Руари увидел их первым: его эльфийские предки подарили ему острое ночное зрение и высокий рост, что давало ему преимущество в компании чистокровных людей.
— Кто же они такие? — спросил он не веря собственным глазам, негромко добавив несколько проклятий. — Это не может быть канками.
Но они ими были. Семь канков шли прямо на них, и на всех семерых сидели всадники, одетые в одежду путешественников. А Каши чувствовала только одно сознание, и сумела даже прочитать намерения женщины, когда та оказалась достаточно близко к Квирайту. А это означает, что остальные шесть либо маги и псионики, которые умеют закрывать свои мысли и присутствие, либо темплары, получающие власть Короля-Льва через свои медальоны, а то и осквернители, которые превращают живые растения в безжизненный пепел, чтобы исполнить свои заклинания. Впрочем Король-Лев имел заслуженную репутацию правителя, умевшего предусмотреть все; он мог послать по два представителя каждого сорта.
Хаману определенно принял все меры, чтобы его посланник добрался до цели. Все канки были гигантами своего вида и нагружены мешкми с запасами в придачу к всадникам. Их хитин был покрыт блестящим лаком, сверкавшем в ярком лунном свете, и на каждом из них висело по несколько колокольчиков.
Когда жители Квирайта нуждались во вьючных животных, они нанимали или покупали их у племени Бегунов Луны. Эльфийские пастухи заслуженно гордились своими блестящими черными канками, выведенными за долгие поколения, которые отличались выносливостью и умением приспособиться к любой обстановке. Лорд Хаману, однако, не нуждался в жуках, которые могли бежать целые дни от восхода до заката, а есть только старые сухие кусты. Король-Лев хотел иметь огромных жуков, сильных жуков, таких жуков, которые заставляли любого подумать дважды, прежде чем подойти к ним. И обычно Лев получал, что хотел.
И Павек получит такого, тоже, если вернется в Урик, потому что были специальные жуки, на которых ездили высшие темплары и офицеры высшего ранга из военного бюро. Эта мысль заставила колени Павека слегка задрожать, когда он очутился лицом к лицу с приближающейся группой.
Канки зажужжали, казалось они переговариваются между собой, их высокое жужжание заглушило даже позвякивание колокольчика. Потом они кляцнули своими изогнутыми жвалами, жест, который показался Павеку еще больше угрожающим из-за желтой флюоресцирующей жидкости, которая медленно текла из их ртов на панцирь. Это был яд, один из самых худших в Пустых Землях, и слюна канков вполне могла убить.
Павек вынул меч из ножен и крепко взялся правой рукой за рукоятку. — Во имя Квирайта, кто идет? — громко сказал он.
Темные силуэты на спинах канков не сделали ни одного движения, чтобы придержать или остановить своих животных. Канки продолжали идти. Павек наполовину вытащил свой меч из ножен. — Остановитесь, или я атакую.
— Я не вижу их лиц, — сказал Руари, которому помогало его ночное зрение. — Они все лежат на спинах канков. Не нравится мне это…
Главный канк — естественно самый большой, с такими жвалами, которые могли перекусить человеческую шею одним ударом — обратил внимание на оружие Павека. Его антенны возбужденно задергались, ядовитая слюна полилась изо рта, он присел, перенеся вес на четыре задних ноги.
— Собирается атаковать, — выкрикнул Руари никому не нужное предупреждение.
— Вы находитесь на защищенной земле Квирайта. Мы гарантируем вам наше гостеприимство. Слезайте с канков, — выкрикнул Павек с меньшей властностью, чем он хотел бы услышать в своем голосе. Он полностью вытащил свой меч, но он и остальные оба умрут, если он воспользуется им.
— Слезайте, сейчас!
Канк стал на дыбы, размахивая клешнями на передних ногах. Дыхание Павека замерзло в его горле, потом, к его полному удивлению, молчаливый и неподвижный всадник свалился на землю, как мешок с камнями. Это был тот самый сигнал, которого ждал Руари. Он не собирался, как дурак, использовать заклинания друидов для соревнования с всадниками, управляющими своими животными, но если канков никто не контролировал, он знал заклинания.
Павек почувствовал, как его сердце подпрыгнуло, когда Руари призвал силу стража. Молодой друид прошептал несколько слов — чтобы придать силе нужную форму и направить ее — и создал связь между собой и жуками. Главный канк, уже без всадника, опустился на все шесть ног, клацая хитином и колокольчиком, а Руари уже водил в воздухе руками, успокаивая животных. Одни за другим канки начали повторять его движения своими антеннами. Потом удары жвал друг о друга замедлились и остановились, сердитое жужжание стихло.
— Отличная работа! — воскликнул Павек, ударяя в плечо Руари с такой силой, что тот не удержался на ногах и упал, зато когда полуэльф снова поднялся на ноги, его лице освещала широкая улыбка. Павек поздравил сам себя, что он еще помнит, как выразить тонкости дружбы, как если бы он сам был Руари, который спас их жизни.
Теперь, когда опасность миновала и тонкости были соблюдены, надо было получить ответы на вопросы.
Не сводя настороженного взгляда с гигантского, хотя и успокоившего канка, Павек сунул меч обратно в ножны и опустился на колени рядом с упавшим всадником. Он немедленно получил первый ответ, когда, собираясь перевернуть тело на спину, раскрыл тяжелый плащ. К светло-желтому правому рукаву туники темплара были аккуратно пришита целая пачка темных полосок. Только военное бюро носило свои полоски на правом рукаве, и хотя Павеку было трудно прочесть по полоскам ранг темплара, было похоже, что он глядит на солдата, если повезло, но может быть и на преследователя, если как обычно не повезло.
Плащ военного темплара выскользнул из его внезапно окостеневших пальцев: старые привычки взяли свое. Регулятору третьего ранга гражданского бюро не разрешалось даже коснуться рукой офицера военного бюро. Выругавшись, он напомнил себе, что он не в Урике, и что он не регулятор третьего ранга. Пальцы снова задвигались, он сунул их под спину, готовясь перевернуть тело. Исходя из неподвижности и тяжести тела, он приготовился взглянуть на лицо мужчины, скорее всего лицо трупа, но он никак не ожидал увидеть темную, отвратительно пахнувшую жидкость, струившуюся изо рта и носа темплара. Она уже залила его грудь, замочив рубашку и плащ. Руки Павека, держащие плащ, тоже стали мокрыми и липкими.
Смертельный жар Кулака Солнца убил мужчину — Павек сам чуть не умер в тот первый раз, когда пересекал Кулак — но он не верил, что такая естественная и повседневная вещь как жара могла убить этого сильного и тренированного человека.
— Он-? — спросил Звайн, и Павек, который даже не заметил, что мальчишка так близко, вскочил на ноги с бьюшимся сердцем.
— Совсем, — ответил он, стараясь успокоить дыхание.
— Можно… можно мне обыскать его?
Павек собрался было взъерошить его волосы, но потом вспомнил, в чем выпачканы его пальцы, и вместо этого поискал, обо что бы их вытереть.
— Обыскать, но не украсть, понял? Все, что ты найдешь, вернется обратно в Урик, или военное бюро в полном составе будет охотиться за нашими шкурами. — Он оставил пальцами темное пятно на лакированном хитине канка.
Мальчик поджал губы и выпятил вперед подбородок, всегда воинственный, всегда настороже. — Я не такой дурак.
— Да, конечно — только не становись им.
Он направился к следующему канку и еще одному кровавому темплару, с такими же нашивками: дварф, чье безжизненное тело, весившее по меньшей мере пятнадцать стоунов,[1] начало валиться на землю, как только он коснулся его. Ругаясь, Павек толкнул его со всей силы и сумел удержать на спине канка, но только после того, как вся его одежда вымокла в вонючей крови.
— Этот тоже мертв, — крикнул Руари с противоположного конца ряда канков.
— Женщина? — Павек вытер ладони об изнанку туники дварфа. — Акашия сказала, что едет женщина.
