой битвы у них насчитывалось 120 тысяч убитых, раненых и пропавших без вести. Тем не менее они удержали свои позиции. К этому времени начали подходить подкрепления, призванные усилить находящиеся в траншеях гарнизоны, которые приняли на себя главный удар неприятеля в первые месяцы сражений. К концу 1915 года фронт Изонцо стабилизировался и больше не был зоной основного риска в стратегическом положении Центральных держав.
Решение Италии вступить в войну было на самом деле несвоевременным. Если бы это произошло раньше, во время отчаянных боев вокруг Лемберга, ставшего для австрийцев столь тяжелым испытанием, или позже, когда британская армия полностью развернула свою боевую мощь, а русские восстановили боеспособность, итальянская инициатива создала бы весьма серьезные проблемы австрийскому и германскому главному командованию. Если рассматривать временную последовательность событий, то
