богоблаженными, а другие — преданными порокам и недобрыми, хотя внешне и делают вид, что имеют внутри добро… [ [99]]
Письменная беседа — средство для оживления любви, вызывающее привязанность в душах любящих, и тем более, чем чаще бывают такие беседы. Оно как бы пробуждает скрытые искры любви и воспламеняет взаимную симпатию. Нечто подобное произвело и в нас, смиренных, письмо твоей милости, исполненное духовной дружбы и содержащее в себе живейшие искры воспоминаний. Пользуйся же, благочестивейшая госпожа, этим средством любви, и извещай нас о твоем здоровье и благополучии. Ибо мы знаем о твоей всегда цветущей добродетели и великом благочестии из того, что слышали и слышим и из того, что сами испытали и испытываем, — или через отзывы других, или в своих беседах.
Мы слушали бы твой голос с большим удовольствием, не просто внимая звуку, но вместе с тем понимая и то, что ничто так не выражает состояния души, как исходящее из нее слово, каково бы оно ни было. Узнав о том, что случилось с госпожой дочерью твоей, мы опечалились, но какую молитву или облегчение доставим мы, грешные? Впрочем, будь уверена в том, что такие скорби ничего не могут сделать, если мы сами не дадим им места какой–нибудь невнимательностью. Ибо, как невозможно какому–либо месту, освещенному солнцем, заключать в себе мрак, так невозможно и человеку, руководящемуся Божественным светом, т. е. мудростью и добродетелью, потерпеть какой–либо вред от враждебных и бесовских наваждений.
Да исцелится же дочь твоя во имя Господа, исцеляющего всякую болезнь и всякий недуг, и да будет рука Божия распростерта над нею, осеняя голову ее и отгоняя всякое вредное влияние, чтобы она вместе с богобоязненной матерью, в здравии могла воссылать свои молитвы с благодарением Господу!
Письмо ваше, написанное к нам с великой печалью и скорбью сердца, мы получили от отеческой вашей святости, и нужно ли говорить, сколько мы плакали, проникшись братским состраданием, хотя мы и недостойны, и, вследствие одинаковых страданий, понимая и представляя ваше затруднение? Ибо понять скорбь может только тот, кто подобным образом переносит такие же скорби. Но грехи наши так умножились в настоящем веке
Вы говорите, что вы терпели и все еще терпите заключения в темницах, ссылки, поругания, гонения и притеснения от управляющих Церквами Божиими, вы, которым не следовало бы переносить это от пастырей Божиих не только тогда, когда вы защищаете заповедь, но и если бы вы были уличены в человеческих преступлениях, а не боролись бы за истину, вы, которых надлежало бы хвалить и ублажать и которые, к тому же, украшены монашеским обетом. По делам их
Но что приходится терпеть при укрепившемся в нашем несчастном роде нечестии человеческом, которым превозносятся как предметом гордости, считая беззаконное законным и пользуясь властью для сопротивления Божественным велениям? Да получат они воздаяние за то, что делали и делают, или лучше да получат прощение от Неподкупного Судии, Который не оставит ничего неисследованным и безнаказанным в день Суда! Вы же, честнейшие братья и достопочтеннейшие отцы, радуйтесь и веселитесь, что вы получили славу божественного блаженства, с честью приняли бесчестие Христово, за малые труды и подвиги получая величайшие и вечные награды.
Как мы писали прежде, по благоволению Преблагого Бога не стало того, с кого начались разногласия в нашей Церкви [ [101]], и водворился мир по мановению, устроению, благосклонности и, прибавлю, благодаря убеждениям победоносных и христолюбивых наших Императоров и при содействии и защите Святейшего патриарха нашего, — ибо отныне так надобно называть его. Да примет и ваше преподобие суждение, вынесенное нами, смиренными, после многих соображений, исследований и обозрений отеческих деяний и иногда возникающих церковных соблазнов, которые иногда случались, дабы таким образом и в нашей Церкви Христовой воцарился мир Божий в сердцах всех. Ибо если мы не сделаем так, то не будет это свято пред Богом, и мы не одержим победы, но, может быть, излишне стремясь к справедливости, потеряем и то благо, которого достигли прежними трудами. Итак, признайте и примите Святейшего нашего патриарха, увещеваем вас. Имейте общение и с вашим епископом в том, в чем нет явного беззакония, предоставив остальное Господу, Испытателю и Мздовоздаятелю за слова и деяния. С этой целью мы решили послать письмо и нашему Святейшему патриарху с просьбой, чтобы вы были освобождены из заключения, и заключили друг с другом союз мира, чтобы, если случится что–нибудь сомнительное, тотчас было бы это разрешено между вами. А если случится что–нибудь такое, чего нельзя исправить переговорами между вами и почтеннейшим епископом, то эти болезни были бы исцелены в присутствии самого Вселенского патриарха, чтобы все содействовало радости мира и искренности согласия.
Для чего ты, святой отец, повелеваешь мне, несчастному, делать то, что выше моих сил? Я должен просвещаться от тебя, а ты сам желаешь научиться от меня, омраченного? Но и это ты делаешь, подавая мне пример смирения. Не знаю, что сказать соответствующее времени, кроме того, что Бог хорошо устроил наши дела. Ибо если некоторые, из любви к Богу оставив принадлежавшую им власть и убежав далеко, считали себя блаженными в тихой жизни, то как нам, смиренным, находящимся под стражей в ссылке за ревность о законе Божием, не радоваться в Господе, считая благодатью Его и величайшим даром то, что мы удостоились достигнуть такого состояния, которого многие, желая, не получили?
Пребывай же, святой отец мой, в том месте, где до времени заключил тебя Бог, а не человек, ибо мы не знаем,
Поэтому прошу и умоляю, подкрепляй одряхлевшее тело пищей и питьем. Не отказывайся от этого, достаточно для тебя уединения, заключения под стражей, одиночества, лишения собеседников, немощи от старости, недуга, заботы о нас, грешных, и иных. Довольствуйся перенесением этого, соблюдая чистоту помыслов обращением к Богу достопочтенной души твоей. Когда бывает уединение, тогда ум, подобно воде, выбрасываемой из трубки, легко может восходить от земного к небесному. Главное желание — всегда бесстрастно пребывать с Богом. Впрочем, по определению отцов наших, венцы доставляет борьба, так что, если мы, подвергаясь нападениям, стоим твердо, то получаем славу победы над пораженным диаволом.
Я, одержимый страстями, стыжусь, говоря это тебе, отцу моему, но вынужден делать это, повинуясь тебе. Прекрасное дело — освободиться от страстей и быть объятым ненасытимой любовью к Господу. Полезное дело, отец мой, — удаляться от зловония страстей и благоухать благовонием Духа. Блаженное дело — здесь сокрушаться и плакать о… [ [102]] и радость будет такому, стоящему впереди всех со страхом Божиим, который, как огонь, когда водворяется в душе, прогоняет соблазны греха. И как не бояться Того, Которого трепещут Ангелы, от взоров Которого колеблется тварь, пред Которым все мы предстанем
Я же несчастный, сам не достигнув ничего из того, о чем сказал, с прискорбием прошу помощи твоих святых молитв, чтобы открылись очи души моей для вкушения истинной любви. Вместе с душой слабо мое тело, как тебе известно, и я не знаю, что делать. Если приложу по видимости немного усилий, теряю и то малое здоровье, что имею. Одно только утешение нашел я, о котором надобно сказать и тебе, отец мой: я узнал из чтения и изучения обычаев восточных Отцов, что проводящим уединенную жизнь нужно, если возможно, каждый день принимать Божественное Причастие. Так я и делал, и находил помощь в горести, потому что по причине величия этого Дара, ум воздерживается от страстного движения.
Что может быть важнее для просвещения души и больше Божественного Причастия? Налив вина в
