безрассудной смелости. Ведь и после отречения он не решился покинуть Учителя, но, как научает Евангельское повествование, «плакал горько» (Мф.26,75) и сетовал о своём поражении и гемощи, еще сильнее будучи приверженным Господу и удерживаемый узами любви. Затем, услышав благовестие о Воскресении, Петр первым достиг гроба. Также, ловя потом рыбу в Галилее, он, узнав, что стоящий на берегу и беседующий с ними есть Сам Господь, не стал ждать, когда лодка медленно пересечет разделяющее их пространство моря, но восхотел обрести крылья, чтобы по воздуху скорее достигнуть берега. Однако лишенный по природе крыльев, он вместо них использовал руки и, вместо того чтобы лететь по воздуху, поплыл по воде (Ин.21,1–8). Переплыв же и обретя Возлюбленного, он в награду за иоспешание получает предпочтение пред другими учениками Господа. Ибо когда Господь повелел им сесть и разделил оказавшуюся там снедь (Ин.21,9–14), то именно с Петром Он начал беседу, как бы спрашивая и выведывая относительно силы его любви, но, на самом деле, другим открывая любовь великого Петра: «Симон Ионии!» — сказал, — «любишь ли ты Меня больше, нежели они?» А Петр Его Самого призвал во свидетели своей любви, ответив: «так, Господи! Ты знаешь, что я люблю Тебя» (Ин.21,15). Он как бы подразумевал: «ведь Ты проникаешь в души людей, ясно знаешь каждое движение мысли их и ничто человеческое не сокрыто от Тебя». «Ты познаша еси вся последняя и древняя» (Пс. 138,4–5). А Владыка присовокупил к сказанному еще слова: «паси овец Моих» (Ин.21,16), имея в виду следующее: «Я ни в чем не имею нужды, но считаю великим благодеянием заботу о Моих овцах, которую признаю попечением обо Мне Самом. Поэтому подобает тебе иметь такое же попечение о сорабах твоих, каким пользуешься сам, питать их так, как Я питаю тебя, пасти их так, как Я пасу тебя, и воздавать через них той же благодатью, какой обязан ты Мне».
11. И Владыка дважды вопрошал об этом великого Петра, а тот дважды ответствовал и дважды принял рукоположение от Пастыря. Но когда тот же самый вопрос был предложен ему в третий раз, то блаженный Петр опечалился, ответствовал не с такой смелостью и не так бесстрашно, но преисполнился он боязни, смятение вошло в душу его, начал он колебаться в решительности ответа своего и страшиться того, не предвидит ли Владыка его второго отречения и не смеётся ли Он над его смелыми высказываниями о своей любви. Умом своим Негр возвратился к прежним временам и вспомнил о том, как раньше он неоднократно настаивал, что даже до смерти не оставит Учителя, а на это услышал от Него: «прежде нежели пропоет петух, трижды отречешься от Меня» (Мф.26,34); он обнаружил, что его обещание не исполнилось, а пророчество Владыки осуществилось. Воспоминание об этом привело Петра в трепет и не позволило ему с прежней смелостью дать подобающий ответ. Острые и тяжкие жала скорби уязвили его, ведение уступил он Владыке и не сопротивлялся он, как прежде, говоря: «хотя бы надлежало мне и умереть с Тобою, не отрекусь от Тебя» (Мф.26,35), но сказал, что свидетелем своей любви имеет Самого Владыку, исповедовал только, что точное ведение обо всём принадлежит Одному Творцу всяческих, и изрёк: «Господи! Ты все знаешь; Ты знаешь, что я люблю Тебя» (Ин.21,17). Подразумевал: «что люблю, Ты знаешь и свидетельствуешь, но пребуду ли в любви, Ты знаешь лучше меня, а я ничего не скажу о будущем и не буду спорить о том, чего не знаю, ибо научен опытом, что не следует противоречить Владыке. Ты — Источник Истины, Ты — Бездна Ведения, и научен я пребывать в пределах, Тобою положенных».
12. Владыка же, видя трепет, объявший Петра, и в совершенстве зная его любовь, предсказанием о мученической кончине расторгает его страх (Ин.21,18), свидетельствует о его любви, подтверждает исповедание Петра и это лекарство исповедания накладывает на рану отречения. Поэтому, как думаю, Господь и требовал троекратного исповедания: чтобы к трём ранам отречения приложить такое же число раз лекарство и чтобы открыть присутствующим там ученикам пламень любви. Своим предсказанием о кончине Петра Он и его самого утешил, и других научил, что отречение его произошло по Божию Домостроительству, а не по воле первоверховного Апостола. И на это указывает Сам Спаситель и Господь наш, говоря: «Симон! Симон! се, сатана просил, чтобы сеять вас как пшеницу, но Я молился о тебе, чтобы не оскудела вера твоя; и ты некогда, обратившись, утверди братьев твоих» (Лк.22,31–32). Говорит: «как Я укрепил тебя, поколебавшегося, так и ты будь опорой колеблющимся братиям твоим, оказывай им помощь, какой пользуешься сам, и не отталкивай поскользнувшихся, но поднимай на ноги подвергающихся опасности. Для того и попускаю тебе преткнуться, но не позволяю тебе окончательно пасть, поскольку чрез тебя приготовляю опору колеблющимся».
13. Так сей великий столп укрепил колеблющуюся вселенную, не допустил её полного падения, но поддержал и соделал её непоколебимой; получив повеление пасти овец Божиих, он терпел поношения за них и веселился, когда били его. Выходя вместе с сотоварищем своим из лукавого синедриона, он радовался, «что за имя» Владыки «удостоился принять бесчестие» (Деян.5,41). Брошенный в темницу, он и там радовался и веселился. И когда при Нероне был осуждён принять смерть на кресте за Распятого, то просил палачей пригвоздить его к брусьям не так, как Владыку, но распять наоборот, боясь, как кажется, чтобы его равенство с Господом в страдании не заставило неразумных воздавать ему и одинаковую честь. Поэтому умолял пригвоздить его руками вниз, а ногами вверх. Ведь Петр научился избирать последнее место не только в почести, но и в бесчестии. И если бы возможно было бы десять или пятьдесят раз претерпеть такую смерть, то он, сожигаемый Божественной любовью, принимал бы её каждый раз с великим удовольствием. Об этом же возглашает и божественный Павел: «Я каждый день умираю: свидетельствуюсь в том похвалою вашею, которую я имею во Христе Иисусе» (1 Кор .15,31); «Я сораспялся Христу, и уже не я живу, но живет во мне Христос» (Гал.2,19–20).
14. Поэтому приявший Божественную любовь пренебрегает всеми земными вещами, попирает все телесные удовольствия, презирает богатство, славу и почесть человеческую; в его глазах царская порфира ничем не отличается от паутины, а драгоценные камни подобны обычным камешкам, рассыпанным по берегам реки. Телесное здравие он не считает блаженством, а болезнь не называет несчастьем; бедность не именует бедой, а богатство и роскошь не признаёт счастьем; всё это, как он справедливо думает, подобно речным потокам, которые протекают мимо посаженных по берегам деревьев, но не задерживаются ни у одного из них. Равным образом красота, бедность и богатство, здоровье и болезнь, честь и бесчестие и всё другое, что течет по естеству человеческому подобно речным потокам, не пребывает, как это можно наблюдать, всегда у одних и тех же, но постоянно переходит от одних к другим. Многие живущие в достатке впадают в крайнюю бедность, а многие из нищих вступают в число богачей. А болезнь и здоровье путешествуют, так сказать, по всем телам — томятся ли они голодом или же роскошествуют.
15. Только добродетель, или любомудрие, является постоянным благом. Оно препобеждает и руки грабителя, и язык клеветника, и град неприятельских стрел и дротиков; не бывает добычей горячки, игрушкой волн и не терпит ущерба от кораблекрушения. Время не умаляет силу его, но, наоборот, эта сила со временем возрастает. Веществом же любомудрия является Божественная любовь. Ибо невозможно преуспевать в любомудрии, не став горячим любителем Бога; более того, оно и называется «любомудрием» потому, что Бог есть Премудрость и «Премудростью» именуется. Ибо блаженный Павел говорит о Боге всяческих: «нетленному, невидимому, единому, премудрому Богу» (1 Тим. 1,17); о Единородном изрекает: «Христос, Божия сила и Божия премудрость» (1 Кор. 1,24) и «дана нам премудрость от Бога, праведность и освящение и искупление» (1 Кор.1,30). Поэтому подлинный любомудр справедливо может быть назван и «боголюбцем». А боголюбец презирает всё прочее, устремляя взор свой к Одному Возлюбленному, предпочитая служение Ему всему остальному: только то говорит, делает и мыслит, что угодно и благоприятно Возлюбленному, и ненавидит то, что Он запрещает.
16. Пренебрегши этой любовью и оказавшись неблагодарным к Благодетелю, Адам в воздаяние за свою неблагодарность пожал тернии, труды и беды (Быт.3,1 и далее). Авель же, сохранив незыблемой любовь к Подателю благ, презрев наслаждения чрева и предпочтя всему прочему служение Богу, был украшен неувядаемыми венками, пожиная себе хвалу в памяти всех поколений (Быт.4,3 и далее). Также и Енох, стяжавший эту истинную и неподдельную любовь, хорошо посеял и еще лучше пожал, в награду за служение Богу будучи взят на небо, получив бессмертную доныне жизнь и славную и достопочтимую память в сердцах людей всего здешнего века (Быт.5,23–24). И что можно сказать о боголюбии Ноя, которого не одолел никакой напор беззаконных? Когда все уклонились и избрали любовь противную, он один шествовал прямым путём, предпочитая всему Творца; поэтому он один со своими детьми обрёл спасение, оставив семя естеству и сохранив искру жизни для рода человеческого (Быт. 14, 18–21). Также и великий архиерей Мелхиседек, возгнушавшись безумием идолопоклонников, священство своё посвятил Творцу всяческих (Быт. 14,18–21), за что и принял великую награду, став прообразом и сенью Того, Кто поистине есть «без отца, без матери, без родословия, не имеющий ни начала дней, ни конца жизни» (Евр.7,3).
