– Ни-ни!
– А то, знаешь, отцы наши не одобряют моих наклонностей. А я ведь не греха ради, а лишь для подкрепления здоровья.
– Понимаю, – ответил брат Макарий, – иначе бы я не старался.
– Ах ты, золотой мой, – расчувствовался привратник, – какой же ты умный! Какой ты добрый! Тебя бы аббатом сделать!
– Каждый сам себе аббат. А где же преподобные отцы?
– Молятся, брат.
– А ужинали?
– Поужинали, брат, каши ни крупинки не осталось.
– Ну ничего, – сказал квестарь, видя озабоченное лицо привратника. – Пойду в сад, подышу на сон грядущий свежим воздухом.
– Иди, брат мой! Да только смотри – ни-ни!
Брат Макарий жестом успокоил его. Привратник поднял бочонок и, оглядываясь, осторожно двинулся вперед, за ним с мешком на спине потащился квестарь. Когда отец Поликарп скрылся в своей келье, квестарь направился в сад, в поисках укромного уголка, где можно было бы перекусить кое-что из принесенных запасов. Вдруг он чуть не вскрикнул от страха: перед ним стояла высокая фигура, широко растопырив руки.
– Всякое дыхание да хвалит!… – Брат Макарий перекрестился, выпустив из рук мешок.
– Отойди, сатана! – зарычал кто-то резким голосом.
Услышав это, отец Макарий расхохотался. Фигура попятилась и закрыла лицо руками.
– Отец Пафнутий! Ну и перепугал же ты меня!
– Отойди, сатана, и не вводи меня в соблазн!
Квестарь приблизился к монаху, упорно повторявшему заклятия.
– Опять эти адские выродки терзают преподобного отца? Вот подлая шайка!
Отец Пафнутий медленно открыл лицо и с беспокойством рассматривал брата Макария, беззвучно шевеля губами. Наконец он прошептал:
– Сил больше нет.
– Где же они теперь?
– А ты кто?
– Брат Макарий, квестарь.
Отец Пафнутий схватил его за рукав и притянул к себе.
– Раньше они были вот тут, – и он ударил себя в грудь, – а теперь перешли сюда, – он показал на дерево.
– На яблоню?
Раздраженный монах прошептал злобно:
– Тут, – показал он на яблоки, в изобилии висевшие на ветвях. – Но я их бью. – Отец Пафнутий схватил палку, лежавшую у его ног, и начал колотить по ветвям. – Вот вам, бесы, окаянные, вот вам!
Яблоки градом посыпались на землю. Монах, тяжело дыша от усталости, бил все сильнее и сильнее.
– Так им и надо, – поддержал его брат Макарий и хотел было обойти монаха, но тот вновь преградил ему дорогу.
– Пойдем-ка, – хитро прищуриваясь, сказал он, словно задумал какую-то важную операцию.
Квестарь шагнул за ним. Они вошли в небольшую беседку, стоявшую в углу сада. Монах сел на землю и заплакал.
Квестарь сделал вид, будто не замечает слез отца Пафнутия. Он похлопотал около своего мешка, достал оттуда кусок мяса, понюхал, вкусно ли пахнет, потом вытащил лепешку и все это аккуратно разложил на доске. Отец Пафнутий продолжал всхлипывать, но одним глазом внимательно следил за действиями квестаря: когда тот уселся поудобнее, опершись спиной о стену, монах открыл глаза и закончил свои рыдания глубоким вздохом.
– Как ты полагаешь, – спросил он, – принятие пищи – грех?
– Какой же это грех, если здоровье – величайший дар небес?
– Верно, – сказал отец Пафнутий, вдыхая запах жаркого. – А ты дашь мне что-нибудь для подкрепления тела?
Квестарь разделил мясо пополам и протянул кусок монаху, который с жадностью принялся за еду.
– Ладно, сказал он минуту спустя. – Пусть бесы сидят в яблоках, а я буду есть говядину.
– И правильно! А скажи мне, отец мой, что слышно в нашем любезном монастыре?
Отец Пафнутий отмахнулся, продолжая рвать зубами мясо.
– Отец Розмарин здоров?
