архитектуры. Церковь неоднократно перестраивали, после бомбежек, когда она чудом (действительно чудом) устояла, но пострадала от пожара, ее отремонтировали, возвели новый придел, не сильно озаботившись, как он сочетается с остальными, – словом, это была воплощенная эклектика. Но верующих это не слишком волновало. Сюда приходили не красотами любоваться, и приходили многие. И сейчас, когда дневная служба уже закончилась, а до вечерней еще оставалось время, внутри было немало народу.
По причине буднего дня створы алтаря были закрыты, стены украшали фрески какого-то средней руки живописца, пытавшего отобразить подвиги второго знаменосца обновленной католической церкви в манере раннего Гойи. Выше располагались медальоны с изображениями духов-хранителей Испании Американской: Кукумаца, Тепев, Майяуэль, Коатликуэ, Хуракана, Шмукане и особо чтимых в этих местах Чинифилу и Ястая – лепта уже прошлого века, когда церковь Христа-Кецалькоатля, до того считавшаяся еретической, была признана официально и слилась с католической.
Андрес не собирался ни исповедоваться (хотя не помешало бы), ни встречаться со своим преемником. Он просто прошел в один приделов, остановившись под фреской «Святой Понтий выводит святую Каталину из темницы».
Сюжет был до некоторой степени апокрифический. Не подлежит сомнению, что святая Каталина не раз побывала в узилище. Также доподлинно известно, что святой Понтий помог ей избегнуть мученической смерти от рук тирана. Но она упоминает, что он организовал побег, а не осуществлял его. Вдобавок она находилась тогда не в темнице, а напротив, в убежище при францисканском монастыре…
Но какое это имеет значение? Изображение дано не для изучения, не для любования, а для сосредоточения. Мы помним, что побег от смертной казни стал для святой Каталины еще большим испытанием, чем пребывание в узилище, но Святая Дева хранила ее, когда при переходе через пустыню и горные хребты Анд ее спутники умерли от голода и холода, позволив достигнуть благословенного Тукумана. И то, что люди замыслили как зло, Господь обратил в добро… Так дай же нам силы во всем полагаться на деву Марию и преславного Иосифа Обручника, как то делали почитаемые святые наши…
Раздался звонок мобильного, и Андрес поспешно достал трубку из кармана.
– Да, ваша эминенция… Служба уже окончилась? Я немедленно выезжаю.
– Не стоит, – отвечал суровый голос. – Я знаю, где ты. Выходи, подхватим тебя по пути. А твою «Алмейду» охранник перегонит в гараж.
Викарий поспешно спрятал телефон – прихожане, находившиеся в приделе, смотрели на него с осуждением – и вышел на паперть.
Через несколько минут у кромки остановился епархиальный «Кугуар», а за ним – машина охраны; при посещении кафедрального собора требовался хотя бы небольшой эскорт.
Не дожидаясь, пока шофер распахнет дверь, викарий приблизился к машине. За оконным стеклом было видно жесткое лицо преподобной Исабель де Оливейры – епископа Нуэва-Вальдивии.
Времена, когда женщины, желавшие сделать церковную карьеру, непременно должны были отслужить в армии, давно миновали. Но донья Исабель отдала армии многие годы и ушла в отставку в звании полковника танковых войск. Порой Андресу казалось, что она в этом звании и остается и для полноты впечатлений не хватает только танка. Трудно себе представить, что эта женщина, словно явившаяся из эпохи церкви воинствующей, в совете епископов являет собою одну из ключевых сторонниц «мирной линии». А это при нынешней ситуации не звук пустой…
Лицо ее, темное, тяжелое, имело характерные черты коренной уроженки Испании Американской. Андрес Эрсилья, по внешности типичный европеец (при том что его предки переселились в метрополию несколько поколений назад), выглядел рядом с ней как бы вылинявшим.
И не только по внешности, подумал он. Преподобная Исабель – сильная личность, именно такие и должны служить делу мира.
– Ты уже в курсе?
– Относительно приезда нунция? – осторожно уточнил Эрсилья.
– Хотя что я спрашиваю… сегодня это будет обсуждаться во всех таблоидах.
– Но ведь император посла не примет? – Эрсилья видел, что донье Исабель известно больше, чем ему. Естественно – у нее источники информации на самом верху.
– Это даже не обсуждается. Будет ряд консультаций. Как с представителями светской власти, так и духовной.
Однако она ни словом не обмолвилась, примет ли посланника матриарх, подумал он.
И как бы в ответ донья Исабель сказала:
– Многое зависит от личности посланника и того, как он себя поведет.
Разговор продолжился в кабинете епископа. Перед этим викарий приказал принести кофе. Донье Исабель заваривали отдельно – она пила кофе такой крепости, что у кого иного случился бы сердечный приступ. Андрес как-то сострил, что это крепость – ее единственная слабость, но преподобная даже не улыбнулась.
– Вы говорите так, будто вам уже известно, кого пришлет к нам Ватикан, – сказал он.
– Верно. Его имя – Владислав Йорек.
Это имя Эрсилье ничего не говорило.
– Немец? – он ничего не мог с собой поделать – как и большинство жителей империи, не любил немцев. Хотя и сознавал, что нынешние немцы – отнюдь не те, кто бомбил мирные города и высаживал десант на побережье.
– Поляк. До того как перейти на работу в Ватикан, был профессором духовной академии в Познани. – После короткой паузы донья Исабель добавила: – Кое-кто в МИДе считает это обстоятельство обнадеживающим.
– То, что он – бывший профессор духовной академии?
– Нет, то, что он поляк.
– Простите, ваше преосвященство, но я не совсем понимаю… я плохо разбираюсь в проблемах Восточной Европы.
– У нас сейчас напряженность в отношениях с Россией – по калифорнийскому вопросу. А у Польши с Россией постоянные трения, они же соседи. Поэтому кое-кто из наших политиков считает, что это даст при переговорах определенные точки соприкосновения.
Уловив в тоне преподобной определенный скептицизм, Эрсилья заметил:
– А вы так не считаете.
– Нет. Кем бы ни был этот Йорек, здесь он будет представлять не Польшу. И тут мы можем с Россией хоть воевать, хоть одним фронтом выступать – они православные и в сферу влияния Ватикана не входят.
– Значит, проблема не в национальности, а как вы выразились ранее, в личности. У матриархата есть какие-нибудь данные о Йореке?
– Разумеется. Там есть свои «кондоры» и «кецали»… хотя в Европе предпочитают термины «ястребы» и «голуби». Так вот, Владислав Йорек – ярко выраженный «ястреб». Убежденный сторонник старого католицизма. Неоднократно критиковал нынешнюю политику Ватикана за излишний либерализм. В своих интервью цитировал буллу папы Юлия против католиков Откровения.
– «И поступайте с ними хуже, чем с язычниками, ибо они и хуже их»? Насколько я помню, это Юлий у кого-то из своих предшественников позаимствовал. Времен первых крестовых походов.
– Неважно. Важно то, что Клавдий III присылает к нам человека именно таких взглядов. Это уже свидетельствует о многом. А теперь представь встречу его с преподобной Росальбой.
Эрсилья представил, хотя и без всякого желания. Картина получалась малоутешительная. Росальба Веласкес, архиепископ Парагвая, последовательно отстаивала в совете жесткую линию. Настолько, что добивалась восстановления упраздненной еще в позапрошлом веке должности знаменосца святой церкви. И у нее было немало последователей. Она утверждала, что является наследницей взглядов матриарха Долорес, пламенной защитницы независимости церкви Испанской империи и ярой противницы всяких контактов с Ватиканом. Во время войны, когда Ватикан поддерживал вражескую сторону, подобная позиция была более чем оправдана и нашла дружный отклик в сердцах подданных империи. Неудивительно, что после смерти Пламенная Долорес была беатифицирована. Нынешняя глава церкви, Инес V, придерживалась более взвешенной политики, что далеко не всем нравилось. И риторика преподобной Росальбы при
