Халла ответила со своим обычным апломбом: — Тогда, скорее всего, нам перережут глотки каким- нибудь необыкновенным варварским способом.
Скайуокер сердито топнул ногой.
— Ну пожалуйста, Люк. Я хотела как лучше. Это наша единственная возможность. С йюзземом они сражаться не желают. Не считают их разумными.
— Ну, если так, значит, ковей не столь примитивны, как кажутся, — заявила принцесса.
— Нет, дело не в этом, дитя. Просто по их мнению, раз мы, люди, выгнали их с поверхности, значит, мы и должны доказывать свою правоту перед Кану.
Дискуссия была прервана внезапным прекращением спора между вождями. Один — Люк затруднялся различить их — повернулся и что-то крикнул Халле. Она внимательно выслушала и ухмыльнулась.
— Порядок. Они дождутся приговора, который вынесет Кану, — повернувшись, она пристально посмотрела на Люка. — Я — старая женщина, парень, но все равно пожить еще ой как хочется. Не лишай меня этой возможности.
— Ты должен победить, Люк, — сказала принцесса. — Если моя встреча с подпольщиками Циркарпуса рано или поздно не состоится, они выкинут из головы саму мысль о том, чтобы присоединиться к Альянсу.
Взгляд Люка метался от Халлы к Лейе и обратно.
— Альянс? А как насчет меня? Не лишать вас возможности сделать то, сделать это! Теперь послушайте, что я скажу, вы, обе, — он похлопал себя по груди, не сводя взгляда с Лейи. — Для меня гораздо важнее выжить самому, чем принести себя в жертву во имя туманной идеи патриотизма или, — он повернулся к Халле, — ради твоей драгоценности, от которой тебе следовало бы держаться подальше. Казалось бы, ты натерпелась на Мимбане достаточно,, чтобы понимать это.
— Люк, малыш… — попыталась было заспорить Халла, но он остановил ее взмахом руки.
— Не сейчас. В данный момент это больше не имеет значения, — он отдал меч принцессе. — Все в порядке… Ну, и какие тут правила? С кем я должен сражаться? Давайте кончать эту волынку… так или иначе.
— Борьба продолжается до тех пор, — старательно перевела Халла, выслушав то, что сказал вождь, — пока один из вас не попросит пощады или не умрет. Чтобы попросить пощады, надо произнести слово «саен». Это, впрочем, не так уж важно, потому что произнеся его, ты ничего не выиграешь.
Недовольно ворча, Люк подошел к вождям. Люди в толпе возбужденно залопотали, по всей видимости, в предвкушении интересного зрелища. Несмотря на прохладу, Люк почувствовал, что весь взмок.
Потом толпа раздалась, и Люк впервые увидел того ковей, которому, судя по всему, предстояло стать его противником. Напряженность в какой-то степени отпустила его. Ковей был плотнее Люка, но по весу примерно равен ему. И особенно свирепым он тоже не казался. В толпе были ковей и более крупные, и более грозные на вид.
И все-таки этот внешне средний представитель племени считался у них лучшим воином. Не без причины, надо думать. А какова она, станет ясно быстрее, чем хотелось бы. Люк настороженно и внимательно продолжать изучать своего противника. Что до самого ковей, то он оглянулся, отвесил низкий поклон Люку и сделал какое-то непонятное движение обеими руками.
Не в силах повторить этот сложный ритуал, Люк просто отсалютовал, как было принято в Альянсе. Толпа одобрительно забормотала. Хотя, может быть, он их неправильно понял, и на самом деле они выражали пожелание, чтобы его разорвали на куски.. Ему, однако, больше по душе была первая версия.
Пройдя мимо него, ковей остановился на дальней стороне пруда.
— Что мне теперь делать? — спросил Люк Халлу.
— Встань на этой стороне пруда лицом к нему. Когда второй вождь, тот, что с голубыми колючками в ожерелье, опустит правую руку, вы должны пойти навстречу друг другу, — сейчас в ее голосе не было ни намека на юмор.
— Что, мы будем драться в воде? — обеспокоенно спросил Люк.
— Никто этого не говорил.
— Рад слышать.
Толпа взвыла, у Люка мороз побежал по коже. Потом наступила мертвая тишина. Второй вождь поднял руку и резко опустил ее.
Ковей тут же прыгнул в озеро и побежал к Люку.
Люк заскользил вдоль берега, пытаясь сообразить, как лучше действовать. Куда наносить удары, по голове или по телу? Под сплошным покровом серого пуха разглядеть хоть какое-то уязвимое место не представлялось возможным. Толпа вопила, свод пещеры усиливал и дробил крики.
— Зачем вы сказали Люку слово, означающее, что он просит пощады, если ему от этого все равно не будет никакого толку? — прошептала принцесса, обращаясь к Халле.
— Потому что надеюсь, что если придется совсем туго, он прибегнет к нему как к последней надежде, — зашелестела Халла в ответ.
— Каким образом?
— Дело в том, что на самом деле это не то слово, которое ковей произносят, когда готовы сдаться. Это местное ругательство. Имеющее отношение к родителям. Н-ну… оно описывает процесс… г-хм!
Принцесса поражение посмотрела на нее.
— Зачем, скажите на милость?
— Может, какая-то польза и будет, если Люк прокричит что-нибудь вызывающее, когда эта скотина начнет вытрясать из него душу. Ни мы, ни Люк ничего не потеряем от этого. А ковей высоко ценят силу духа.
Принцесса, огорченная и расстроенная, не нашлась, что сказать. Халла, между тем, не замечая ее переживании, неотрывно глядела в сторону пруда.
— Если нам повезет, ему не придется произносить это слово, — пробормотала она. — Во всех случаях, сейчас мы ничего сделать не можем.
Люк, продолжая идти вдоль края пруда, сделал несколько прыжков, пытаясь оценить реакцию и подвижность своего противника. Тот, однако, либо был слишком умен, чтобы клюнуть на эту удочку, либо, скорее всего, просто не обращал на прыжки Люка никакого внимания. Не останавливаясь, он по-прежнему шел вперед, расплескивая воду и всем своим видом выражая полное безразличие к тому, что делал Люк.
Его поведение свидетельствовало о том, что в отличие от Люка, которого терзало беспокойство, ковей полностью уверен в себе.
Если я перестану метаться, несколько запоздало сообразил Люк, ковей, выйдя из воды, вынужден будет подняться по склону, что даст Люку некоторое преимущество. Придя к такому выводу, он остановился, проверил, хороша ли опора для ног, и стал ждать.
Широко раскинув руки — не для жарких объятий, конечно, — ковей бросился на него.
Люк решил ответить тем же. Как только противник оказался в непосредственной близости от него, он со всей силой врезал ему по челюсти. Вдруг Люку повезет, и у ковей стеклянные подбородки? Как выяснилось, его мечтам не суждено было сбыться. Нижняя челюсть ковей оказалась не иначе как из твердого гранита. И тем не менее удар Люка заставил его остановиться. Всего на мгновенье.
Он тут же ринулся дальше, и Люк нанес ему еще один удар кулаком в то место, где у человека солнечное сплетение. На этот раз ковей не остановился даже на секунду. Люк попытался поднырнуть под широко раскинутые руки, но абориген отреагировал с путающей быстротой. Схватил Люка за плечо и круто развернул его.
В отчаянии Люк попятился, зашел в воду, поскользнулся и с громким всплеском упал назад. Ковей бросился на него, Люк отчаянно изогнулся и какимто образом умудрился оказаться сверху.
Надавливая обеими руками, он попытался не дать противнику поднять голову над водой. Ничего не получилось.
Теперь-то, наконец, Люку стало ясно, почему ковей выдвинули этого малютку в качестве своего представителя на суде Кану. Гибкий и проворный, он, казалось, состоял из одних мускулов, покрытых мягким пухом.
