Диоген утверждал, что даже Сократ не был чужд роскоши, ибо в противном случае обходился бы без своего дома, без постели, пусть скромной, без сандалий, которые он иногда надевал на ноги.
12
Гераклеот Зевксис, нарисовав Елену, разбогател благодаря этой картине, ибо не разрешал любоваться ею бесплатно, когда и сколько угодно: сначала требовалось внести определенную плату и только потом смотреть. Так как художник брал деньги, показывая свою картину, эллины, современники живописца, прозвали его Елену гетерой.
13
Эпикур из Гаргетта утверждал: «Кому не довольно малого, тому всего мало» — и был готов, по его словам, питаясь одним хлебом и водой, поспорить с Зевсом, кто из них счастливее. Как при этом можно прославлять наслаждение, мы сообщим в другом месте.
14
Весьма часто с трудом по оболу[166] скопленные деньги перекочевывают, как говорит Архилох, в брюхо распутной девки.[167] Деньги ведь что еж, которого легко словить, но непросто удержать. И Анаксагор в своей книге о царстве замечает, что деньги трудно нажить, но еще труднее сберечь.
15
Передают, что сицилийский тиран Гиерон, будучи еще частным человеком, отличался необразованностью и невежеством не в меньшей степени, чем его брат Гелон. Будучи болен, он пристрастился к наукам и употребил предоставленный болезнью досуг на то, чтобы слушать ученые беседы. По выздоровлении Гиерон общался с Симонидом Кеосским, фиванцем Пиндаром, Вакхилидом из Юлиды, а Гелон так и остался чужд наук.
Известно, что Птолемея II образованнейшим человеком сделала опять-таки болезнь. Платон утверждает, что и Феаг стал философом не по чему другому, как из-за вызванных нездоровьем ограничений; ведь лишив Феага возможности заниматься государственными делами, болезнь вселила в него любовь к мудрости. Какой благоразумный человек не пожелал бы болезни Алкивиаду, Критию, лакедемонянину Павсанию и другим?! Алкивиаду и Критию, чтобы они не расстались с Сократом,[168] а Павсанию, чтобы, обуянный гордыней, он не действовал то в пользу лакедемонян, то в пользу беотийцев или граждан Фессалии, а у Фарнабаза не восхищался персами и мидянами.[169] Критий превратился в тирана и убийцу, причинил много зла своему родному городу и умер всеми ненавидимый.
Стратону, сыну Коррага, болезнь тоже, видимо, пошла на пользу. Принадлежа к знатному и богатому роду, он, однако, совершенно пренебрегал телесными упражнениями. Но когда стал страдать болезнью селезенки и врачи предписали ему упражняться в гимнасии,[170] Стратон сначала предавался этому настолько, насколько было необходимо для здоровья. Постепенно делая успехи в этих занятиях и отдавшись им безраздельно, Стратон во время Олимпийских состязаний оказался в один день победителем в борьбе и панкратии;[171] он и вторично завоевал победу в Олимпии, а также отличился на Немейских, Пифийских и Истмийских играх.
У атлета Демократа были больные ноги. Поэтому, придя на состязание, он обвел место, где стоял, чертой и предложил противникам вытащить его за пределы нарисованного круга. Они оказались не в состоянии это сделать и были побеждены, а Демократ удостоился победного венка.
16
Если человек будет следовать за Каллием, Каллий сделает из него бражника, если за Исмением, тот превратит его во флейтиста. Подражающий Алкивиаду станет хвастуном, а Кробилу — поваром. Демосфен сделает его оратором, Эпаминонд — воином, Агесилай — исполненным великодушия, Фокион — порядочности, Аристид сделает справедливым, а Сократ — мудрым.
17
Пифагор объяснял людям, что он происходит от семени лучшего, сравнительно с человеческим: в один и тот же день и час его видели в Метапонтие и Кротоне; в Олимпии Пифагор показывал свое золотое бедро,[172] кротонцу Миллию напоминал, что он никто иной как фригиец Мидас, сын Гордия;[173] белый орел позволял ему себя гладить, а река Кос, когда философ собирался переправиться на другой берег, человеческим голосом сказала: «Привет тебе, Пифагор!» Он учил, что самым священным является лист мальвы, самым мудрым — число, а вслед за ним тот, кто дал вещам имена. Землетрясение Пифагор считал следствием того, что покойники сошлись вместе, радугу — отсветом солнца, а звучащие иногда в наших ушах голоса — голосами высших существ. Ни в чем ученикам Пифагора не полагалось высказывать сомнение или задавать в разъяснение сказанного вопросы: слушатели относились к словам учителя, как к вещаниям оракула. Когда он посещал чужие города, говорили: Пифагор пришел не учить, а исцелять. Он предписывал не употреблять в пищу сердца животных, не есть белых петухов, ни в коем случае не дотрагиваться до мяса павшего скота, не посещать бань и не ходить по большим дорогам, ибо неизвестно, чисты ли они.
18
Рассказывают, что, когда, после неоднократных приглашений Дионисия,[174] Платон прибыл в Сицилию, тиран, взойдя на колесницу, сам стал править, а сыну Аристона[175] отвел место рядом с собою, какой-то сиракузянин, человек находчивый и знающий Гомера, в восхищении произнес известный стих из Илиады, чуть-чуть изменив его:
