роде!
Лейла задумчиво кивнула.
— Значит, он поляк. Это может вам как-то помочь?
— Конечно, и даже очень. Спасибо вам, Лейла.
Спустя полчаса Фрэнк наблюдал прощальным взглядом за Гудовым, забирающимся в вертолет. Майор был явно в приподнятом настроении, несмотря на жесткий график визита. Очевидно, его поездка не прошла даром. Сам Фрэнк говорил с ним недолго. Он поделился с ним некоторыми своими наблюдениями в отношении Вернера... Но кое о чем Фрэнк все-таки умолчал. Во-первых, он не рассказал Гудову о переданном Вернеру сигнале, в котором тому приказывалось не стричь волосы и отращивать усы. А во- вторых, он умолчал о ручке «Дэнби», которую подарил Вернеру. Наблюдая за облаком пыли, поднятым винтом вертолета, он недоумевал, почему он решил не рассказывать Гудову об этих двух вещах. Было очевидно, что Вернер, кем бы он ни был, серьезно заинтересовал КГБ. И инстинкт, видимо, подсказал Фрэнку, что в этом деле лучше побольше молчать.
Майор Борис Гудов оказался в Москве к шести часам вечера. Он не заснул в самолете ни на секунду, проведя все время полета над составлением своего отчета. Это была хорошая бумага, в которой, естественно, нашлось место для демонстрации блестящих способностей Гудова к дедукции. Он знал, что полковник будет проинформирован о времени прибытия самолета, и тем не менее не отправился сразу к Замятину, а пошел в подвальное помещение и побеседовал с маленькой, лет сорока, похожей на птичку женщиной, которая управляла компьютером «Ряд-400». Она внимательно просмотрела фотографии Вернера, понимающе кивая. В считанные минуты компьютер увеличил снимки и значительно улучшил их четкость. В течение последующих десяти минут машина идентифицировала изображения Вернера с банком данных, включающим в себя десятки тысяч единиц. Женщина сказала Гудову, что операция может занять до получаса времени. Майор не мог столько ждать и нервничал. Он был очень обрадован, когда через десять минут компьютер выдал установочные данные подозреваемого. Гудов оторвал перфорационную ленту с информацией и прикрепил ее к папке, в которой лежал его отчет. В семь часов Замятин лично поздравил его в своем кабинете. В половине восьмого уже был у Чебрикова, тоже удостоившись поздравлений. Казалось, что в тот день весь КГБ работал допоздна. Лицо Чебрикова помрачнело, когда он прочитал имя убийцы. Замятин стал было излагать данные о его прошлом, но был резко оборван. Очевидно, Чебриков знал про этого человека все. В половине девятого Чебриков пил водку в кремлевских апартаментах Андропова. Тот был облачен в цветастый шелковый халат.
Как бы оправдываясь, он произнес:
— Подарок жены.
Он закончил читать отчет, захлопнул папку и посмотрел на Чебрикова, сказав:
— Виктор, иногда мы принимаем решения, которые кажутся нам в тот момент очень мудрыми, но через некоторое время...
Он не закончил фразу, и Чебриков дипломатично заметил:
— Юрий, но такого нельзя было ожидать.
Андропов похлопал по папке и сказал задумчиво:
— Мирек Скибор... Да, эти чертовы попы не ошиблись в своем выборе. Они нашли человека с серьезным мотивом. Виктор, ты должен поймать его и сразу убить. Никаких вопросов. Немедленная смерть.
— Мы схватим его, — сказал Чебриков, придав своему голосу максимум энтузиазма. — Теперь, когда мы выяснили, кто он такой, можно считать, что он уже мертв.
Андропов подался вперед:
— Я хочу увидеть его труп, и как можно быстрее.
В Кракове профессор Стефан Шафер спешил закончить операцию. Он не то чтобы торопился в прямом смысле слова, просто действовал в более быстром, чем обычно, темпе. Это удивило хирурга-ассистента Вита Береду и хирургическую медсестру Дануту Песко. Но еще больше их поразило то, что после снятия зажима с почечной артерии и проверки внутренних швов на почке он повернулся к Береде и сказал:
— Доктор, наложите за меня внешние швы. У меня сегодня важная встреча за обедом, так что я очень тороплюсь.
Он отошел от операционного стола и направился в раздевалку. Береда через стол обменялся взглядами с Данутой Песко: та была крайне удивлена, как и он сам. Большинство известных хирургов оставляют право наложить внешние швы своим ассистентам, но профессор Стефан Шафер никогда не принадлежал к их числу и очень этим гордился. При операциях на почках разрезы бывают очень длинными и оставляют уродливые шрамы. А Шаферу удавалось накладывать швы так, словно он был хирургом в области пластических операций из Лос-Анджелеса.
— Наверняка что-то чертовски важное, — пробормотал Береда, принимаясь за дело.
Это что-то действительно было очень важным, но не в том смысле, что имел в виду Береда. Это была молодая начинающая актриса Халена Мареза, и Стефан Шафер был страстно увлечен ею.
Он приехал в ресторан «Вержинек» на пятнадцать минут раньше намеченного времени. Метрдотель узнал его и, поскольку Шафер был значительным лицом, провел доктора к уютному столику. Необычным было то, что Шафер сегодня здесь обедал. Обычно он встречался с Халеной за ужином, а в обеденное время легко перекусывал в больничной столовой.
Шафер заказал водку с содовой. Ожидая ее, он окинул взглядом элегантный зал. Это был дорогой ресторан. Здесь в основном бывали высшие чиновники, армейская верхушка, академики, а также люди, подобные ему, с высокой зарплатой. В отличие от большинства поляков его не особенно впечатляла роскошь интерьеров этого ресторана и высокое качество обслуживания. За время, что он провел на Западе, Шафер стал к этим вещам равнодушен. И вообще, будучи идеалистом, он все это не одобрял. Ему было бы лучше в каком-нибудь более тихом, менее роскошном месте. Но он знал, что Халене здесь очень нравится. Он предложил сходить сюда во время их первой встречи, чтобы произвести на нее впечатление. Сначала он подумал, что она приняла это приглашение только из-за того, что он мог сводить ее в это место. Но она быстро рассеяла эти его сомнения: со своей-то красотой она могла хоть каждый день бывать в подобных ресторанах. Ее веселость и внимание за тем ужином убедили его в том, что интерес Халены к нему был неподдельным.
В конце второй встречи она поцеловала его. Сначала легко, а затем все более страстно. Он пришел к выводу, что его «проблема» ее не волнует.
Ему принесли водку, и он взглянул на часы. До назначенного времени оставалось десять минут, а она всегда была точной. Это качество он в ней очень ценил. Он залез в карман пиджака, достал оттуда таблетку амплекса и быстро сунул ее в рот. Эта таблетка и указывала на его «проблему» — хронический неприятный запах изо рта. Что только он не перепробовал, чтобы избавиться от него. Он был достаточно симпатичным мужчиной и вообще по своей натуре привлекал женщин, но знакомства с ними никогда не длились долго из-за этой самой «проблемы». Он пытался использовать специальные диеты, но неприятные проявления исчезали лишь на время. Кардинального средства он найти не смог. У его деда были подобные проблемы, так что Стефан решил, что это наследственное заболевание, повторяющееся через поколение. Он начинал думать, что его любовь к Халене была обусловлена не только ее красотой, но и тем, что ей было явно мало дела до его недостатка. Стефан даже как-то сам упомянул о нем, но Халена просто рассмеялась и ответила:
— Наверное, у меня плохое обоняние. Я этого почти не замечаю. Выбрось это из головы, Стефан.
Он всегда раньше думал, что актрисы очень неразборчивые в связях женщины. Теперь он пришел к выводу, что если это и правило, то Халена — исключение из него. Прошел месяц с тех пор, как он впервые увидел ее. У них состоялось восемь свиданий. Она уже позволяла ему не только поцелуи, но и весьма смелые ласки: он даже ласкал ее обнаженную грудь, а она, кстати, никогда не носила лифчик. Обещание большего лишь светилось в ее огромных глазах. Однажды, когда они целовались в его машине, Стефан предпринял более серьезные попытки, но она остановила его и, почувствовав его разочарование, мягко объяснила:
— Не думай, что я — любитель подразнить, Стефан. Я хочу этого не меньше, чем ты, но у меня есть правило: сперва я должна узнать мужчину, понять, что люблю его.
