самок. Кабан явно примеривался к ней, собираясь немедленно начать производить потомство.
Мы перевели дух в уверенности, что некоторое время животным будет не до нас.
Потап сделал мне знак: «Попробуем уползти?»
Я кивнул. Жестами обговорили направление. Выбора у нас практически не оставалось: либо вернуться обратно в ущелье, либо попробовать двигаться вперед в надежде, что мы рано или поздно минуем странную область измененного пространства и окажемся в привычной АТРИ.
Мы выбрали второе – продолжили путь на север – вверх по пологому склону на каменистую возвышенность.
Потап обхватил рысенка одной рукой, намереваясь тащить за собой, но Ушастик решительно высвободился. Зверенышу стало ощутимо лучше, он уже мог худо-бедно передвигаться самостоятельно.
Стараясь не делать резких движений и производить как можно меньше шума, мы осторожно поползли прочь.
В полный рост поднялись, только добравшись до возвышенности.
Теперь перед нами лежала плоская каменистая пустошь, испятнанная редкими островками невысокого папоротника. Растения выглядели совсем чахлыми, но мы с Потапом обрадовались им, как родным. Без сомнения, мы попали в «родную» АТРИ. Ведь именно этот вид папоротника здесь самый распространенный.
– Ну что, Бедуин? Мы выбрались? Как думаешь? – Потап раздавил между пальцами одну из смоляных желёзок, которые усеивали северную разновидность папоротника, и с удовольствием поднес руку к носу. – Знакомый запах. Значит, мы дома? А, Бедуин?
Я промолчал, пытаясь разобраться в ощущениях. У меня в груди нарастало странное щемящее чувство. Папоротник – это, конечно, хорошо, но… Не нравилось мне здесь. Ох и не нравилось!
Я выжидающе посмотрел на секалана, но тот обессиленно улегся у моих ног и закрыл глаза. Регенерация регенерацией, но нанесенные хуги увечья явно еще давали себя знать. Я повернулся к Потапу:
– Леш, а ты ничего не чуешь?
– Кроме непривычной жары? Ничего. А что?
В ответ я неопределенно повел плечами. Наверное, мне опять мерещится…
– Ладно, Потап, пошли потихоньку.
Солнце продолжало жарить вовсю. Температура подскочила градусов до сорока, не меньше. Пот ручьями стекал по телу и лицу, соленой струйкой заливал глаза. Мы с Потапом то и дело утирали лица рукавами, а Ушастик тяжело дышал, вывалив наружу темный влажный язык.
Я машинально поискал глазами хоть какое-нибудь дерево, желательно раскидистое и тенистое. Но вокруг простиралась все та же каменистая пустошь, и лишь за спиной внизу виднелся заманчиво густой лес. Тот самый, в котором резвились чернозубые хищные кабаны.
Жара становилась почти невыносимой. Уже казалось, что не только солнце, но и каждая травинка излучает тепло. Впереди вполне отчетливо разливалось марево, какое бывает в разгар лета в городе от нагретого асфальта. Но здесь, над землей и камнями, оно выглядело странновато.
– Потап, глянь…
– Ах ты ж, метлу тебе в дупло!
Мы остановились, повинуясь золотому егерскому правилу: «Все, что непонятно, смертельно опасно».
– Как думаешь, Бедуин, это снова спящие гейзеры? – спросил Потап.
– Не похоже, – откликнулся я. – Над гейзерами, как правило, пепла много, а здесь вроде чисто.
– Попробуем кинуть маркер? В смысле камень, – предложил Потап.
– Давай. Я кину, а вы с Ушастиком на всякий случай отойдите назад.
Пущенный моей рукой камень полетел в дрожащее марево. Еле заметная дымка сгустилась прямо на глазах. Воздух словно превратился в стекло. Казалось, его можно потрогать руками. Феномен явно имел гравитационную природу, потому что чем ближе подлетал камень, тем больше становилась скорость – его будто что-то притягивало. Наконец импровизированный снаряд с огромной силой ударился о «стекло». Раздался характерный звон, а потом на землю посыпались осколки… нет, не стекла, а того самого камня. От довольно увесистого булыжника в один миг осталось лишь мелкое крошево. Пожалуй, даже камнедробилка не смогла бы измельчить его лучше.
Я подошел к Потапу:
– Видал? Там не пройти.
Он кивнул, утирая пот:
– Ну и пекло… Как думаешь, Бедуин, жара связана со «стеклянной» аномалией?
– Вполне возможно. Ты что-нибудь слышал о ней?
– Нет, ничего. Наверное, мы первые, кто обнаружил.
– Или первые, кто остался цел, – поправил я.
– М-да… Значит, имеем полное право дать ей название. Как тебе «Адское стекло»?
– Сойдет. Жаль, КИПа нет, отправили бы сообщение по сети, застолбили за собой авторство.
– Да у нас такого авторства за последние дни… О-го-го! Одно «Ущелье экстремального перехода» чего стоит. А тут еще и чернозубые кабаны, и «Адское стекло»… Блин, до чего же жарко… – Леша достал флягу. Качнул, определяя, сколько воды осталось. – На самом дне. – Он протянул флягу мне. – Как раз нам с тобой по глотку.
Рысенок облизнулся и отвернулся в сторону. Ему не меньше, чем нам, хотелось пить. Он бы, конечно, полакал воды и из лужи, но, как назло, ничего подобного поблизости не оказалось.
Потап покосился на него и проворчал:
– Если глотки делать поменьше, то и на троих хватит… Ладно, что дальше? Попробуем обогнуть «Адское стекло» или вернемся назад в ущелье?
Я вопросительно посмотрел на секалана: «Куда, не подскажешь?»
Ушастик не ответил. То ли на этот раз не услышал меня, то ли и сам не знал.
– Попробуем пройти вдоль «Стекла», – решил я. – Вернуться в ущелье всегда успеем.
Для начала выбрали восточное направление. Но здесь возвышенность обрывалась отвесной стеной, и о том, чтобы спуститься по ней без помощи альпинистского снаряжения, нечего было и мечтать. Зато внизу разливалось привычное море тайги.
Ушастик обрадованно вякнул и припал на передние лапы: «Нам туда!»
– Хорошо бы, но как? – вслух откликнулся я.
«Не знаю. Вожак теперь ты, тебе и придумывать – как», – прозвучал недвусмысленный ответ.
– А что тут придумаешь? Может, ты умеешь летать? Мы – нет, – огрызнулся я.
– Ты с кем разговариваешь, Бедуин? – удивился Потап.
– Сам с собой, – спохватился я. – Говорю, вот она, АТРИ. Но чтобы спуститься туда, надо уметь летать.
– Здесь высота метров двести, не меньше, – прикинул Потап. – А ведь я узнаю это место. Вон тот хребет – Грива Якова, а там Косачево болото. Выходит, мы сейчас стоим… на вершине Золотого гольца!
Леха осекся и вытаращился на меня. Я ответил ему таким же потрясенным взглядом.
Золотой голец – миф и реальность АТРИ. Слухи о нем ходят самые разные, зачастую противоречивые. Утверждают, будто на его вершине просто так лежат золотые самородки размером с добрый кулак. Или – что здесь есть целые поля измененного пространства и, соответственно, хабар на любой вкус.
А некоторые слухи, наоборот, предостерегают, дескать, именно на плоской вершине Золотого гольца и живут пресловутые шептуны – таинственная и мрачная страшилка АТРИ.
На самом деле, кто такие шептуны, до сих пор не ясно. Известно лишь, что они разумны. Ну, или были разумными – до мутации. Происхождение шептунов неизвестно, цели неведомы. По некоторым гипотезам, это гости из «того» мира, по другим, наоборот, наши люди – те самые тунгусы-оленеводы, пережившие катастрофу и провалившиеся в АТРИ в момент столкновения миров. Высказывались даже предположения, что шептуны – инопланетяне с пресловутых «летающих тарелок».
Внешне они выглядят как люди. Носят одежду, обувь. Лица предпочитают прятать под капюшонами,
