Некоторые из присутствующих здесь – медики. Простите мне мою смелость, но я снова приведу пример из медицины. Возможно, я скажу что-то не так, но аскетическое сравнение все же получится. Прежде, чем приступить к лечению, врач промывает рану и все пространство вокруг нее. Он хорошо знает, что это болезненно – но будет еще хуже, если отложить лечение. Итак, он промывает рану. Это вызывает боль, пациент ощущает невыносимое жжение, но нет другого способа избавиться от распространения инфекции.
Если эти примеры верны в тех случаях, когда речь идет о лечении тела, то можно ли сомневаться, когда что-то угрожает здоровью души, а оно куда более важно, чем телесное здоровье? Надо решительно промыть рану, надо ее вскрыть, прочистить, надо приступать к операции… надо страдать! Благоразумие требует: вмешайся, не уклонись от долга, ибо бегство от осложнений станет не только демонстрацией твоей нерадивости, но и откровенным попранием справедливости.
Не сомневайтесь в том, что христианин, стремящийся поступать справедливо, жить лицом к Богу и людям, нуждается во всех добродетелях – хотя бы в зачатке. 'Отец – спросите вы меня, – А как же нам быть с нашими слабостями?' Я отвечу так: 'Если бы врач был болен сам, если бы он был даже хронически болен – разве перестал бы он лечить по мере сил тех, кому он в состоянии помочь? Разве его болезнь мешает ему выписывать другим правильные рецепты? Нет, не мешает. У него есть знания, опыт и долг, выполняя который, он будет бороться с недугом ближнего не менее энергично, чем со своей болезнью'.
162
Целебная сила собственной слабости
Взирая на себя в присутствии Божием, ежедневно испытывая свою совесть, мы находим в себе множество ошибок и слабостей. Мы преодолеваем их с Божией помощью – хотя бы на время. Ведь, кажется, их невозможно искоренить окончательно. К тому же всякий раз, стремясь достойно ответить на благодать Божию, мы не только преодолеваем свои слабости, но и помогаем окружающим нас людям выбраться на верный путь. Признав себя такими же слабыми и непоследовательными, как и другие, мы станем более сострадательными, более чуткими и одновременно более требовательными к ближним – ибо страстно захочем, чтобы и они решились возлюбить Бога всем сердцем своим.
Мы, христиане, дети Божии, должны помогать другим, с честью реализуя в своей жизни то, что в устах лицемеров звучало фальшиво: Ты… не смотришь ни на какое лице [Мф 22, 16.]. Это значит – отказаться от пристрастий: для нас важны все люди! Хотя, конечно, в первую очередь, надо нам оделить своим вниманием людей, которых Господь по тем или иным, на первый взгляд случайным обстоятельствам поместил рядом с нами.
163
'Et viam Dei in veritate doces', истинно пути Божиему учишь [Там же.]. Учить, учить, учить. Указывать истинные пути Господни. Не бояться, что кто-то увидит наши личные недостатки. Я был бы рад немедленно показать их вам, рассказать о моей борьбе, о моем желании исправить свою жизнь в том или ином отношении, о моей брани за сохранение верности Господу. Преодолевая слабости, мы уже указываем окружающим пути Господни. Во-первых – примером всей нашей жизни. Во-вторых – учением Христа, которое мы проповедуем: ведь наш Господь, который 'coepit facere et docere', делал и учил [Деян 1, 1.], начал с деяний, а уж потом посвятил себя проповеди.
Позвольте признаться, что я люблю вас всех – однако Отец наш Небесный любит вас еще больше, потому что Он бесконечно добр и бесконечно Отец. Позвольте мне сказать, что я ни в чем не могу упрекнуть вас. При всем том я считаю, что должен помочь вам полюбить Иисуса Христа и Церковь, Его стадо – ибо думаю, что в этом вы меня не превосходите. Вы стремитесь к этому, но меня не превосходите. Когда в проповеди или в личном общении с вами я указываю на какую-нибудь ошибку, то делаю я это вовсе не для того, чтобы заставить вас страдать. Мною руководит одно единственное желание: научить вас еще больше любить Господа. Призывая вас упражняться в добродетелях, я не скрываю, что и сам в этом нуждаюсь.
164
Один невежда как-то сказал мне, что от падений пользы никакой, ибо человек способен сотни раз повторить одну и ту же ошибку. Я же утверждаю, что благоразумному на пользу пойдут все его просчеты – он извлечет из них урок: глядя на сотворенное зло, он учится творить добро, чтобы вновь обрести стремление к святости. Из опыта ваших поражений и побед в служении Господу извлекайте, по мере возрастания в любви, более твердое намерение быть последовательными в реализации прав и обязанностей христианских граждан. Когда вы с верой и достоинством ищете славы Божией и добра ближним – ничего не бойтесь, не уклоняйтесь ни от почестей, ни от ответственности, не страшитесь противодействия со стороны лже-братьев.
Итак, мы должны быть благоразумными. Для чего? Для того, чтобы быть справедливыми, поступать милосердно, служить Богу и людям действенно. Недаром благоразумие названо 'genitrix virtutum' [Св. Фома Аквинский, In III Sententiarium, dist. 33, q. 2, а. 5.], 'auriga virtutum' [Св. Бернард, Sermones in Cantica Canticorum, 49, 5 (PL 183, 1018).], матерью и проводницей всех добродетелей.
165
Каждому свое
Снова вернемся к этому месту из Евангелия, чтобы усвоить поразительные уроки добродетели и осветить ими наш путь. Закончена лицемерная и льстивая преамбула. Фарисеи и иродиане задают, наконец, свой вопрос: как Тебе кажется? позволительно ли давать подать кесарю, или нет? [Мф 22, 17.] Заметьте их хитрость, – пишет Иоанн Златоуст, – Они не спрашивают у Него, что есть добро, что полезно, что справедливо, но: 'Скажи, как Тебе кажется'. Они хотят столкнуть Его с политическими властями – ибо хотят предать Его [Св. Иоанн Златоуст, In Matthaeum Homiliae, 70, 1 (PG 58, 656).]. Но Иисус, видя лукавство их, сказал: что искушаете Меня, лицемеры? Покажите Мне монету, которою платите подать. Они принесли Ему динарий. И говорит им: чье это изображение и надпись? Говорят Ему: кесаревы. Тогда говорит им: итак, отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу [Мф 22, 18-21.].
Перед вами старая как мир проблема – и ясный, недвусмысленный ответ Учителя. Нет, не существует противоречия между служением Богу и служением людям. Между гражданскими и христианскими обязанностями, гражданскими и христианскими правами. Между стремлением усовершенствовать град земной и убеждением, что этот мир есть только путь, по которому мы идем в Град Небесный.
Я не устану повторять, что в этом проявляется единство жизни, делающее возможным достижение
