унижает индейца. Алуари понял, что стал отверженным гнев вскипел в его душе. Он решил отомстить.
Однажды вечером, когда сопровождавшие его суйа купались в речке, Алуари, спрятавшись за кустами, поразил их одного за другим из своего лука, который никогда не знал промаха. Когда весть об этом дошла до суйа, перемирие кончилось. Вымазавшись черной краской, суйа отправились на войну против трумаи. Это был бой, в котором погибли почти все трумаи. Остатки племени разбежались, найдя убежище в деревнях мейнако и ваура, которые тоже не любили воинственных суйа. Впоследствии остатки трумаи смогли вновь объединиться в деревню — в одну убогую малоку. И вождем был избран Алуари. Ему простили его рваные уши, так как он, по мнению соплеменников, кровью убитых им суйа смыл причиненные ему унижения.
И все же Алуари до конца дней своих оставался грустным: уши не давали ему покоя. И вопреки обычаю трумаи он отпустил длинную шевелюру, чтобы спускавшиеся на плечи волосы закрывали позорные дыры в мочках ушей.
Итак, Аруйаве был сыном Алуари. Последнего вождя трумаи. Мы замолчали, думая каждый о своем. Тоскливо звенели москиты. Ветер шелестел по крыше шалаша. С глухим стуком упал за окном перезрелый плод манго. Пленка в кассете магнитофона кончилась. Пока я возился, доставая новую, Аруйаве закурил. Нажав кнопку, я включил магнитофон. Можно было продолжать беседу.
— А что делает твоя жена?
— Ничего не делает.
В этом он остался верен своим предкам: индеец никогда не признает, что женщина может заниматься чем-то, заслуживающим внимания. Но Аруйаве, с другой стороны, был уже отравлен цивилизацией, и, самое главное, любил свою жену, а поэтому, запнувшись, добавил:
— Она ничего не делает, но занимается по хозяйству: еду готовит, рыбу жарит, которую я привожу. С сыном сидит.
— А ты что делаешь?
— Разное: помогаю Клаудио, наблюдаю за посевом маниоки, езжу на лодке, говорю каждое утро по радио.
— Стало быть, ты уже разбираешься в радио?
— Нет, я только умею включать и выключать. Чинить не могу.
— А мотор у лодки?
— Тоже не могу чинить, — он подумал идобавил: — Пока...
— А если мотор сломается, когда ты далеко от Диауарума?
— Тогда будет плохо.
— А куда ты ездишь на этой лодке?
— Куда Клаудио скажет. Иногда вместе с ним подымаемся по Шингу. Иногда он меня посылает за больным в какую-нибудь деревню. Или на пост Леонардо.
— А сколько человек осталось сейчас в твоем племени?
Он морщит сосредоточенно лоб. Потомговорит:
— Около двадцати...— И добавляет: — Вместе с женщинами.
Вероятно, это короткое замечание: «вместе с женщинами» — было самым убедительным примером того, что Аруйаве окончательно примкнул к «цивилизадо». «Настоящий» индеец никогда не позволил бы себе сказать такое. Я убедился в этом несколько дней спустя, когда, вернувшись на пост Леонардо, стал свидетелем любопытной сцены. К «конторе» Орландо приближалась длинная процессия очередных визитеров из какой-то соседней деревни. Впереди шли женщины с корзинами и мисками на голове и несли младенцев, приютившихся на могучих бедрах матерей. Рядом бежали, путаясь под ногами, детишки постарше. Замыкая шествие, торжественно шли мужчины с луками и стрелами в руках.
— Кто там пришел? — крикнул Орландо, подымая голову от своего канцелярского гроссбуха, в котором он в который раз безуспешно пытался свести концы с концами в тощей смете Парка.
— Это пришли камаюра, — доложил один из болтавшихся вокруг него старожилов поста.
— Сколько их? — спросил Орландо, соображая, что нужно дать команду на кухню, чтобы Сабино позаботился об «усилении» обеда.
Индеец, чрезвычайно довольный возможностью продемонстрировать свои математические способности, высунулся из окна и принялся считать, тыча в воздух черным, заскорузлым пальцем. Он несколько раз сбивался и начинал сначала. От напряжения на лбу у него выступили капельки пота. Сын сельвы, видимо, совсем недавно освоил тайны математики. Наконец мучительный процесс завершился блистательной победой. Повернувшись к нам, он ликующе провозгласил:
— Пришли семь камаюра!
Я недоуменно воззрился на Орландо: мне хорошо было видно, что гостей там не меньше пятнадцати. Орландо понял мой молчаливый вопрос и, пряча улыбку, повернулся к математику:
— Караиба утверждает, что ты ошибся.
Тот побагровел от возмущения, снова воззрился в окно и принялся пересчитывать, нервно взмахивая пальцем.
— Караиба говорит, — сказал ему Орландо, — что к нам пришли две руки и одна нога камаюра...
Математик, не удостаивая меня взглядом, с достоинством пояснил:
— Орландо, там пришли семь камаюра. А остальные — это женщины.
Да, индейцы Шингу никогда не включали женщин в общий «баланс», в «сводку наличного состава» своего племени. В счет всегда шли только мужчины. Так уж повелось испокон веков, и ничего тут не поделаешь. А бедный Аруйаве вынужден был сказать, что в его племени около двадцати человек «вместе с женщинами». Ему, очевидно, никак не хотелось признать, что его народ фактически прекратил свое существование.
...Ладно, пусть будет так. Я закуриваю и спрашиваю его:
— Стало быть, ты один из последних трумаи?
— Да.
— А твоя жена?
— Она суйа...
Ирония судьбы: последний из трумаи вынужден взять в жены девушку из племени своих врагов. Что это: новейший вариант «Ромео и Джульетты» или только необходимость найти себе женщину, даже если твой отец перевернется в своей убогой могиле?
— А твоя жена знает язык трумаи?
— Нет.
— А ты знаешь язык суйа?
— Нет.
— А как же вы объясняетесь?
— По-португальски.
— А ваш сын?
— Он начинает говорить по-португальски. Но знает несколько слов и трумаи.
— Ты доволен своей жизнью?
— Да.
— Тебе здесь, в Диауаруме, лучше, чем было раньше, когда ты жил в своей деревне?
— Да, мне здесь очень хорошо.
— А чего бы ты хотел, чтобы тебе стало еще лучше?
— Не знаю,— он задумывается, молчит, потом отвечает: — Я хотел бы всегда работать вместе с Клаудио. Еще хочу научиться чинить мотор у лодки. И чинить радио. А то, когда оно замолкает, приходится звать Клаудио.
Он снова молчит, собираясь с мыслями, и добавляет!
— Еще хочу научиться читать и писать. Хочу прочитать много книг. Сколько прочитал Клаудио,
— Зачем?
— В книгах рассказывается, как надо жить. Как чинятся моторы. Как летают самолеты. Да, и еще я хочу стать летчиком. И летать из Диауарума в Леонардо. Возить лекарства и продукты...
— Ты знаешь какие-нибудь легенды трумаи?
