что Сын единосущен Отцу, ибо все вышесказанное заключает в себе этот именно смысл. Ропот же еретиков, что сих речений нет в Писании, упразднился самым обличением их, ибо и они выразили свое нечестие словами неписаными, поколику нигде не написано: из не сущего, или было некогда время, когда Сына не было, а потому и приняли осуждение от слов, хотя также неписаных, однако ж понимаемых благочестиво. Притом еретики нашли слова как бы в нечистоте и говорили поистине от земли; а епископы не выдумывали слов сами собою, но писали на основании отеческих свидетельств. Еще в древности, почти за сто тридцать лет были, епископы, предстоятельствовавшие как в великом Риме, так и в нашем городе, которые обличали людей, называвших Сына творением и не единосущным Отцу. Это знал и бывший епископ Кесарии Евсевий, прежде принимавший ересь Ария, но потом подписавшийся под определениями Никейского собора и в подтверждение писавший своим пасомым следующее: «мы нашли, что некоторые и из древних, ученых и знаменитых епископов и писателей, при рассуждении о Божестве Отца и Сына употребляли слово единосущный». Таким образом скрывая свою болезнь, евсевиане из боязни многочисленного сонма епископов согласились с составленным на соборе изложением веры и подпали пророческому обличению; ибо к ним–то взывает Бог всяческих: «приближаются мне людии сие усты своими, и устами своими почитают мя, сердце же их далече отстоит от мене» (Ис.39,13). А Феона и Секунд, отказавшиеся сделать то же, по общему согласию всех были отлучены как люди, богохульство Ария предпочетшие евангельскому учению. После того епископы собрались снова и написали двадцать правил касательно церковного благочиния [ [90]].
Глава 9. О делах Мелетия, от которого и доныне остались раскольники мелетиане, также соборное о нем послание
Так как под этот приговор низложения подпал и Мелетий, который незадолго до безумного учения Ариева удостоился епископского рукоположения, а потом, обличенный в некоторых проступках, лишен был сана божественнейшим Петром, епископом александрийским, приявшим венец мученичества, и, желая Удержать за собою предстоятельство в Александрии мерами насильственными, наделал шуму и смятения во всей Фиваиде и в пограничном с нею Египте; то Отцы собора написали к александрийской церкви послание о своем определении касательно его нововведений. Это послание есть следующее.
Соборное послание: «Святой, по Благодати Божией, и великой александрийской церкви, и возлюбленным братиям в Египте, Ливии и Пентаполисе, собравшиеся в Никее и составившие великий и святый собор епископы, о Господе желаем здравия. Так как, по благодати Божией и по воле боголюбивейшего царя Константина, собравшего нас из различных городов и областей, в Никее составился великий и святой собор, то показалось весьма нужным от всего святого собора послать грамоты и к вам, чтобы вы знали, что на нем было предложено и исследовано, и что признано утвердить. Прежде всего, в присутствии боголюбивейшего царя Константина исследован был вопрос о нечестивости и беззаконности Ария. На это все подали голос: предать нечестивое его учение анафеме; анафематствовать также хульные его выражения и имена, которые он употреблял для хуления Сына Божия, говоря, что Сын Божий из не сущего, что до своего рождения Он не существовал, что было время, когда Его не было, что Он произвольно может воспринимать зло и добро. Все это анафематствовал святой собор, которому даже невыносимо было слышать столь нечестивое учение, или безумие, и такие хульные выражения. Что против него, как против цели, было направлено, вы, без сомнения, или уже слышали, или услышите: говорить не хотим, чтобы не подумали, будто мы нападаем на человека, понесшего за свои грехи достойное наказание. Его нечестие было так сильно, что увлекло в погибель и Феону мармарикского, и Секунда птолемаидского, ибо они подверглись тому же самому. Но благодать Божия освободила Египет от этого злого учения, от сего хуления и нечестия и от тех лиц, которые дерзали возмущать и разделять примиренный свыше народ. Оставалось еще упорство Мелетия и рукоположенных им; но мы известим вас, возлюбленные братья, о мнении собора и касательно этой секты, собор определил оказать Мелетию более человеколюбия, хотя последний, судя строго, не стоил никакого снисхождения. Он останется в своем городе, но отнюдь не имеет права ни рукополагать, ни избирать, и по этому поводу не должен являться ни в селении, ни в городе, а только сохранять одно имя своего достоинства. Поставленные же им и утвержденные таинственным рукоположением принимаются в общение с тем, чтобы они, сохраняя свое достоинство и служение, занимали непременно второе место после всех лиц, которые поставлены в каждом приходе и церкви и избраны почтеннейшим сослужителем нашим Александром. Первые не имеют права ни избирать того, кто им нравит ся, ни предлагать имена, ни делать что–либо без согласия епископа кафолической, подвластной Александру церкви: напротив, по благодати Божией и вашим молитвам, не обличенные ни в каком расколе и живущие в недрах кафолической церкви неукоризненно могут и избирать, и предлагать имена лиц, достойных клира, и делать все, согласное с законом и церковным уставом. Если же кому–либо из церковников придется окончить жизнь, то в служение, вместо умершего, допускать недавно принятых, только бы они являлись достойными и избраны были народом, с согласия на то и утверждения александрийского епископа. Это позволено и всем прочим, но в отношении к лицу Мелетия, ради прежних его беспорядков, ради безрассудного и упорного его нрава, мнение не таково: ему, как человеку, могущему снова произвести те же самые беспорядки, не дано никакого права и никакой власти. Это главным образом и собственно относится к Египту и святейшей александрийской церкви. Что же касается до прочих узаконений и постановлений, сделанных в присутствии владыки и почтеннейшего сослужителя и брата нашего Александра, то, возвратившись, он, как владыка и участник в событиях, сам подробнее донесет вам о них. Извещаем вас и о согласии в праздновании нашей святейшей Пасхи: по вашим молитвам решено и это дело, так что все восточные братья, прежде несогласные в этом праздновании с римлянами, с вами и со всеми, которые издревле хранят Пасху, отныне впредь будут праздновать ее с вами [ [91]]. Итак, радуясь об успехе дел — о всеобщем мире и искоренении всякой ереси, примите тем с большею честию и тем с большею любовию нашего сослужителя, вашего епископа Александра, который радовал нас своим присутствием и, находясь в таком возрасте, подъял столько трудов для утверждения между вами мира. Молитесь о всех нас, чтобы признанное хорошим стояло прочно, силою Господа нашего Иисуса Христа, так как это совершилось, веруем, по благоволению Бога и Отца во Святом Духе, которому слава во веки веков. Аминь. Троица единосущная вечная». Такое–то врачество против болезни Мелетия предложил этот божественный собор архиереев. Однако ж, следы Мелетиева безумия сохранились и до настоящего времени: в тех, по крайней мере, странах есть какие–то общества монахов, которые «не слушают здравого учения» (2 Тим.4,3) и в образе жизни держатся некоторых пустых постановлений, сходных с нелепыми уставами Самаритян и Иудеев. Писал также и великий царь к тем епископам, которые не могли быть на соборе, извещая их о соборных деяниях. Считаю долгом приложить и это послание к своей Истории, так как оно ясно показывает боголюбивую душу писавшего.
Глава 10. Послание царя Константина к епископам, не бывшим на соборе, о соборных деяниях
Константин Август Церквам:
«Опытно зная по благополучному ходу государственных дел, сколь велика бывает благость божественной силы, я счел нужным прежде всего иметь в виду ту цель, чтобы между всеми блаженнейшими общинами вселенской церкви соблюдалась единая вера, искренняя любовь и согласное почитание Вседержителя Бога. Но так как это не могло бы иначе прийти в неизменный и твердый порядок, если бы не сошлись в одно место все или, по крайней мере, весьма многие епископы и не рассмотрели каждого предмета, относящегося к божественной вере, то я собрал сколько можно более епископов и, как один из всех вас (ибо признаюсь, что чувствую великое удовольствие быть вашим сослужителем), присутствуя на соборе сам, до тех пор подвергал все надлежащему исследованию, пока мысль, угодная блюстителю всех, Богу, не была озарена светом, как основание единения, пока не осталось более места разномыслию или недоразумению в рассуждении веры. Здесь было исследование и касательно святейшего дня Пасхи, и общим мнением признано за благо — всем и везде праздновать ее в один и тот же день. Ибо что может быть прекраснее и благоговейнее, когда праздник, дарующий нам надежды бессмертия, неизменно совершается всеми по од–ному чину и известным образом? Прежде всего показалось неприличным праздновать тот святейший праздник по обыкновению Иудеев [ [92]], которые, осквернив свои руки беззаконным поступком, как нечистые, справедливо наказаны душевною слепотою. Отвергнув их обыкновение, гораздо лучше будет тем же, более истинным порядком, который мы соблюдали с самого первого дня страстей до настоящего времени, образ этого празднования продолжить и на будущие веки. Итак, пусть не будет у нас ничего общего с враждебным народом иудейским, потому что нам указан
