Мы видим, что любая жизнь в каждой ситуации С имеет свой смысл и до последнего дыхания сохраняет его. Это в равной степени справедливо для жизни и здоровых и больных людей, в том числе, психически больных. Так называемая жизнь, недостойная жизни, не существует. И даже за проявлениями психоза скрывается по-настоящему духовная личность, недоступная для психического заболевания. Болезнь затрагивает только возможности общения с окружающим миром, но сущность человека остается неразрушимой.
Если бы это было не так, то не было бы смысла в деятельности психиатров.
Когда семь лет назад я был в Париже на Первом конгрессе по психиатрии, Пьер Бернар спросил меня как психиатра — могут ли идиоты стать святыми. Я ответил утвердительно. Более того, я сказал, что, благодаря внутренней позиции, ужасный сам по себе факт родиться идиотом не означает, что этому человеку невозможно стать святым. Конечно, другие люди и даже мы, психиатры, едва ли в состоянии это заметить, поскольку психическое заболевание блокирует у больных людей саму возможность внешних проявлений святости. Один Бог знает, сколько святых скрывалось за ужимками идиотов. Затем я спросил у Пьера Бернара, не является ли это интеллектуальным снобизмом — сомневаться в самой возможности подобных преображений? Не означают ли подобные сомнения того, что в сознании людей святость и моральные качества человека зависят от его IQ? Но тогда можно ли, например, сказать, что если IQ ниже 90, то шансов стать святым нет? И еще одно соображение: кто сомневается в том, что ребенок — это личность? Но разве идиота нельзя считать человеком инфантильным, который остался в своем развитии на уровне ребенка?
Поэтому нет причин сомневаться в том, что даже у самой жалкой жизни есть свой смысл, и я надеюсь, что мне удалось показать это. Жизнь обладает безусловным смыслом, и нам нужна безусловная вера в_это. Это важнее всего во времена, подобные нашему, когда человеку угрожает экзистенциальная фрустрация, фрустрация воли к смыслу, экзистенциальный вакуум.
Психотерапия, если она исходит из верной философии, может иметь только безусловную веру в смысл жизни, любой жизни. Мы понимаем, почему Уолдо Франк писал в американском журнале, что логотерапия придала убедительности повсеместным попыткам вытеснить сознательной философией неосознаваемые философские воззрения Фрейда и Адлера. Современные психоаналитики, особенно в Соединенных Штатах, уже поняли и согласились с тем, что психотерапия не может существовать без концепции мира и иерархии ценностей. Становится все более важно привести самого психоаналитика к осознанию своих часто бессознательных представлений о человеке. Психоаналитик должен понимать, насколько опасно оставлять это неосознанным. Во всяком случае, единственный способ для него сделать это — осознать, что его теория исходит из карикатурного образа человека и что необходимо внести в него коррекцию.
Именно это я пытался сделать в экзистенциальном анализе и логотерапии: не заменить, но дополнить существующую психотерапию, сделать исходный образ человека целостным образом истинного человека, включающим в себя все измерения, и отдать должное той реальности, которая принадлежит только человеку и называется «бытием».
Я понимаю, что вы можете упрекнуть меня в том, что я сам создал карикатуру на образ человека, который предложил корректировать. Возможно, отчасти вы правы. Возможно, действительно, то, о чем я говорил, несколько односторонне и я преувеличил угрозу, исходящую от нигилизма и гомункулизма, которые, как мне показалось, составляют неосознаваемую философскую основу современной психотерапии; возможно, действительно, я сверхчувствителен к малейшим проявлениям нигилизма. Если это так, пожалуйста, поймите, что я обладаю этой сверхчувствительностью оттого, что этот нигилизм мне пришлось преодолевать в самом себе. Возможно, поэтому я способе обнаружить его, где бы он ни скрывался.
Возможно, я вижу соринку в чужом глазу так отчетливо потому, что выплакал бревно из своего собственного, и поэтому, может быть, у меня есть право делиться своими мыслями вне стен моей собственной школы экзистенциального самоанализа.
ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНЫЙ АНАЛИЗ И ДИМЕНЗИОНАЛЬНАЯ ОНТОЛОГИЯ [76]
Экзистенциальный анализ (Existenzanalyse) и ло-готерапия в действительности одно и то же, поскольку и то и другое является определенными аспектами одной и той же теории[77]. Однако Existenzanalyse не следует путать с Daseinanalyse, хотя оба этих немецких термина переводятся на английский как «экзистенциальный анализ»[78] . Термин «экзистенциальный анализ», используемый в данном докладе, применим только к теории д- ра Франкла, в то время как понятие «Daseinsanalyse» применяется к теории Людвига Бинсвангера. Совершенно независимо от исследований Бинсвангера, д-р Франкл начал говорить об Existenzanalyse в начале 1932 года и использовал этот термин в публикациях, начиная с 1939 года. (Комментарий редактора.)
И экзистенциальный анализ, и Daseinsanalyse занимаются чем-то вроде освещения бытия (Existenzer-hellung, Карл Ясперс). Однако Daseinsanalyse ставит акцент на освещении бытия, понимаемого как смысл бытия. Экзистенциальный анализ, с другой стороны, кроме проявления бытия, претендует на освещение смысла[79]. Акцент, таким образом, переносится с проявления с онтик-онтологии на проявление возможностей смысла. Возможно, поэтому экзистенциальный анализ заменяет собой чистый анализ и является терапией, а именно, логотерапией, тогда как Daseinanalyse, по крайней мере, в соответствии с определениями, данными самими главными дазайнаналитиками, не представляет собой (психо-) терапии в истинном смысле слова. Как пишет Медард Босс: «Daseinanalyse не имеет ничего общего с психотерапевтической практикой»[80]. Логос прежде всего означает смысл. Поэтому логотерапия представляет собой психотерапию, ориентированную на смысл и ориентирующую пациента на поиск смысла.
Daseinanalyse (который, иногда, возможно, лучше называть онтоанализом) не скрывает, что приоритетной структурой считает Daseinsgestalten. Это предполагает специфический способ бытия-в-мире, который соответствует специфически субъективному способу восприятия мира. То, что Адлер назвал индивидуальным стилем жизни, с его тенденциозной апперцепцией, субъективной моделью восприятия мира, представляет собой ту же самую общую идею.
Я понимаю, что представители Daseinanalyse никогда бы не сказали «субъективный способ восприятия», потому что это предполагает наличие объективно данного мира. Логотерапия, однако, утверждает, что не имеет значения ни то, насколько субъективным (или даже патологически искаженным) может быть выделяемый сегмент мира, ни то, что он выделяется из объективного мира. Типичная терминология Daseinanalyse, которая претендует на преодоление разрыва между субъективностью и объективностью, представляется мне самообманом. Человек не в состоянии преодолеть этот разрыв, и попытки сделать это являются нецелесообразными[81]. Познание неизбежно осуществляется в поле напряжения между полюсами объективного и субъективного, потому что
