температура и монолит вовсе не монолит, но лава… Не важно. Я не желаю думать, что наш мир есть не более чем погрешность в равновесии, нарушение в закономерности… Приятнее думать, что наш мир не ошибка, что все это не случайно, что есть некий общий божий замысел…
— Боюсь, идея бога так же ущербна, профессор, — старшина Унару встал, по привычке расправляя усы, словно они могли примяться оттого, что старшина сидел. — Потому что когда я смотрю вокруг и вижу все это паскудство, то думаю, что если это, массаракш, и есть божий замысел, то пошел он в задницу.
Хрег шумно вздохнул, не говоря более ни слова, вышел из кабинета, и в тишине были еще долго слышны его удаляющиеся по коридору шаги. Реже и тяжелее, чем обычно.
8. Доктор Рейхар Китт, Волк Господа
Рейхар был прав, когда сказал, что охота будет страшной. Слухи об атаке на Трибунал распространялись по местностям с невероятной скоростью, Церковь не сдерживала информации, но, напротив, делала ее доступной для каждого подданного Короля. Любой горожанин и крестьянин должны были знать, что дикие твари покусились на столичный Трибунал. Любой горожанин и крестьянин должны были знать, что в атаке выжили единицы, да и те сейчас жалеют, что не погибли на месте. Инквизиция делала все, чтобы этот дерзкий столичный штурм был первым и последним.
Несколько дней после еретической атаки Рейхар не появлялся в здании Трибунала, он выхаживал раненых сектантов и бродил по городу, собирая сплетни, глядя на то, как столица приходит в себя. Ранним утром он выходил из подвала, где прятались еретики, и возвращался только через двое суток, принося еду и новости.
— Наши большей частью в Трибунале, — рассказывал Рейхар Груму, пока тот, морщась от боли, жевал разведенную в холодной воде крупу, — кое-кого уже сожгли, но я не видел. Раненых лечат только так, чтоб до суда дожили, чтоб казнить живыми. А кто так доживет, тех вовсе не лечат, люди говорят, так калечных к столбам и вяжут. Во всем городе облава идет, Инквизиция мстит за штурм. Родственников в Трибунал тащат, сочувствующих ереси — всех.
— Хет, должно быть, говорит теперь: «Если бы они меня послушали», — Грум усмехнулся. — Прав был старик. А мы все неправы.
Никто ничего не отвечал, и в этом всеобщем молчании отчетливо было слышно признание поражения.
— Говорят, на Архипелаге то же началось, что у нас, в поселениях свои инквизиторы, — продолжил рассказывать Рейхар. — Местных дикарей для Церкви воспитывают.
— А у них и правда глаза зеленые? — спросил Виль.
— Я не видел, — ответил Рейхар. — Но могу отправиться через Океан и узнать, если ты так хочешь. В королевстве охота на ведьм началась. Женщин жгут теперь за колдовство.
— Их тоже из-за нас? — спросил Грум, почти желая, чтобы Рейхар ответил «да, из-за нас», чтобы чувствовать душевную боль, соизмеримую с чувством вины. Страдание было необходимо ему, но Рейхар словно не заметил тревожного, темного от предвкушения душевной муки взгляда, только покачал головой:
— Сомнительно. Говорят, что королева взревновала одного из своих фаворитов и велела своему духовному наставнику извести всех красивых женщин в королевстве как колдуний. Теперь так — чуть только девка красивая, сразу ее в Трибунал. А если еще и письму и чтению обучена… Король одобрил, ересь-то повыжгли, казну наполнять нечем, а тут новая дичь для Псов. В общем, жгут уже по две-три в день. Да еще от сект город вычистили, разве что вот цеховых мастеров не трогают пока. Имущества конфисковали столько, что уже самим много, дома пустые стоят, кабаки закрыты. Кто может, из города бегут, но это непросто. Дочерей в основном вывозят, но если найдут — сожгут сразу. Крестьяне еще приходят торговать, но жен своих на рынок тоже уже не отпускают. Кое-кого из врачей сожгли, опять же за колдовство.
— Ох, тьма темная. Скажи, Волк, вот и какой мне смысл теперь поправляться, — вздохнул Грум. — Ну, выйду я отсюда — кабаки заколочены, красивых баб не осталось, кругом монахи. Ох, даруй мне, Господь, добрую смерть.
— Уходить надо… Город сгнивает, — пробормотал полуразборчиво Манур. При штурме Трибунала ему сильным прямым ударом проломили челюсть, и объяснялся он теперь все больше знаками и все больше непристойными. Чрезвычайно доходчиво, впрочем.
— Да, надо, — согласился Рейхар, — но пока нет возможности. Сейчас улицы почти пустые, одни монахи отрядами перемещаются. Скоро инквизиторы крови напьются и ослабят хватку, тогда уйдем. Просто подождать…
— Ослабят они, как же. За пять лет что-то не ослабили, все сильнее впиваются, — Грум лег на пол и затих. Ему становилось все хуже, мощный когда-то организм обессилел от кровопотери, уныния и недостатка пищи.
— Подождать надо, — повторил Рейхар, не зная, как возразить.
— Совсем немного, — сказал вдруг Виль. — Уже готовы ружья, я уверен.
— Ах, да! — воскликнул Рейхар, довольный, что может сменить тему. — Чудесные ружья из пророчества нашего Виля, которые должны были появиться сегодня! А ведь я совсем забыл о нашем споре, Грум.
— Как и я, — Грум Лариному открыл глаза. — Так что, Виль? Где же ружья?
— Я не знаю, — Виль улыбнулся как ни в чем не бывало. — Руис говорил, что ружья точно есть, но они не у него. Сказал, в другом месте держит, для сохранности. Наверное, когда придет время, он Волку их отдаст, а Волк — нам.
— Я Руиса в глаза не видел, — Рейхар покачал головой. — И ружья тем более. Вряд ли Руис вообще интересуется, живы ли мы еще. Но Виль… Эх, Виль, ну как же так! А еще Пророк. Мог бы сразу предупредить меня, что я проиграю Груму дюжину бутылок отменного вина.
Виль сконфузился и ответ взгляд, а мужчины рассмеялись и над его смущением, и над всей нелепостью ситуации.
— Но ружья готовы, — бормотал Виль. — Ведь Руис сказал, что мои слова сбылись и ружья есть. Он ведь не мог меня обмануть.
— Может, и есть. Но кому из них стрелять? Что ж, пора идти, — Рейхар поднялся на ноги и отряхнул одежду от пыли. — Держитесь пока, я приду завтра. Постараюсь добыть свой проигрыш.
— Тебя-то что ж еще не схватили, Волк? — спросил вдруг Пегр. — Всех похватали, тебя — нет. Почему ты не в Трибунале?
— Закройся, — зарычал Грум, и в его голосе слышны были прежние нотки сильного и властного человека.
— А когда меня арестовывают, — серьезно ответил Рейхар Пегру, — так я сразу честно говорю, что несу голодным раненым еретикам еду и воду. И добрые слуги Церкви тут же меня отпускают, прослезившись и благословив.
Еретики посмеялись над невеселой шуткой, и Рейхар покинул подвал. На самом деле за эту дюжину дней его арестовывали уже дважды.
В Трибунале царило оживление: множество новых дел требовало рассмотрения, множество осужденных ожидали казни. Из шести личных агентов Слепца на докладе присутствовали только трое, остальные пропадали где-то в городе, в своих сектах.
— Что ж, дети мои, пока все складывается очень удачно, — проговорил с обычной доброй улыбкой Слепец, благословив своих личных агентов. — Теперь люди всего Королевства знают, что любой, кто попробует покуситься на Трибунал, несомненно потерпит поражение. Если бы не было твоей секты, сын мой Рейхар, пришлось бы, пожалуй, инсценировать нападение на здание самим. Я удовлетворен твоими действиями, Еретик.
Рейхар благодарно склонил голову, принимая похвалу. Слепец был доволен им — за одобрение старого Вожака любой из братьев готов был сделать что угодно.
— Но все остальное мне не нравится, — Вожак недовольно поджал губы. — Псы словно дичают. Я с
