поудобнее, он резко вывернул ее.
Ужасающий треск ломающейся кости разорвал тишину улицы, словно выстрел. Тролль взвыл от боли, но ненадолго. Индеец выпустил сломанную лапу и с полуразворота ударил вожака троллей в подбородок. Рот тролля с лязгом захлопнулся, глаза закатились, и он бесформенной грудой рухнул на землю.
Двое из трех оставшихся троллей с рычанием прыгнули на индейца. Третий, пониже, отпрянул назад и наблюдал за начавшейся дракой выпученными от удивления и страха глазами.
Два огромных тролля одновременно обрушились на незнакомца, словно сплошная стена живого мяса, способная сбить с ног кого угодно. Хуже того, Коршун заметил блеск стали в кулаке одного из них. Нож? Похоже. Будь у них пистолеты, они не полезли бы в драку. Индеец исчез под навалившимися на него троллями. «Это конец», — подумал Коршун.
Но он ошибся. Один из троллей издал такой душераздирающий вопль, что Коршун даже невольно посочувствовал. Что-то сверкнуло в воздухе и упало у его ног. Это был нож тролля.
Один из троллей лежал без движения. Другой пытался достать своими кулачищами голову противника, но удары не достигали цели. Глубоким нырком индеец увернулся от удара, подождал, пока тролль по инерции пролетит вперед и подставит бок, и нанес троллю два мощных коротких удара по почкам. Тролль согнулся в три погибели.
Подскочив, индеец сбил тролля с ног подсечкой. Когда тот падал, индеец всей тяжестью обрушился на массивное тело врага, ускоряя его падение. Первой грохнулась о землю голова тролля. Раздался страшный треск, тролль конвульсивно дернулся и затих.
Вдруг на плече индейца появилось крошечное рубиново-красное пятнышко и поползло к его голове. Коршун обернулся.
Единственный оставшийся в живых тролль стоял в начале аллеи, держа в своих огромных лапах небольшой пистолет с включенным лазерным прицелом, и Коршун видел, как палец тролля нажимает на спуск.
Коршун нагнулся, схватил лежавший у его ног нож, и отчаянно метнул его снизу вверх.
Должно быть, тролль заметил нож краем глаза. Спуская курок, он дернулся, пытаясь увернуться. Раздался выстрел, и тут же нож ударил тролля в голову. Для хорошего метальщика бросок был никудышный: удар пришелся рукояткой, а лезвие только оцарапало троллю подбородок, но, учитывая ситуацию, это было совсем неплохо.
Но все же недостаточно. Рыча от злости, тролль вскинул пистолет и еще раз нажал на спуск.
И, как по волшебству, рукоятка у ножа будто выросла из горла тролля. Он захлебнулся кровью, повалился на спину, отчаянно дернулся и затих.
Индеец все еще лежал на теле мертвого противника. Левая рука, которой он бросил нож, была вытянута по направлению к мертвому стрелку. Это был бросок снизу, такой же, какой пытался сделать Коршун, а ведь лежа выполнить его еще труднее. Как бы то ни было, исполнение было безупречным.
Индеец медленно поднялся, застонав от напряжения. Коршун заметил, что правая рука силача безжизненно свисает. Коршун понял: пуля тролля задела нервный узел. Кровь из раны стекала по руке, капая с пальцев на землю.
— Чертовы паскуды! — скрипнул зубами индеец. — Вторая за день! — Он поднял усталые, затуманенные болью глаза на Коршуна. — Твое предложение остается в силе? — спросил он. — Имеешь какое-нибудь понятие о первой помощи?
Коршун искоса глянул на рану индейца, разорвал на бинты свою рубашку, и серая ткань сразу окрасилась в темный цвет. По крайней мере, он остановил кровотечение — в этом он был уверен. Иначе бы индеец уже умер.
Он молча шел рядом с индейцем, готовый в любой момент его поддержать. Но его спутник был способен идти самостоятельно, хоть шел и медленно. Коршун вновь поразился тому, сколько ран и увечий досталось этому огромному телу. Незнакомец сидел не шевелясь, пока Коршун перевязывал его новую рану, но, как только затянул последний узел, индеец подобрал пистолет тролля, проверил его исправность и спрятал вместе со своим ножом в карман комбинезона. Он поднялся, и Коршун стал упрашивать, чтобы они пошли вместе. Индеец протестовал, но не слишком рьяно. Так они прошагали кварталов пять среди трущоб, по направлению к деловой части города.
— Меня зовут Деннис Корн, — сказал юноша, чтобы прервать затянувшееся молчание. — Приятели называют меня запросто — Коршун.
Индеец взглянул на него сверху вниз и после короткой паузы произнес:
— Джон — Ночной Шатун. Обычно меня зовут Ночным Бродягой.
Коршун намеревался обменяться рукопожатием, но Ночной Бродяга не сделал никакого встречного движения.
— Из какого ты племени? — спросил юноша.
— Племени? Ни из какого.
Коршун удивленно глянул на спутника. Разве он не индеец? Тогда кто же?
Ночной Бродяга не смотрел на него, но ответил так, словно прочитал мысли юноши.
— Да, я коренной индеец. Но не принадлежу ни к какому племени. — Продолжая смотреть вперед, он улыбнулся. — А из какого племени ты?
— Сиу, — ответил Коршун, а затем, понизив голос, уточнил: — Моя мать была из племени сиу.
— Многие племена ведут свою родословную по материнской линии, — сказал Ночной Бродяга. — Итак, Коршун — это твое племенное имя, тебе его дали вожди?
— Нет, — медленно ответил юноша.
— Ты был официально признан вождем сиу или каким-нибудь из отрядов сиу?
— Нет.
— Ну так, строго говоря, у тебя нет племени, — сказал Ночной Бродяга. — Как и у меня. Верно?
Последовала долгая пауза, прежде чем Коршун решился ответить.
— Да, — процедил он сквозь зубы, но затем с жаром добавил: — Но у меня оно будет.
— В Сиэтле нет вождей сиу, приятель.
— Я собираюсь отправиться в земли сиу.
После этих слов Ночной Бродяга наконец-то посмотрел на него и поднял бровь.
— Да? И когда?
Коршун сжал зубы, мысленно произнося молитву.
— Когда буду готов, — поколебавшись, ответил он.
— Да? — повторил Ночной Бродяга. — Тебя что-то удерживает? Семья, наверное? Или твоя банда?
Коршуну захотелось послать индейца подальше, но он не смог этого сделать. Было что-то притягательное в этом верзиле, какое-то странное обаяние.
— Поиск озарения, — пробормотал он.
— Что?..
— Поиск озарения! — почти закричал Коршун. Он посмотрел в лицо Ночному Бродяге, полагая, что тот над ним смеется.
Но взгляд Ночного Бродяги был невозмутимо спокоен. Он снова поднял бровь.
— Расскажи мне о своем поиске, — тихо сказал он.
Коршун хмыкнул. «Ты знаешь, о чем я говорю», — подумал он, но вслух этого не произнес. Он начал рассказывать о том, что узнал из книги Лэнгланд.
Наконец Коршун умолк. Ночной Бродяга, по-видимому, обдумывал его слова.
— Так, значит, когда духи призовут тебя, ты уйдешь, — сказал он. — Тогда и только тогда. — Индеец покачал головой. — Вряд ли в это можно поверить.
Он быстро поднял руку, упреждая возражение Коршуна.
— Я не говорю, что ты лжешь, — объяснил он. — Я просто не сторонник этой философии. Я полагаю, твоя судьба принадлежит только тебе, ответственность за свою жизнь несешь ты сам. И с моей точки зрения, только глупец может перекладывать эту ответственность на кого-то другого, пусть даже это будут духи.
Он еще раз покачал головой.
