принимается также и совершенно иная версия: молодой царь, или скорее молодой тиран, которого ненавидели как македоняне, против воли удерживавшиеся им в Азии, так и сторонники бывшего регента Македонии, был отравлен собственным виночерпием Иолом во время попойки у Медия из Лариссы, фессалийского вельможи. Доставленный Кассандром в ослином копыте бесцветный яд, именуемый «воды Стикса», был якобы влит в холодную воду, предназначенную для разбавления несмешанного вина царя. Виночерпий якобы, как ему и полагалось, отпил из кубка неразбавленного вина, после чего, сочтя вино то ли слишком теплым, то ли слишком крепким, охладил его или развел. Так Александр (подобно Ахиллу, ставшему жертвой хилого Париса; так самый доблестный гибнет от руки самого трусливого) был поражен в единственную свою слабую точку, любовь к доброму вину, — как Ахилл был ранен стрелой в пяту. «Внезапно, словно пораженный сильным ударом, Александр громко вскричал и принялся стонать, после чего друзья вывели его под руки вон. Царские слуги сразу же его уложили и принялись пристально за ним наблюдать, а поскольку боль не проходила, вызвали врачей. Однако никто из них не смог помочь, и когда царь, которого не отпускали многочисленные болезненные симптомы и продолжали мучить дикие боли, утратил надежду на то, что выживет, он снял с пальца перстень и отдал его Пердикке… а потом прибавил (и это были последние его слова), что виднейшие его друзья устроят ему грандиозные погребальные игры» (
Что подкрепляет такое утверждение71, так это не расследование, проведенное матерью Александра несколькими месяцами спустя после смерти героя, даже не слухи, распространенные Олимпиадой в 317 году с целью дискредитации семейства Антипатра — Кассандра, будущего царя, и Иола, его брата. Еще меньше имеет смысл обращать внимание на памфлеты, обвиняющие Александра во всех смертных грехах. Версия отравления подтверждается от обратного — добрым здравием всех прочих участников пира в количестве 21 человека и безразличием, в котором пребывал двор на протяжении восьми первых дней после смерти Александра. Претенденты на трон (или на троны), греки и македоняне, со времени убийства Пармениона до глубины души возмущенные тираническими методами нового режима, персидские аристократы, ставшие жертвами санкций, — все они были немало заинтересованы в том, чтобы Александра не стало и чтобы заговор удался.
Вспомним, что именно в эту эпоху и именно в этих столицах Персидской империи яд являлся удобным средством для смены режима. В 338 году, в том самом году, когда Филипп Македонский при поддержке своего сына Александра окончательно сокрушил силой оружия Афины и их союзников, царь Персии Артаксеркс III Вахука (Ох) умер, отравленный евнухом Багоем, который возвел на трон Дария III Кодомана. Позднее он стал фаворитом Александра… Почти все царствовавшие Аршакиды и Сасаниды были убиты.
Официальные сведения «Царских ежедневников», опубликованных теми, кто намеревался унаследовать империю Александра, не выдерживают никакой критики. Они указывают лишь один чрезвычайно неясный симптом — жар после винопития, не давая при этом никаких уточнений; в них даже подчеркивается, что молодой царь не терял сознания после выпивки, что исключает предположение алкогольной комы. С порога отметается и возвратная лихорадка, подхваченная в болотах месяцем прежде. Сообщения эти, кроме того, явно призваны замарать память о человеке, который, согласно «Дневникам», проводит все время в составлении безумных планов, играх и оргиях. И напротив, версия семьи Александра, говорящая о скоропостижной смерти без лихорадки, но мучительной, при том, что неотступно находящиеся при больном врачи не смогли оказать ему помощи, обожателям героя представляется куда более правдоподобной. Поскольку он стал опасен для регента Македонии и его амбициозных сыновей, род Антипатра отравил Александра в ожидании того, что затем будут отравлены его мать, жена и сын, — короче, того, что со всем родом Аргеадов будет покончено раз и навсегда.
«Шах» и «мат» — два персидских слова, которые означают «царь умер». Именно из Персии арабы принесли к нам в Средние века игру в шахматы, игру, собственно говоря, «шаха» и в «шаха»72. Старинные названия шахматных фигур говорят об этом с достаточной ясностью: пешки, которые составляют его инфантерию; кони, представляющие кавалерию; боевые слоны, по-арабски «аль-фан»; ферзь, который, вне всякого сомнения, судя по современным фарси и хинди, представляет «везира», или «визиря» персов и турок (по-арабски «васир»), лицо более подвижное, чем царь, и подчас более могущественное, чем он, только благодаря французской любезности и культу Девы превратившееся в XV веке у французов в dame (дама); и, наконец, король. Александр, который играл в Вавилоне с Медием за несколько часов до того, как получить «мат», оказался побит предателями-противниками в его же собственной игре в царя.
Глава IV
АНТИГЕРОЙ
После точек зрения историка, психолога, товарища по оружию рассмотрим теперь жизнь Александра с позиций моралиста. Не следует удивляться тому, что при изменении освещения по жизни Александра станут пробегать тени; напротив, тогда-то и станет заметно, что с самого рождения и до смерти наш герой был соткан из контрастов. Греки, у которых не было нашего ощущения цвета и которые, подобно нашим фотографам, противопоставляли матовое глянцевому, имели зато более развитое ощущение рельефа и объема. Они точно были не прирожденными художниками, но прирожденными скульпторами. Прежде чем стать иконой, Александр был медалью, барельефом, статуей, резко выделяясь на светлом фоне серебра, мрамора или неба.
Мораль, которая придала его жизни подлинную глубину, образовала в ней третье измерение. Римляне, более интересовавшиеся правом и нравственностью, чем метафизикой, шли по следам киников, перипатетиков и стоиков, которые взвешивали благо и зло всякого предприятия и поступка. Все они подвергали нашего героя суду, между тем как ослепленные его славой историографы и обожатели отказывались это делать. Моралисты судили Александра по его поступкам и результатам его похода, и почти все они могли бы присоединиться к тому, что написал Ювенал о Ганнибале:
Мы не ставим своей задачей критиковать и упрекать героя, превратив его в пыль, а доблесть его сведя к нулю. Мы хотим сопоставить его нравы с нравами других людей, забыть в нем героя, полубога или отмеченное судьбой существо, отбросить всякое предвзятое о нем мнение. Ни вспыльчивость, ни страсть к приключениям, ни любовный жар, пьянство и безумие не говорят о такой его исключительности, которая из ряда вон выделяла его из числа современников. Скорее имеет смысл сравнить его, как это обычно и делали латинские авторы, с другими полководцами и другими подлинными учителями: Сократом, Филиппом Македонским, Аристотелем, Диогеном, Фабием Максимом, Помпеем, Германиком и даже Иисусом. Тогда Александр перестанет быть сверхчеловеком — и удостоверит наше человеческое состояние, которое, как всякому известно, являет собой лишь слабость или ничтожество. Пиндар, любимый поэт Александра, высказал это в своей прославленной оде: «Однодневка! Кто он? Кто не он? Человек — всего только тени сон» («Пифийские оды», VIII, 96–97).
Зловещие тени прошлого
Если рассматривать его в таком ключе, рождение Александра прошло совершенно незамеченным — мы не знаем, где он появился на свет в один из осенних дней 356 года. Даже современникам дата его рождения
