Верден был крепостью еще во времена Римской империя, и его оборонительные сооружения модернизировались много раз — Вобаном в семнадцатом столетии, затем Наполеоном III, а последний раз — совсем недавно, в 1885 году. Тогда кольцо отделенных фортов было окружено еще одним, находящимся на расстоянии восьми километров от небольшого городского центра. Новые форты впоследствии были усилены бетоном и броней. Однако после уничтожения укреплений Льежа и Намюра огнем немецкой тяжелой артиллерии в августе 1914 года французское военное руководство потеряло веру в фортификацию. Орудия крепости Верден были сняты и отправлены на передовую для использования в качестве полевой артиллерии. В 1914 году вокруг Вердена кипели сражения, но впоследствии его значение как опорного пункта было забыто. Верден стал 'пассивным сектором', его гарнизон был сокращен и в феврале 1916 года состоял всего лишь из трех дивизий 30-го корпуса — 72-й местной резервной дивизии, 51-й, еще одной резервной дивизии из Лилля, и 14-й регулярной дивизии из Безансона; еще одна дивизия, 37-я, из Алжира, находилась в резерве. Среди подразделений дивизий, которые составляли гарнизон, наиболее примечательны были 56-й и 59-й батальоны пеших стрелков. Они прославились тем, что в 1914 году очистили от немецких войск лес Буа-де-Кор к северу от Вердена, где с тех пор и находились, а также тем, что ими командовал подполковник Эмиль Дриан, местный член парламента, автор многочисленных сенсационных книг о будущих войнах, из которых наиболее известная, 'Завтрашняя война', предсказывавшая великую победу Франции над Германией, была отмечена Французской Академией. В Буа- де-Кор Дриан командовал первым сектором обороны Вердена на восточном берегу Меза.
Напротив этой и соседних позиций в течение января-февраля 1916 года Фалькенгайн собрал подкрепление Пятой армии, которой командовал кронпринц, из десяти дивизий, включая шесть регулярных, при поддержке огромной массы артиллерии. Среди 542 тяжелых орудий тринадцать имели калибр 420 мм, а семнадцать гаубиц — 305 мм. Именно они восемнадцатью месяцами раньше разгромили бельгийские форты. Для них, а также для полевой и средней артиллерии был скоплен запас в два с половиной миллиона снарядов. Вся французская зона обороны на фронте протяженностью в 13 километров — по 100 орудий на каждый километр — должна была быть затоплена огнем артподготовки, так, что 'ни одна линия не должна оставаться не подверженной бомбардировке, никакие возможности поставок не оставлены без внимания, нигде неприятель не должен почувствовать себя в безопасности. План Фалькенгайна был груб и прост. Французскую армию, бросившую все усилия на критический, но ограниченный участок Западного фронта, следовало заставить втягивать все новые части в эту борьбу на истощение, где существенные обстоятельства так благоприятствовали немцам. Поражение было неизбежно. Если французы отступали без борьбы, они теряли Верден; если оказывали сопротивление, они теряли свою армию.
Начало операции планировалось на 10 февраля, однако из-за плохой погоды она откладывалась со дня на день. Все это создавало возможности для работы разведки. Поступающая информация о предстоящей атаке германской армии способствовала лучшей подготовке защитников Вердена, но тем не менее по прежнему не хватало ни людей, ни вооружения для организации надежной обороны. 19 февраля дожди прекратились, на следующий день теплое солнце осушило землю, и ранним утром 21 февраля началась бомбардировка. Она продолжалась все утро и после полудня. В Буа-де-Кор на участок площадью 500 на 1000 метров упало 80 тысяч снарядов, прежде чем германская пехота двинулась вперед. Только тщательная подготовка позиций, которую осуществил педантичный Дриан, позволила его людям уцелеть и продолжить сражение.
Если бы немцы атаковали всеми силами, они должны были пройти как нож сквозь масло через разрушенные бомбардировкой неприятельские позиции на тринадцатикилометровом участке фронта, во они этого не сделали. Идея, лежащая в основе операции, требовала, чтобы артиллерия уничтожила позиции французской обороны, прежде чем они будут заняты пехотой. Дриан и половина его людей смогли дожить до следующего дня, когда на них двинулись многочисленные волны германской пехоты. То же самое происходило и на других участках Буа-де-Кор. Внешние линии французских окопов были разрушены, защитники начали отступать, подавленные огнем и численным превосходством, к старым фортам Во и Дуомон. 23 февраля оставшийся в живых лейтенант 72-й дивизии докладывал командованию: 'Командующий и все офицеры штаба погибли. В моем батальоне осталось примерно 180 человек из 600. У нас нет ни боеприпасов, ни пищи. Что делать?' Мало что можно было сделать при отсутствии подкреплений. 24 февраля вся зона внешней линии окопов была разгромлена. Многие ее защитники в ужасе оставили свои позиции и бежали назад. Только форты Во и Дуомон оставались последними точками сопротивления на передних склонах высот над Мезом, которые, будучи захвачены, позволили бы немецким арткорректировшикам точно направлять огонь по самому Вердену и по мостам через Мез, по которым осуществлялась поддержка обороны. Тем не менее 25 февраля Дуомон пал, захваченный единственным немецким сержантом 24-го Бранденбургского полка. Он, по ошибке попав в крепостной ров, решил изучить внутреннюю часть форта, столкнулся с горсткой уцелевших французов, сблефовал и вынудил их сдаться. Известие о потере форта вызвало панику среди французских войск и даже среди первых частей подкрепления, присланных для усиления передовой. Склады с провиантом были разграблены, как только стало известно, что мосты через Мез были подготовлены к уничтожению и готовится отступление. Казалось, Верден будет потерян.
Пересеченная лесистая местность в его тылу была вполне удобна для обороны, причем ценой гораздо более низкой, чем французской армии предстояло заплатить за оборону города в ближайшие месяцы. Однако утром 25 февраля представитель Жоффра, Кастельно, командующий Второй армией в Марне, прибыл в Верден, оценил ситуацию и заявил, что передовые позиции должны быть удержаны любой ценой. Этот 'боевой генерал', романтик, набожный католик, член старинного французского семейства потомственных военных, считал сражение под Верденом пробой способности его страны защитить национальную территорию и сохранить веру в окончательную победу. Решение, принятое им 25 февраля, было единственным, на которое мог надеяться Фалькенгайн, и которое Филипп Петэн, выбранный для выполнения этого решения, принял бы сам. Петэн был не из тех, кто сдается. Молчаливый и сдержанный, он не верил в наступательную доктрину, из-за чего не имел шансов на карьерный рост в довоенной армии. Однако, когда война началась, именно этот его отказ от наступлений, причиной которому было нежелание лишних потерь, обеспечил ему быстрое продвижение — от полковника 33-го полка, где Шарль де Голль служил в качестве младшего офицера, до командующего Второй армией в 1916 году. По прибытии в Верден он телефонировал командиру 20-го корпуса, недавно прибывшего в составе усиления, чтобы сказать: 'Я принял командование. Сообщите вашим войскам. Держитесь стойко'.
Петэн сразу определил два приоритета обороны: координация действий артиллерии, которую он взял под личный контроль, и открытие линии поставок. В дальнейшем это вылилось в непрерывный град снарядов, обрушившийся на немцев, удерживавших линию фронта или двигавшихся к месту сражений по узким долинам Меза. С тылом Верден связывала единственная дорога в Бар-ле-Дюк, до которого было 50 км, и было предписано использовать ее исключительно для движения грузовиков. Было собрано 3500 машин, которые доставляли 2 тысячи тонн припасов, ежедневно необходимых гарнизону; войскам было приказано двигаться по придорожным полям. Любой сломавшийся грузовик выталкивался с дороги, чтобы не мешать день и ночь продолжающемуся движению. Целая дивизия территориальных сил была задействована для дорожного ремонта. Вся Франция была обследована в поисках дополнительного транспорта. В конечном счете до 12 тысяч грузовиков использовались на этом шоссе, получившем название 'Voie sacrfie' ('Священный путь').
Фалькенгайн стремился втянуть Францию в войну на истощение. Однако он не рассчитывал на страстный патриотизм французов. Уже 27 февраля немцы не могли записать на свой счет 'никакого успеха ни на одном участке'. 20-й 'Железный' корпус вышел на передовые позиции, и его солдаты жертвовали собой в отчаянных попытках защитить каждую пядь удерживаемой земли. Среди раненых и захваченных в плен бойцов 20-го корпуса в этот день был и Шарль де Голль. Немцы стремились преодолеть сопротивление французской пехоты, выводя свою артиллерию как можно ближе к передовой, хотя для того, чтобы переместить единственное орудие по пропитанной водой земле, требовалось несколько лошадей. Ближайшими результатами стали ужасающие потери среди орудийных расчетов, не говоря уже о том, что за один день погибло 7 тысяч лошадей. Тем не менее, несмотря на возрастающую интенсивность бомбардировок, французская передовая оставалась неподвижной. К 27 февраля немцы продвинулись на шесть километров и оказались в пределах 5–6 километров от города, но никакое усиление наступательных мощностей не могло позволить им продвинуться вперед.
