оставьте, — отпуская меня, загадочно улыбнулся подполковник.
— Какую почетную грамоту? Мне?
— А кому еще?.. Прорвался такой слушок через границы и заставы... Ладно! Теперь к себе, соберитесь с мыслями, после обеда доложите. Никаких записей, кратко, емко. Не забудьте про возможные варианты развития событий. И ни звука о пропавшей делегации. Учтите: там щелчков по носу не любят.
К вечеру я был полностью готов.
Спал беспокойно. То полет снился, то почетная грамота — подполковник Гуркин зря трепаться не будет.
Только, казалось, заснул — и тут же осторожный стук в дверь.
— Пора! — шепчет Игнат, персональный водитель шефа. — Четыре ноль-ноль.
— Ты повезешь?
— Гуркин приказал на своей.
Вот это да! «Шкода люксус супериор». Шикарный красный лимузин, обитый изнутри красной же кожей, с шестью скоростями, радиоприемником. Говорят, до Гуркина этот жеребец благородных кровей помещался в конюшнях короля Румынии.
Собраться мне — двадцать секунд. Из вещей — один планшет с документами. Плаща не беру — вон какое ясное утро.
Прокатились до аэродрома с ветерком, Капитан корабля, ветеран моих годков, предупрежден.
— Только имей в виду, старшой, сидеть придется на кулях, на ящиках. Есть, правда, хлипкая садовая скамейка, но на ней еще хуже: взбрыкивает на воздушных ямах как необъезженная кобыла,
Да какая там разница!
Летели не прямо, садились раза три возле небольших городков. Летчики говорили: что-то смазать, что-то отрегулировать, «Дуглас» никудышный, давно пора на свалку. Но я же видел. Нас ждали. Подходили женщины, подходили старички со старухами, получали ящички, кульки, мешочки. Ничего криминального, конечно: свои посылают своим. Но время, время-то идет!
Когда подлетали к Внукову, я взглянул на часы и моментально вспотел. Через полчаса начинают, а я еще в воздухе.
Хорошо, летуны посадили на свой автобус и примчали к метро «Парк культуры». А оттуда одна остановка до Кропоткинской.
И вдруг...
— Товарищ гвардии старший лейтенант!
Я по инерции продолжаю бежать, но уже чувствую: что-то неладно!
— Товарищ старший лейтенант! — голос уже включен на полный звук. — Вы! Вы! С планшеткой в руке.
Останавливаюсь. Кряжистый майор с квадратным лицом. На рукаве повязка дежурного, на груди — одна-единственная черно-оранжевая медальная планка — «За победу над Германией».
Подходит нарочито медленным шагом. Небрежно кидает кисть правой руки под козырек:
— Майор Колядный. Комендантская проверка. Ваши документы!
Документы у меня чище чистого. Подаю офицерское удостоверение, командировочное предписание. Ох, пистолет в кобуре... Да что это я! Он же у меня в предписании записан.
Майор медленно, по слогам читает текст. Внимательно вглядывается в печать, разглядывает командировку на просвет.
А минуты бегут, бегут...
— Нарушаем форму одежды, товарищ старший лейтенант. И где? В столице нашей родины!
— Я нарушаю?
— Не я же! У кого планшет в руке? У меня или у вас? А где ему положено быть? На ремешке между плечом и шеей. А сам планшет должен висеть на левом боку, не ниже середины бедра.
— Так у меня же и ремешка с собой нет.
— Вот и еще одно нарушение... Словом, так: шагом марш к газетному киоску. Видите, там уже трое таких же разгильдяев. И ждите. Придет грузовая машина, заберет всех в городскую комендатуру.
— А там? — я растерялся как нашкодивший пятиклассник.
— А там? — недобро усмехается майор. — Три часа строевой подготовки. Разговор с помощником коменданта. Отметка в командировочном предписании. Как минимум.
И небрежно сует все мои документы в свою полевую сумку.
— Товарищ майор!.. Я не могу!.. Меня ждут к десяти часам, В ЦК комсомола. Я содокладчик.
— Вот заместителю коменданта и доложите... Товарищ лейтенант, товарищ лейтенант!.. Вы, вы с расстегнутым воротничком!..
И, как голодный тигр, устремляется от меня к следующей жертве.
Что же делать? Дать деру? Без документов?
Скандал будет на высочайшем уровне,
Затравленно озираюсь по сторонам. Милиционер наблюдает за порядком у турникета. Молодая женщина тащит упирающегося малыша. Бабушка толкает плетеную корзину, ловко приспособленную к шасси от детской коляски.
Кто мне поможет? Кто?
Бежать! А скандал?.. Скандал будет потом.
И в этот самый момент, когда я уже подготовился к броску через турникет — майор все еще терзал в стороне несчастного лейтенанта, — я замечаю солидную фигуру в генеральском мундире с лампасами на брюках и несколькими рядами орденских планок.
Ноги решают все раньше, чем голова,
— Товарищ генерал, разрешите обратиться по неотложному случаю!
Лицо интеллигентное. Петлицы черные с перекрещенными пушечками. Артиллерист.
— По неотложному случаю? Разрешаю!
И я, захлебываясь, скороговоркой выпаливаю все. И про шифровку, и про свое невольное опоздание, и про майора из комендатуры, гранитным утесом ставшем на пути.
— Какой майор? Где он?
— Вон там, у киоска. С группой офицеров.
— Товарищ майор! — зовет генерал.
Вышколенный комендантский служака несется на полусогнутых, лихо отдает честь, прищелкивая каблуками.
— Слушаю, товарищ гвардии генерал-полковник!
— У вас документы старшего лейтенанта?
— Так точно!
