женщин». На это посетительница смело и остроумно возразила ему: «А от красавца ты бы, вероятно, принял?» Птолемей остался доволен ее ответом.
32
Некий лакедемонянин по имени Тимандрид, уехав из родного города, доверил дом попечению сына. Когда Тимандрид через некоторое время возвратился и обнаружил, что тот приумножил оставленное ему имущество, он сказал, что юноша обидел многих — богов, друзей и чужестранцев, так как люди благородного образа мыслей на них тратят избыток принадлежащих им средств. Величайший позор, говорил он, если человек при жизни слывет неимущим, а после смерти обнаруживается, что он богат.
33
Однажды Платон рассуждал о каком-то философском предмете. Среди собравшихся присутствовал Диоген, который был, однако, недостаточно внимателен. Раздосадованный этим Платон сказал: «Слушай как следует, собака[457]». Диоген без тени замешательства ответил: «Я не прибегал обратно в дом, где меня продали, как делают собаки», — намекая на поездку Платона в Сицилию.[458] Рассказывают, что Платон называл Диогена сумасшедшим Сократом.
34
Египтяне утверждают, что бог Гермес дал им законы: людям ведь свойственно желание возвеличивать свои установления. В древнем Египте судьями были жрецы; во главе их стоял старейший жрец, который судил всех; от него требовалась непогрешимая справедливость и суровость. Шею жреца украшала сафировая фигура Истины. Я бы предпочел, чтобы судью отличала не вырезанная из камня и воплощенная в нем Истина, но чтобы он носил истину в самой душе.
35
Лаиду называли Секирой. Это прозвище намекало на суровость ее нрава, а также на то, что она брала много денег, особенно с чужестранцев, и они поэтому долго не засиживались в Афинах.
36
Смешон тот, кто чванится своим отцом и предками, если, ничего не зная об отце Мария, мы, однако, восхищаемся его подвигами. То же относится к Катону, Сервию, Гостилию и Ромулу.
37
Я не привык бездумно рассматривать ни статуи, плоды мастерства ваятеля, ни картины: в них ведь заключена мудрость, свойственная этим искусствам. В том, что это так, человека могут убедить многие примеры, в том числе и следующий: никогда ни один живописец или ваятель не решился изобразить нам Муз неправильно, ошибочно или несогласованно с природой зевсовых дочерей. Разве кто-нибудь был столь безрассуден, чтобы представить их в вооружении? Это говорит о том, что жизнь служителя Муз должна быть безмятежна, тиха и достойна этих богинь.
38
О фиванце Эпаминонде я знаю многое, достойное упоминания, но ограничусь следующим. Он сказал Пелопиду, что никогда не уходит с рыночной площади, пока не увеличит число своих старых друзей одним новым.
39
Персидский царь[459] (мне хочется вас немного позабавить) послал Анталкиду, который прибыл к нему для переговоров о мире,[460] напитанный благовониями венок из роз. Тот же сказал: «Я принимаю дар и ценю твое расположение, но должен признать, что розы лишились теперь своего аромата и их естественный запах убит искусственной подделкой».
40
Александр, тиран Фер, слыл одним из самых жестоких людей. Однажды, когда трагический поэт Феодор проникновенно играл роль Меропы, он заплакал и покинул театр. [461] Позднее, оправдываясь перед Феодором, Александр сказал, что ушел не из-за презрения к искусству поэта или желания его унизить, а из-за стыда перед тем, что его трогают страдания на сцене, но оставляют бесчувственным беды сограждан.
41
Аполлодор в высшей степени был привержен к вину. Он не пытался скрывать своей слабости, бороться с опьянением и пробуждаемыми им страстями, но разгоряченный и распаленный вином становился еще кровожаднее, так как к этому природному пороку Аполлодора присоединялось возбуждение от выпитого.
42
