на Земле, вечно изменчивая Луна в эфирных царствах, что между небесами и Землею, Повелевающая волнами приливов и отливов на Земле и в сердцах человеческих! Тебя, тебя славим мы, о символ Луны, прекрасной и вечно изменчивой, символ глубокого моря, в котором отражается Луна, символ отверстых врат жизни!
Мы зрим тебя, увенчанную серебряной короной на небесах, и облаченную в зеленые одежды на земле, и сверкающую разноцветными убранствами у врат жизни. О божественное серебро, сверкающее в согласии с небесным золотом! О зелень, взросшая из серости! О радужное сияние славы жизни!
И вновь поплыли мягкие звуки колокола. Подхватив последнюю затихающую в воздухе ноту, Морган начала песнь, от которой на протяжении последних недель у меня шли мурашки по коже:
О Ты, сущая прежде сотворения Земли —
Рея, Винах, Гея.
Недвижное, беззвучное, беспредельное, горькое море,
Я твоя жрица, откликнись мне.
О древнее небо вверху и земля внизу,
Дающая жизнь и приносящая смерть,
Персефона, Астарта, Ашторет,
Я твоя жрица, ответь мне!
О золотая Афродита, приди ко мне!
Пенорожденная, поднимись из горького моря
Близится час прилива полной Луны,
Услышь мой призыв, услышь и явись
Изида Разоблаченная, и Рея, Винах, Гея
Я твоя жрица, откликнись мне.
Закончив, Морган села, но служба продолжалась. Теперь мне не было нужды оборачиваться — по голосу из-за спины я знал, что Лунный Жрец находился за мной.
— Познай же сейчас секрет нити, сотканной между светом и тьмою; основа ее — жизнь, зарождающаяся во времени и пространстве, а прядут эту нить из жизни людей.
Вот поднимаемся мы на рассвете времени из серых, туманных вод морских; а на закате мы погружаемся в западный океан, и жизни человека нанизаны, подобно жемчугу, на нить его духа, и сколько бы он не странствовал — не быть ему в одиночестве, ибо все одинокое бесплодно.
Голос умолк и воцарилась тишина; и в тишине я слышал легкий шепот моря у скал и знал, что окна открыты к приходу ночи.
Тут голос заговорил снова; на этот раз он набрал силу и заполнил собою все пространство комнаты.
— Познай же сейчас тайну приливов и отливов. Все подвижное внешне, неподвижно внутри, ибо все находящееся снаружи, подобно находящемуся внутри, но действует различным образом.
Изида Природы ожидает прихода властителя своего — Солнца-Господина. И призывает она его. И выводит она его из страны мертвых, из Царства Аменти, где все забывается. И приплывет он к ней на корабле, название которому Миллионы Лет, и покроется земля зелеными всходами проросшего зерна, ибо желание Озириса да прибудет в согласии с зовом Изиды. И никогда не будет этого в сердцах людских, ибо таким сделали боги человека. Отрицающего это да отринут боги.
Но высоко в небесах пребывает наша Властительница Изида — Луна, и лунные силы подвластны ей. И служит она жрицей серебряной звезды, поднимающейся из мерцающего моря. Ей подвластны магнетические лунные приливы, управляющие сердцами людей.
И подвластно ей все находящееся внутри. И правит она царствами сна. Все невидимое создается ею, и правит она всем, что должно родиться. Подобно тому, как зеленеют посевы, послушные власти близкого ей Озириса, точно так же и разум человеческий понесет мысль от ее власти. Так восславим же молитвою животворящую природу богини, дабы головы людские были столь же плодородны, как и наделы их, — и тут позади меня раздался звон колокола, хотя я точно знал, что за моей спиной последнего не было.
Не приближайся к нам, о непосвященный, ибо приближается мгновение, когда богиня откроет лицо свое! Остерегайся созерцать ее нечистыми очами, дабы не узрел ты своего проклятья!
Ибо смотрит человек нечистый и невежественный на лицо Природы, но видит лишь тьму одну. Лишь посвященный и просвещенный узреет в лике сем черты Господа. Не приближайся к нам, о непосвященный, ибо мы славим Господа, явившегося нам в лике Природы.
И вновь голос умолк, и море снаружи ответило ему тихим, легким плесканием волн о скалы, напоминавшим приглушенный перезвон цимбал.
И вновь Морган медленно поднялась, мерцая серебристыми складками своего одеяния, и гордо выпрямилась, приобретя осанку египетской жрицы, и согнула руки свои в локтях, и простерла ко мне ладони свои, так что почувствовал я великую силу, исходившую из этих ладоней. Я увидел, что лицо ее изменилось: его нижняя часть приобрела негроидную форму, хотя в целом оно сохраняло спокойствие и уверенность, и нордический разлет бровей остался нетронутым. Она заговорила; это не был голос, принадлежавший ей, так как в нем слышались странные, нечеловеческие металлические нотки.
— Я — Изида, Покрывшая Главу свою; я вышла из мрака святилища. Я — та, что тенью следует позади волн, несущих смерть или рождение. Я — та, что приходит ночью, и никто не видел моего лица. Я старше самого времени, и меня забыли боги. Никто не может узреть мой лик и остаться вживе, ибо в то же мгновение, как приподнимет он покрывало с лица моего, его глаза покроет мрак смерти.
Чувствуя в себе неведомую силу, я заговорил.
— Есть человек, открывший твое лицо. Вот жертва твоя стоит перед тобою. Я сниму твое покрывало и умру, чтобы родиться заново.
Неожиданно за моей спиной раздался голос Лунного Жреца:
— Существует две смерти, которыми умирает человек, — большая и меньшая, смерть тела и смерть Посвящения. Среди этих двух наименьшая — смерть тела. Человек, увидевший лицо Изиды, погибает, ибо богиня принимает его к себе. Избравшие такую смерть идут по тропе, ведущей к источнику, что у белого кипариса.
На это я ответил:
— Я избираю путь, ведущий к источнику, что у белого кипариса.
И вновь послышался голос Лунного Жреца:
— Избравший смерть ради рождения да увидит лицо богини во всей его тайной силе. Не приближайся к нам, о непосвященный, ибо отправляется один из нас по тропе, ведущей к источнику, что у белого кипариса.
Я почувствовал, как мое тело охватило странное ощущение, будто я впадаю в транс; и увидел я, что руки Морган уже не были подняты — они были вытянуты вперед почти параллельно, ладонями вовнутрь… А между распростертыми ладонями она держала самое жизнь мою! Я почувствовал, что становлюсь безвольным, пассивным, не способным сопротивляться — как человек, принявший много снотворного. Откуда-то издалека до меня доносилось пение Морган:
Я беспредельное, беззвучное, горькое море;
Все в конце времен вернутся ко мне;
Мои владения — царство Персефоны;
К сердцу Земли ведут три пути.
Тот, кто изопьет воды из скрытого источника,
Узрит несказанные вещи,
И найдет тенистый путь, ведущий ко мне —
Диане Путей и Гекате,
Селене-Луне, Персефоне.
Мне казалось, что сама смерть взывает ко мне из неведомых глубин; жизнь медленно уходила из моего тела, так что я чувствовал себя, как человек, истекающий кровью. Мне казалось, что я уже умер — так это было похоже на смерть. Но сквозь сгущавшийся мрак до меня доносился голос Лунного Жреца:
— Вот Персефона, дочь Великой Праматери, Царица Гадеса, Властительница царств сна и смерти. Люди преклоняются перед нею также в обличье Царицы Мрака — но она Едина. Она же и Афродита —
