— Это пеллийская твердыня. Ты видишь скорое будущее… Еще одно мгновение… вот, на угловой башне — это ты. Под стенами — аквилонское войско.
Диго с изумлением разглядел себя, сидящего на бочонке и раздающего какие-то команды суетящимся вокруг него воинам. Странно было видеть себя со стороны — у аргосца пересохло во рту, и закружилась голова.
Картина в черном шаре прояснилась и надвинулась. У замка, без сомнения, шел жестокий бой — ворота его были распахнуты, и к ним стремились, отстреливаясь на ходу, конные и пешие арбалетчики — судя по доспеху и одежде, собранные со всех концов обитаемого мира. За ними двигалась стройная штурмовая колонна аквилонцев в несколько десятков копейщиков.
Колонна явственно нацелилась с ходу, вслед за отступающими защитникам замка, ворваться в укрепление на плечах бегущих. Рассыпанные вокруг плотного строя копейщиков лучники постоянно обстреливали стены замка, не давая высунуться стрелкам Диго. В поле зрения показалась еще одна колонна и группа всадников. Тем временем, из ворот замка выскочил десяток воинов, размахивая мечами, и устремился по подъемному мосту навстречу копейщикам.
Во главе их несся высокий воин в чешуйчатой кольчуге и глухом шлеме, имитирующем змеиную морду. Он первым, с неистовой быстротой вращая вкруг себя два изогнутых клинка, врубился во вражеский строй. Это была самоубийственная атака, произойди она на открытой местности — редко кому удавалось прорвать сомкнутый строй гандеров, тем более имея столь малое число воинов. Однако схватка произошла у дальнего от замка конца подъемного моста — большинство аквилонцев топталось слева и справа от узкого деревянного настила. Меж тем последние арбалетчики скрылись в зияющей пасти ворот — гирканский шпион, как его отрекомендовал Нун, выиграл несколько драгоценных мгновений. Диго не мог не восхититься его несомненным мужеством и воинским искусством — сухой ров под мостом был завален трупами, но защитники замка так и не попятились.
В ближнем бою длинные копья гандерланцев оказались бесполезными. На мосту буквально шла резня — грудь в грудь, там уже не было места для замаха мечом — в ход пошли ножи, кинжалы, локти, колени, даже зубы. Диго видел, как сбитые с ног противники — раненый аквилонец и голый по пояс шемит, обняв друг друга в последнем смертельном объятии, полетели в ров, обагренные кровью друг друга.
Наконец на башне прозвучал сигнал рога, и обороняющиеся бросились наутек в сторону захлопывающихся створок ворот. Последним, как до того — первым, вновь оказался воин в змеином шлеме — он пятился, отмахиваясь саблями и прикрывая спины своим воинам. Он змеей проскользнул в узкую щель, и окованные створки с жутким лязгом захлопнулись пред самым носом аквилонцев. В следующее мгновение на головы преследователей посыпались камни и полетели стрелы — мост в мгновение ока окрасился кровью. Затем в недрах замка привели в действие хитрый механизм, и мост стал подниматься. Хвост колонны успел вернуться на свою сторону, хотя многие попадали в ров, но большая часть оказалась сдавленной меж поднимающимся на могучих цепях настилом и воротами. В образовавшуюся кашу без промаха рухнули кувшины, наполненные горящей смесью, некогда бывшей едва ли не главной причиной головокружительных успехов аргосского флота. Из расколовшихся глиняных горшков исторглись жадные языки пламени, которое въедалось в кожу, обугливая ее до костей, проникало в малейшие щели в доспехах — это было страшное зрелище. Ко времени, когда подъемный мост поднялся вертикально, на площадке, шириной в пять шагов, меж ним и закопченными воротами не осталось ни одного живого человека.
Тем не менее, аквилонское воинство, видимо, взялось за штурм замка всерьез — еще, по меньшей мере, десяток колонн разглядел Диго, когда стигийская магия несколько отдалила его взгляд. Теперь все поле боя было видно с высоты полета ястреба. Меж отрядами пехоты мелькали всадники и идущие россыпью боссонские лучники, в головах колонн несли перекидные мостики, лестницы и прочие штурмовые приспособлення. Раздался характерный надсадный вой, похожий на крик обезумевшего от страха осла, когда два десятка катапульт осадной армии обрушили на защитников замка тучи камней и медных шипастых шаров. Диго опытным глазом оценил ситуацию и понял, что замку осталось держаться недолго — слишком малочисленными были защитники. Вновь послышался голос стигийца:
— Непрекращающийся штурм был… вернее, будет долгим. Под стенами замка жернова судьбы размолотят цвет Аквилонской армии, не готовой к столь яростному и грамотному сопротивлению… А вот — и новые игроки…
Внезапно отряды штурмующих, находясь в нескольких десятков шагов от рва, замерли: всадники, без сомнения осуществляющие связь меж частями аквилонского войска, замельтешили меж сверкающих броней прямоугольников пехоты и шатром командующего.
Теперь Диго видел поле боя с еще большей высоты, из-под самых облаков. Замок стал для него небольшой серой коробочкой — отдельных людей было не разглядеть, лишь крупные отряды смещались к югу, по полю, кое-где усеянному редкими рощицами.
А с юга на аквилонцев накатывалась гигантская волна конницы, за ней еще одна и еще. Словно дикие леса исторгали из себя полчища разгневанных лесных духов.
Нун что-то проговорил, но аргосец не разобрал отдельных слов, только черный шар словно поглотил наемника, и Диго оказался в самом центре атакующей кавалерии. Это, несомненно, были гирканцы: искривленные сабли и ятаганы, копья с бунчуками из волчьих и лисьих хвостов, черно-багровые знамена, неистовый визг и полное отсутствие воинского строя говорили сами за себя. Сколько же их тут? Словно песчинок в море или мошкары над болотом — океан, готовый проглотить редкие островки аквилонского войска…
Эта картина была настолько реальной, что Диго ощущал себя несущимся на разгоряченном скакуне, а пыль из-под копыт всадников, скачущих впереди, била ему в лицо, вместе с запахом конского пота, уши рвал визг атакующих и дробный перестук копыт, от которого, кажется, вот-вот рухнут небеса. Но вот все погасло перед глазами аргосца. Исчез пеллийский замок, колонны гандеров и боссонцев, тщетно пытающиеся выстроить новую боевую линию навстречу внезапно появившемуся врагу, штормовые валы восточной кавалерии…
Теперь он словно воочию видел карту южных окраин Аквилонии — только карта была рельефной, живой — какие-то точки двигались по изогнутым ниточкам дорог, шевелились под порывами ветра зеленые леса, реки странно выделялись, будто вены, проступающие на теле некоего гиганта, улегшегося на земную поверхность. Вряд ли кто из смертных, исключая вознесенных живыми в иные миры и колдунов, видел мир с такой высоты.
У Диго перехватило дыхание от удивительной пугающей красоты. Но тут же он вздрогнул, разглядев огромную накатывающую волну тьмы, — это неисчислимые полчища степной конницы захлестнули южные пределы Аквилонии. Казалось, гигантский спрут прополз через пустыни Кофа и поля Офира, и каждое щупальце чудовища — тысячи и тысячи закованных в броню беспощадных гирканцев, нащупало свою дорогу и вползало в тело беззащитного королевства, чья армия оказалась пойманной под стенами пеллийского замка или разбросана по множеству крепостей и гарнизонов.
Затем волшебный шар показал целую череду видений. То это был шатер гирканского вождя, то аквилонский бивак, башня крепости, над которой вилось знамя с Золотым Львом, королевские покои в Тарантии, группа всадников, летевшая в туче дорожной пыли к гавани, где на лазоревой воде покачивали золочеными носами боевые галеры под алыми парусами. И везде, где находились полководцы, вельможи или владыки хайборийских земель и воинств, появлялись неясные темные пятна, таившие молчаливую угрозу. Эти тревожные призрачные тени, в которых без сомнения скрывались хладнокровные убийцы, совершали свою безжалостную работу, отгородившись от магического зрения аргосца невидимым щитом.
— Хватит! — Словно гром или удар бича, голос стигийца вывел Диго из зачарованной грезы.
Наемник застонал и, схватившись за голову, растянулся на плащах. Когда дурнота и боль исчезли, аргосец медленно сел. Вокруг, как и раньше, шумел лес. Кое-где стволы деревьев порозовели, свет факелов стал незаметнее на фоне первых лучей зари, пробивавших себе путь сквозь густую листву. Магический шар бесследно исчез, только Нун по-прежнему неподвижно сидел напротив. Плащ его перестал шевелиться, не напоминая более трепещущие крылья демонической твари, прокравшейся в видимый мир из мрака и безвременья.
— Ты и так увидел достаточно, хайбориец. Вглядываясь дольше в магические зеркала Сета, ты рисковал лишиться рассудка.
— Что значат эти видения и мороки? — хрипло спросил командир наемников, тщетно борясь с дрожью в голосе.
— Зеркала показывают будущее. Вернее, тот ход событий, который следует из мыслей и поступков, схваченных жрецом в несколько черных кристаллов… — Нун прервал сам себя и продолжил чуть погодя, уже скороговоркой: — Впрочем, тебе ничего, кроме смущения ума, не даст мое объяснение. Скажем так — ты видел ход событий, которые могут быть вызваны к жизни твоим вступлением в пеллийскую твердыню и действиями уже упомянутой особы из дворца гирканского королевства. Однако ход событий в реальном мире может быть изменен сотней других сил и вмешательств.
— Не морочь мне голову, жрец, — Диго уже почти пришел в себя, — говори ясно, правильно ли я понял это видение: орден Блистательных, сам того не ведая, притянет к себе значительную долю аквилонской ратной мощи и послужит своего рода приманкой.
— Ты быстро соображаешь, хайбориец, — с ноткой явственного пренебрежения к варвару проговорил стигиец. — Когда же часть войск Золотого Льва окажется перемолотой на пеллийских полях, капкан, оставленный гирканцами без ведома Блистательных, захлопнется — полки кочевников, совершив стремительный переход, обрушатся на запад с невиданной доселе силой.
— Теперь я начинаю кое-что понимать. Вам, стигийцам, изрядно поприжал хвост в былые времена Конан-киммериец. Вы потеряли всякую власть над хайборийскими королевствами. Однако, как я слышал, недавно вы снова стали подымать голову…
— Ты слышал верно, наемник. Сет — существо извечное, отнюдь не состоящее из грубой материи этого мира. Его никак не могут победить стальные мечи или полуграмотные бормотания почитателей Митры и Асуры.
Видно было, что жрец страшно обозлен упоминанием о ряде поражений, понесенных стигийцами от Конана, однако аргосец был нужен жрецу, и он воздержался от гневных речей. Тем временем Диго продолжал, внимательно следя за реакцией собеседника:
— Вам на руку военное поражение Аквилонии и разорение степняками иных хайборийских королевств, но вы не желаете усиления и без того прытких владык восточных империй. Посему, зная, что я приглашен возглавить армию Ордена Блистательных, вы бы хотели…
— Мы хотим, чтобы мятеж состоялся, — всякие беспорядки в хайборийских землях угодны нашему властелину, а иметь в боку Аквилонии и Немедии такую занозу, как новоиспеченное мятежное королевство, — знамение судьбы. Однако, как ты прозорливо заметил, гирканским псам нечего делать в наших охотничьих угодьях. Это одна из причин, по которым я говорю с тобой в этом лесу.
— Ясно. Но как я остановлю полновесное вторжение Турана… или — Иранистана… Впрочем, войска любого из них. Судя про предоставленным мне сведениям, под моим командованием будет пара тысяч наемников и солдат замкового гарнизона. Ну, пару-тройку тысяч приведут Блистательные из знатных родов Аквилонии и Немедии. Весь расчет был на то, что подкупленный немедийский Военный Совет затянет вмешательство, а дряхлый Конан разобьет себе лоб, кидаясь на замковые стены с парой-тройкой полков. Но теперь… Поверь моему опыту — если войска, в моем видении окружившие замок, не бред, они раздавят мятеж, словно слон муху.
— Уже утро, тебе скоро выступать — не дай то Великая Тьма, вдруг на отряд наткнется какой-нибудь из аквилонских дозоров. Скажу кратко. Конан действительно кинется на твое воинство с малой горсткой своей гвардии — тут он и найдет свою ожидаемую многими бесславную кончину. Немедийский Военный Совет действительно не будет торопиться вмешиваться в дрязги в глухом пограничном герцогстве. А пока Конн и Троцеро решатся оставить столицу, которая всколыхнется после смерти Золотого Льва, кто знает, может под знамена Блистательных и сбежится так много жаждущих передела мира баронов, что Аквилония смирится с потерей пары-тройки провинций. Армия, которую ты разглядел в видении — как и гирканские полчища, — лишь чаяния одного, не слишком умного восточного владыки. Он привык, что поблизости от моря Вилайет мятежников в мгновение ока стирают в порошок, на страх всем обитаемым землям. Основные силы аквилонцев, если они и двинутся из Тарантии к пеллийским землям, то не ранее чем через полгода. Много, очень много золота из сокровищницы Асуры ушло к пиктам, в Нордхейм, в Пограничное королевство — для армии Аквилонии хватит и иных занятий помимо подавления, как решат в Тарантии, заурядного бунта в жалкой пограничной провинции. А уж с поглупевшим стариком Конаном и сотней гвардейцев ты справишься. Теперь насчет восточного нашествия. Сет нашептал мне в уши, что некий командир наемников, уставший кочевать и драться в мелких гражданских войнах, не прочь встать у кормила одного новообразованного государства с армией из псов войны и с подвалами, забитыми ворованным золотом…
— «Следы мыслей», уважаемый Нун? — недобро спросил Диго.
— Не думаю, что этому славному воину следует немедля хвататься за меч, — с Блистательными и Торкилем я не жажду откровенничать. А что до будущего развития событий… в будущем Стигии понадобится сильный и решительный союзник в хайборийском мире. Я готов помогать тебе сейчас, а в случае избавления от восточной угрозы помощь возрастет стократно. Запомни: быть обласканным служителями Сета-владыки — завидная участь для варвара.
— Это кто еще варвар, уважаемый Нун, — проворчал оскорбленный Диго, весьма кичившийся происхождением от аргосского благородного рода, берущего свое начало из тьмы веков,
