За их спинами в одной из кабинок громко зашумела вода. Щелкнул замочек, и Дик Джоунс собственной персоной вышел в зал.
— Так. Ладно. Мне, кажется, пора. — Волф торопливо застегнул брюки и двинулся к выходу.
Боб нарочито медленно прошествовал к умывальнику и включил воду.
— Поздравляю тебя, Боб. — Джоунс приблизился и встал рядом, скрестив руки на груди.
— Спасибо. — Мортон не хотел показывать, что несмотря ни на что, все-таки испугался. Это ему удалось.
— Я помню, когда был молодым сотрудником компании, тоже придумывал всякие клички своему шефу. Да. — Голос Джоунса был совершенно спокоен, но вот в глазах плясали колючие искры бешенства. — Как только я его ни называл. И твердолобым, и глухим, и даже засранцем как-то назвал. Но я всегда уважал его, Боб. Всегда знал, где нужно остановиться. А ты переступил через черту, приятель. Ты оскорбил меня и всю компанию тем уродом, которого создал. У меня были заказы на двадцать пять лет вперед от военных на Эда-209.
Мортон завернул кран, невозмутимо оторвал салфетку и принялся вытирать руки, глядя Джоунсу прямо в глаза.
— Знаешь, Дик, если говорить откровенно, твоя программа была нужна только старику.
— Может быть, может быть. Маккой хороший человек и он желает добра. Но ведь и он не вечен. А я здесь фигура номер два. — Джоунс положил руку на плечо
Боба и задумчиво провел шершавой ладонью по волосам парня. — Все очень просто, не так ли, Б-О- Б? — Его пальцы вцепились Мортону в волосы чуть ниже затылка.—
ТЫ СВЯЗАЛСЯ НЕ С ТЕМ ПАРНЕМ!
Боб сильно ударил Джоунса по локтю, сбрасывая руку.
— Да пошел ты к… Ты что, охренел, мать твою?
Джоунс злобно оскалился и прошипел, приблизив к Мортону колючие, горящие красноватым, глаза:
— Ты лучше молись, говнюк, чтобы этот твой урод не облажался. А может быть, он сможет защитить тебя, а?
Западный полицейский участок. 4 июня 1999 г. 19.07
Мортон припарковал свой «феррари» на служебной стоянке и пошел к участку. Настроение у него было паршивое, хуже некуда. И все из-за разговора с этим придурком Джоунсом. Конечно, мало приятного слышать, как тебя называют стариком, но что делать? Из-за этого кидаться в драку, еще и угрожать в открытую? Господи, как он сдержался, чтобы не дать Дику в морду? Да в конце концов, действительно, пошел он к черту. У старичка взыграли амбиции по поводу своей работы. Если обращать на это внимание, никаких нервов не хватит. Ладно, проехали.
Он не вошел в главные двери, как это делал обычно, а направился к запасному выходу.
Самое важное то, что его мечта сбылась. Он — вице-президент. Правая рука Тома Маккоя. После удачного испытания Робокопа тот лично зашел к ним в контору и пригласил Боба для беседы. Ну не здорово, а?
Мортон пытался отогнать мрачные мысли, думая о приятном, но это плохо удавалось. Какое-то дурное предчувствие грызло его изнутри.
Лаборант откинулся в кресле, делая три дела сразу. Во-первых, он отдыхал, во-вторых, читал газету, и в-третьих, уплетал огромный трехэтажный гамбургер, который извлек из своего «кейса». Его помощница читала детективный роман. Они не забыли о своих обязанностях, но смена подходила к концу, и мысль об отдыхе казалась достаточно здравой.
Лаборант откусил здоровенный кусок и, повернувшись к девушке, спросил:
— Эй, ты гамбургер не хочешь?
— Нет, спасибо. — Она дошла до центрального момента. Молодой герой и его жутко сексапильная подружка, из-за стараний шайки злодеев, оказались в городской канализации, куда через три минуты должны были хлынуть потоки речной воды. Естественно, руки их были связанными, а виды на помощь отсутствовали совершенно.
Девушка проглатывала страницу за страницей, забыв обо всем на свете, в том числе и о сидевшем в кресле Робокопе.
ОН ВСПОМНИЛ. ВЫСТРЕЛ, ПЛАМЯ И БОЛЬ В ГОЛОВЕ. С НИМ ЧТО-ТО ПРОИЗОШЛО ДО ТОГО, КАК ОН СТАЛ…
Таящиеся в подсознании воспоминания медленно, пульсирующими толчками всплывают к поверхности. Чье-то лицо. Оно было негативным, но постепенно перетекало в позитив и обретало краски.
Мужчина средних лет с неприятным худощавым лицом. Высокий лоб и маленькие бегающие глазки. Губы человека шевелятся, как в немом кино. Что он говорит?
Голубоватый дым. Тусклый свет. Он падает из? окна? — В СЕРОЙ СТЕНЕ! ВЕЗДЕ КАФЕЛЬ. ЧТО ЭТО ЗА МЕСТО? Робокоп не помнит.
То же лицо. Улыбающееся злой усмешкой.
— НУ ТЕПЕРЬ Я РАЗВЛЕКУСЬ, ПРИЯТЕЛЬ! О чем говорит этот человек?
Тень на цементной поверхности. Это он? Да… ОН ЛЕЖИТ НА ПОЛУ. Почему? Что он делает на этом ГРЯЗНОМ, ЗАПЛЕВАННОМ ПОЛУ? И отчего так болит правая рука? ПОТОМУ, ЧТО ЕЕ НЕТ! У НЕГО НЕТ РУКИ! КИСТЬ ОТСТРЕЛЕНА!
Кто это сделал? Ктоктоктоктоктокто?
— ДАЙТЕ КТО-НИБУДЬ ПАРНЮ РУКУ!
Вот он. В тонких очках. С большими залысинами. Умное лицо, тонкие нервные губы. Волосы зализаны назад.
В руке пистолет.
ТЕПЕРЬ ОН ВЕСЬ ВАШ.
БАНГ! БАНГБАНГБАНГБАНГБАНГБАНГ!!!!!!!
Море выстрелов — море боли. Она захлестывает его с головой. Кажется, что в него тычут раскаленными прутьями. В руки, в ноги, в шею. Только тело остается целым. Почему?
ПОТОМУ ЧТО НА НЕМ БРОНЕЖИЛЕТ.
Лаборант отправил в рот последний кусок гамбургера, вытер пальцы и промычал:
— Ты представляешь, в Акапулько террористы бомбу взорвали.
Помощница закрыла книгу — герой чудом освободился и спас героиню — и потянулась.
— Здорово. Мы на следующей неделе как раз туда собирались.
РУЖЬЯ. МНОГО РУЖЕЙ. ОНИ ПЛЮЮТ ОГНЕМ, И КАЖДЫЙ ПЛЕВОК ПОРОЖДАЕТ В ЕГО ТЕЛЕ НОВУЮ ВОЛНУ БОЛИ.
Она подошла к лаборанту, бросив мимолетный взгляд на показания электроэнцефалографа.
— Эй, ты только посмотри! С ним что-то происходит!
— БОЛЬНО ТЕБЕ, ПРИЯТЕЛЬ? ОН ПОМНИТ ИХ. ВСЕХ.
— БОЛЬНО?
На бумажной ленте вместо чуть подрагивающих кривых высились здоровые волны. Настоящие шпили.
